- мог бы воспользоваться дверью, я бы не обиделся, - говорит длинноволосый и протягивает мне руку, чтобы помочь встать. или поздороваться. так или иначе, я его игнорирую, потому что пока не хочу подниматься - я только что пробил своей спиной столешницу, заслуживаю хоть пять минут полежать без беготни? заслуживаю. вдоль позвоночника медленно расползаются мурашки. очень стараюсь сделать измученное лицо, но этому парню, похоже, всё равно и жалеть он меня не собирается. иной причины, по которой он рывком поднимает меня на ноги, я не вижу. мог бы и подождать пару минут, ничего с ним не случилось бы.

- ага. спасибо, - цежу сквозь зубы и наклоняюсь, чтобы вылить воду из ботинок. подо мной и так уже лужа собралась, хуже не будет. - только, эм... стол. у меня нет денег, извини. хотя, вообще-то, я не должен был здесь оказаться и не планировал его ломать. это я к тому, что я не виноват. просто так вышло.

- нет уж, дружище, так дела не делаются. если сломал – значит, или отработаешь, или починишь.

разобравшись с обувью, поднимаю голову и вижу, что мужик никуда не делся и, к моему огромному сожалению, мне не померещилось. скрестил руки на груди, какой важный. и хотя губы его растянуты в улыбке, смотрит на меня он серьёзно и так внимательно, будто я действительно собираюсь сбежать. 

- да ладно тебе, - тоже скрещиваю руки и хмурюсь. мне бы просто отвлечь его, пока я вспоминаю, как можно дистанционно восстановить сломанный стол, денег-то у меня с собой действительно нет. если представить, как каждая часть осторожно поднимается с земли и вместе они собираются в одно целое... кошусь на месиво деревяшек за плечом зеленоволосого. ничего не происходит, – это же просто хлам теперь. проще новый купить.

поработать руками? нет, спасибо. я могу, но зачем, если моей вины в произошедшем нет?

он неопределенно хмыкает и оборачивается, смотрит на мои весьма печальные попытки хотя бы сдвинуть половинки круглой столешницы с места, не прикасаясь к ним. выглядит так, как будто я просто гипнотизирую мебель. почему-то я уверен, что он там смеётся. дикий тип. правильно было бы свалить отсюда и поскорее, но я не совсем в том положении, чтобы отказываться от полезного – надеюсь – знакомства, поэтому просто жду, пока он меня спасёт. тихий шепот на незнакомом языке мотивирует два куска дерева воссоединиться, и в завершение этой картинки мой чудаковатый товарищ опускается на одно колено. собирает щепки, наверное. 

- вау. ты типа колдун, я понял, - искренне удивиться не получается. у меня и так было всего два варианта: либо он фрик, которому родители не разрешали красить волосы, либо маг. мы своих быстро в толпе находим, - слушай, как тебя там… короче, я не специально. предлагаю мировую. помочь ничем не смогу, но это пока что. всё верну, клянусь.

он разгибается, отряхивает руки и вздыхает. наверное, это нужно понимать как очередную победу болтовни над здравым смыслом.

- к сожалению, не вернёшь, - и он, конечно, прав, но мне нужно возмутиться, потому что знать об этом он не должен. закрываю глаза и готовлюсь выдать целую браваду про то, сколько трудностей я преодолел прежде чем попасть сюда, но не успеваю. собеседник уже за стойкой. - выпить не хочешь? у тебя, кажется, был трудный день.

этот... человек. даже не смотрит на меня. буднично ослабляет галстук. видимо, я его последний посетитель. от этой мысли немного уютно, особенно если подумать ещё и о том, что за окном темнеет, а здесь есть полный шкаф бутылок и кресло с наверняка мягкими подушками. и лестница. 

- что на втором этаже?

- комнаты для потеряшек, - улыбается он. доходит до меня не сразу и не без пояснения. – спальни.

воодушевляет. если можно спать, значит и кухня должна быть какая-то. я бы поел, например.

мужчина подталкивает ко мне высокий пивной стакан с голубой жидкостью. переводит взгляд на капли воды, натекшие с волос на стойку и быстрым движением тряпки избавляется от них. глупо, я ведь всё ещё не высох. тащится от уборки или страдает от расстройства?.. принюхиваюсь к загадочной жидкости в стакане, потом поднимаю глаза на бармена. мята. очень много мяты. 

- меня зовут Боно. а ты, полагаю, потеряшка, - я чуть не поперхнулся от обиды, но возражать и пытаться продолжить этот странный диалог не стал. собеседник вызывает во мне слишком противоречивые чувства, и я не уверен, что до конца понимаю, почему.

- Винсент. вроде того, - пытаюсь улыбнуться, но получается слишком натянуто. потеряшка. ну да. не знаю, что ещё сказать, потому что Боно явно не очень настроен на диалог, так что прячу свою нервозность в предложенном коктейле. по вкусу похоже на ополаскиватель для рта, но дарёному коню в зубы не смотрят. надеюсь, он хотя бы алкогольный. Боно закатывает рукава, смешивает себе какую-то бадягу с шартрезом. мой напиток, как ни подозрительно, всё не заканчивается и не заканчивается. пью жадно, долго, пока не понимаю, что просто не могу оторваться; вкусно до безумия, как будто он собрал все мои маленькие жизненные радости и перелил их в стакан. краем глаза наблюдаю за его руками. за красивыми пальцами, обхватывающими стакан с травяной жидкостью. куча колец, и одно из них похоже на обручальное. удивительно. хотя, наверное, не совсем - если он тут главный, значит, есть деньги. да и внешне он тоже вполне привлекательный, если угодно. 

он делает всего один глоток. смотрит на меня пронзительно, точно ждёт чего-то. вот здесь, между пространными размышлениями о том, как человек с таким вкусом в одежде может существовать в реальной жизни и попытками добраться до дна приходит осознание. 

- ТЫ! - резко отрываю от себя проклятый стакан и вскакиваю с места, невольно опрокидывая стул. очень зря, потому что спирт в моём коктейле всё-таки был. и судя по тому, что меня, человека, которого невозможно напоить с первого раза, начало заносить, доза была… приличная. либо он что-то ещё подмешал, но об этом я думать не хочу. так или иначе, крышу не просто сносит – вырывает с корнями. ещё бы не сносило, сукин сын оставил меня в лесу, чуть не утопил, а потом ещё и хотел, чтобы я ему сломанный стол отработал. да это просто издевательство.

- давай не будем крушить здесь всё, ладно? - голос В плавно меняется до того тембра, который я слышал тогда под деревом. как он это, блять, делает? всё вот это. – возьми себя в руки. тебе нельзя сейчас злиться.  

поуказывай мне тут ещё.

- ты меня бросил! меня и... W. точно. тот, что был со мной, в комбинезоне. где он? - нервно хлопаю себя по карманам в поисках сигарет на случай внезапной пьянки, но с опозданием понимаю, что у меня вообще ничего с собой нет. Боно с уверенностью дрессировщика достаёт из-под стойки матовую чёрную пачку и аккуратно кладёт её недалеко от меня. обещаю себе больше не брать ничего у этого чудилы и тут же проигрываю.

- наверху, спит.

- и всё? – сигарета дрожит в пальцах, кончик никак не хочет загораться без зажигалки. ну конечно, я же не могу ничего сделать, пока нахожусь здесь. - ты даже не попытаешься мне хоть что-нибудь объяснить?

- он был в очень плохом состоянии, так что мне пришлось его забрать, прости. я...

всё, не могу больше. бесит. 

- ясно. поехавший с синдромом спасателя. я сваливаю, - хлопаю по столешнице, обозначая конец диалога. голова пылает и кружится, но в целом я почти трезв. – брат мой где? наверху, говоришь?

- Винсент, всё слишком серьёзно, тебе нельзя его беспокоить, - нахожу взглядом лестницу и уверенно лечу к ней, но это чучело опять появляется на моём пути. загораживает ступеньки. на что он надеется? что я скажу "а, ну ладно" и не буду ничего делать? - послушай. у вас серьёзные неприятности и, судя по тому, откуда и в каком состоянии вы вывалились, вы понятия не имеете, что это такое. я знаю эту местность, знаю, в чем причина и я могу помочь ему. и тебе тоже.

- ты мне очень поможешь, если съебёшься.

очевидно, он не ожидал такого с моей стороны: наконец-то новая эмоция, которую я не могу определить, но разнообразие это всегда хорошо. хочется видеть его лицо, когда я ему нос разобью. делаю шаг вперёд - не двигается. проход слишком узкий для нас двоих. сил у меня тоже нет, я не смогу вот так пробежать мимо него. потому что он широкий, как шкаф, так что идти напролом бессмысленно.

 - нет. его нельзя трогать. я всё объясню, успокойся, - как будто в душу смотрит. кажется уверенным, но я-то слышу, голос у него подрагивает. боится, это приятно. - сядь.

голова вообще не соображает. а тут ещё и его лицо напротив, так неожиданно близко, что я почти дышу ему в губы. мысли сами сворачивают с нужного направления, так резко, что я теряюсь. вокруг становится слишком тихо, чтобы ничего с этим не делать. страха никакого нет, тормозов тоже, только искреннее непонимание ситуации и непроизвольно сжимающиеся кулаки. такое же непонимание у Боно читается вполне чётко. он приоткрывает рот, но не говорит, потому что я тоже не могу ничего сказать. отталкивает меня быстрее, чем я успеваю совершить очередную глупость. быстрее, чем я успеваю зафиксировать для себя, что вообще-то собирался наверх. это снимает ступор:

- занесло, - всё смешалось. почти забыл, что хотел сделать и зачем. – бывает.

В колеблется и продолжает молчать, явно занятый сложным мыслительным процессом, а меня нечистая сила к нему тянет, руки так и чешутся сделать хоть что-нибудь, чтобы пауза перестала быть неловкой. долго ждать не приходится, потому что он делает для себя определённые выводы и бросается на меня. то, что намерения у него были благие, я понимаю только тогда, когда опрокидываю его на лопатки и бью в лицо. время летит стремительно, секунды слипаются в комок. трясёт. помню, что начал переживать, когда мои руки - будто и не мои, - сомкнулись вокруг его шеи, как само собой разумеющееся. а внутри как будто всё зудит: дави сильнее, убей его, ты должен это сделать, давай.

но я не хочу его убивать. мне брат нужен.

в какой-то момент удается победить это наваждение, ослабить хватку, и всё снова замирает. Боно полулежит на столе и пытается отдышаться. моё отражение в зелёных глазах похоже на взъерошенного воробья. воздуха не хватает, он густой, дышать им невозможно. мы опять сталкиваемся, как два магнита, но эта потасовка не имеет ничего общего с предыдущей, нелепая пародия на нормальную драку, словно мы оба или устали, или не уверены, что вообще хотим драться. по моим внутренним ощущениям это недоразумение продолжается часа два. или три.

хорошо, что у Боно хватает самообладания для того, чтобы разорвать этот порочный круг и ногой отпихнуть меня назад, иначе всё могло бы и не закончиться вовсе. падаю в кресло. тело само собой заваливается назад и тут же тянется обратно, но оторвать пятую точку от подушек я уже не могу. ладони прилипли к подлокотникам. и, хотя приступ этой странной агрессии уходит далеко не сразу, я успокаиваюсь. 

он вытирает кровь с разбитых губ и поднимается. молча ковыляет до барной стойки, где тяжело плюхается на стул спиной ко мне и тянется за пачкой сигарет. над шкафами, заставленными алкоголем, разрезая полумрак, загорается ярко-зелёным неоновая вывеска. чиркает зажигалка. Боно затягивается и выдыхает дым в потолок. пахнет гвоздикой. и опять тишина, только моё недовольное сопение портит момент.

- это...

вдох. выдох. не понимаю, я должен извиниться или нет. сердце замирает - это на кофейном столике рядом со мной включается радио. одна за одной оживают и остальные надписи на стенах, пока в помещении не становится совсем светло. периферийным зрением замечаю, что картинка над моим креслом немного моргает. это с тихим жужжанием умирает символический глаз, заключённый в треугольник. В в моменте, только плечи слегка поднимаются с каждым вдохом.

- у тебя тут лампа перегорает.

он резко оборачивается, хмыкает и тушит сигарету. с тем же тяжёлым, убийственным молчанием подходит ближе, перегибается через меня, пару раз хлопает ладонью по трубкам. глаз недовольно кряхтит в ответ и тухнет совсем. В опускает руки. мне даже его жаль, но ещё больше жаль себя, пытающегося увильнуть от случайного прикосновения к нему.

- а ещё у тебя пепел на рукаве, - будто бы невзначай вставляю я, избегая его взгляда. подняться уже даже не пытаюсь.

суровость на его лице как ветром сметает.

- спасибо, - он быстро приводит себя в порядок. вижу, что не злится, но атмосфера между нами всё равно напряжённая. - по поводу твоего друга...

- брата.

- брата, - Боно ногой подтягивает к себе стул, садится напротив. чувствую себя максимально беспомощным под его прозрачным взглядом, но уговариваю себя расслабиться. - можно сказать, что он болен. и ты тоже, но не так плачевно.

- я думал, на нас что-то напало, - приходится подбирать слова, чтобы не отбить у него желание разговаривать. - я видел, как оно... в лесу...

- здесь в лесу?

мотаю головой:

- нет, это в другой параллели было. не знаю, где, это не мой мир был. там...

Боно вдруг морщит нос и поднимает руку, заставляя меня притормозить.

- я вообще ничего не понимаю. давай с самого начала: кто ты такой и как ты здесь оказался. не торопись.

***

за время моего рассказа он успевает допить свой шартрез и выкурить ещё две сигареты. чем ближе я подбираюсь к точке, где мы с ним пересеклись в первый раз, тем больше он шевелится: то порывается снова встать, то волосы поправляет, то просто кивает или вскидывает брови. надеюсь, у него есть разумное объяснение, потому что у меня есть смутное подозрение, что всё очень и очень плохо.

- а потом я увидел на дне его эти... бусы.

- и оказался здесь.

- ага.

Боно протягивает мне пачку, давая этим понять, что настала моя очередь слушать. злосчастное кресло отпускает меня, но покидать насиженное место мне не хочется. на кофейном столике как раз приютилась черная пепельница - мой товарищ на ближайшие пару минут.

- вас обоих должно было вырубить ещё до того, как ты открыл второй портал. оно... в воздухе, - он разводит руками. - везде... как ядовитый газ. убивает всё живое, цепляется за всё, у чего есть разум и сердце и так распространяется. когда растёт - перекидывается на растения. потом вода, потом воздух. просто сносит всё под чистую и ничего не остаётся. думаю, из-за того, что вы отличаетесь от людей по своей физиологии, вам удалось пережить это.

не знаю, что за дрянь он курит, но никотина в ней как будто бы и нет. в голове проясняется.

- прости, что пришлось пожертвовать тобой, но иначе здесь бы произошло то же самое, что и в том лесу.

пожертвовать. по шее мурашки от его слов. это значит, что... 

- я умру?

- маловероятно. но поскольку фактически оно заперто внутри тебя, оно может иногда... ну...

- давить на голову, понял, - размышления о собственной вменяемости плавно подводят меня к самому важному. - а W?

Боно бесстыднейшим образом пялится на мои ноги. в других обстоятельствах мне бы даже было приятно, но сейчас это жутко.

- проще показать, чем объяснить. 

и добавляет тут же, предчувствуя вопрос:

- боялся, что ты наделаешь глупостей, извини. нужно было тебя успокоить как-то.

коридор второго этажа пугает своей пустотой и скудностью интерьера. потолок высокий, стены в том же тёмном дереве, что и внизу. три двери и резкий поворот в конце. один тусклый неоновый рисунок у самой лестницы - вот и всё. ни коврика для ног, ни картин на стенах. полая труба без признаков жизни. я-то уже успел привыкнуть к тому, что внизу светло и уютно благодаря всяким мелочам вроде свечей, старых книжек на стеллаже в углу (для кого? это же бар, а не библиотека), подставки для зонтов и странных постеров с жизнеутверждающими надписями в уборной, а здесь даже пахнет по-другому.

 отсутствием надежды на светлое будущее.

- зачем ты его закрыл?

- на всякий случай, - В разбирается с замком и отходит в сторону, запуская меня вперёд. а мне вдруг стало так страшно. стою на месте, не шевелюсь, но чувствую, как медленно падаю в чужих глазах. - ничего страшного ты не увидишь, я же говорил, что он спит.

не знаю, как он это делает - то ли голосом, то ли лёгким прикосновением руки. ему хочется верить, и я верю.

комната совсем небольшая, первое, за что цепляется взгляд - большой навязчивый комод слева от двери. напротив него односпальная кровать, на которой лежит, скрючившись, знакомая до боли фигура. W лежит под одеялом, его одежда на нём, но трясется от холода и даже с порога я вижу, что лицо у него крайне измученное. кресло в углу и лампочка вместо торшера. моя старая куртка отлично вписывается в общий тоскливый антураж. и такой же запах одиночества, как и в коридоре. как будто здесь давно никто не жил. вроде чисто, но всё равно неуютно. страшно даже предположить, как выглядят остальные спальни, если Боно положил сюда больного человека.

- эй...

сажусь на корточки у его постели, протягиваю руку, чтобы убрать со лба непослушные волосы - поблекшие, как и всё его существо, - но замираю, услышав скрип досок сзади. Боно подпирает плечом косяк и качает головой. а в глазах такое сочувствие, что у меня сердце сжимается. ну и что мне делать? 

- я могу остаться с ним? пока он не выздоровеет, - поджимаю губы от мысли о том, что придется спать в кресле, но это абсолютно не важно. - я не доставлю тебе проблем, обещаю, мне бы...

- твоё присутствие здесь это уже проблема, - он вздыхает, трёт переносицу. - соседняя комната свободна.

он говорит это настолько легко, как будто пускать к себе жить незнакомых людей у него в порядке вещей. это... приятно. и странно. но больше всё-таки приятно.

- ты серьёзно? - он кивает. - спасибо. 

на W больно смотреть. я чувствую, что должен быть рядом сейчас, успокоить его, как обычно. кажется, ещё пару секунд - и закричит, вскочит с постели, завоет от страха. тогда я буду здесь. 

- идём, - поднимаюсь, ковыляю к двери. Боно ободряюще хлопает меня по плечу и запирает дверь. - пока не ясно, как оно может на тебя повлиять, так что лучше тебе не навещать его слишком часто.

спорить настроения нет, да и вообще... тяжело. Боно говорил, что вылечит его - отлично, разрешил остаться - вообще замечательно, только на душе всё равно кошки скребут. чувствую себя совершенно беспомощным. бесполезным. бессмысленным.

- пожалуйста, - ещё одна дверь распахивается специально для меня. эта комната немного больше. возможно, из-за отсутствия в ней такого большого шкафа. вместо мягкого островка безопасности очень хлипкая на вид кресло-качалка. ничего лишнего. - не бог весть что, конечно, но обычно у меня надолго не задерживаются. тут ещё общежитие есть, если хочешь, но оно…

- ничего.

ничего, что было бы похоже на человеческую спальню.

пауза. неловко цепляю пальцем ручку комода: комплекты постельного умудряются уживаться рядом со свитерами и тёплыми носками. Боно в дверях терпеливо ждёт, пока я не изучу содержимое нижней полки (аптечка, плед, французский разговорник и коробка со столовыми приборами), а потом вдруг кашляет в кулак, вытягивая меня из меланхолии. оборачиваюсь:

- моя комната напротив. стучись, если что-нибудь понадобится, - по его немного потерянному выражению лица делаю вывод, что гости у него действительно бывают не очень часто. бедолага. наверное, и поговорить не с кем… понятно, почему у него там бар внизу. - спокойной ночи, Винсент.

понимаю, что не смогу уснуть здесь после того, что увидел, но не возражаю. я и так слишком его напряг, чтобы просить большего. и всё-таки кажется, что нам обоим нужна компания, поэтому решаюсь для начала поинтересоваться, когда приходят посетители. круглосуточно, но сегодня выходной. из-за меня? нет, просто выходной. можно взять свитер? можно брать всё, что захочешь. а кухня здесь есть? внизу. покажешь? нет. но могу накормить при условии, что ты переоденешься в сухое. 

никогда я ещё не раздевался так быстро. кресло-качалка покорно приняла на себя роль вешалки, и уже через три минуты я снова сижу на барном стуле в ожидании чуда. на полке за стеклом стройные ряды бутылок со знакомыми и не очень этикетками. взгляд сам собой поднимается выше, по башенке из рюмок к светильнику в виде банки с плавающим скорпионом внутри. зрелище такое завораживающее и необычное, что я даже не сразу замечаю, как Боно оказывается рядом.

- настоящий? - киваю в сторону банки. В ставит передо мной тарелку с огромным круассаном и чуть улыбается. не знаю, на что переключиться, есть хочется до жути, но интересно же.

- да. доставил мне кучу хлопот в своё время, но оно того стоило, - он усмехается, как привидение плывёт к шкафу и выуживает из-под стойки два бокала и бутылку. - ешь давай, а то остынет.  

приходится отложить разговоры, пока тарелка не опустеет. зато к моменту, когда я добираюсь до вина, мой новый товарищ успевает оттаять совсем. он по-прежнему ничего не говорит, но садится рядом со мной и кладёт голову на руки, как ребёнок. и эта взаимная усталость стирает все границы:

- ты не называешь брата по имени, - говорит он, флегматично рассматривая крошки на моей тарелке. а я рассматриваю его, потому что полчаса назад он был похож на какого-то аристократичного вампира из романов для взрослых, а сейчас горбится и размазывает по столешнице багровые капли. - почему W?

- потому что это его имя, - не очень люблю этот вопрос, но мне нравится разговаривать. - ну, почти. это сокращение. 

- получается, ты V.

- получается, что так.

радио очень уместно заполняет паузу, пока мы оба думает о чем-то своём. лениво. Боно собирает каплю на палец и возвращает её обратно в бокал, где она медленно стекает по стенке на дно и превращается в две. потом в четыре. а потом бокал снова оказывается наполнен на две трети. почти машинально тянусь к пачке сигарет, но он успевает перехватить её до меня. бросает за стойку.

- не в помещении. либо на улице слева от входа, либо на балконе наверху, - чеканит он, явно повторяя эту фразу не в первый раз. - и не мои сигареты. это лекарство.

в голове нарисовывается примерно с десяток вариантов разной степени адекватности касательно этого его “лекарства”, но спрашивать не буду. он тут главный, а меня всю жизнь пытались научить быть вежливым. хорошо, что навыки пригодились, иначе он бы давно меня выкинул на улицу.

- ладно-ладно, - поднимаю ладони в мирном жесте. - запомнил. я всё равно собирался идти спать.

хорошее вино. завтра, чувствую, взаимодействовать с Боно будет уже проще, хотя день предвидится не из лёгких. должна же быть жизнь за пределами этого бара. но завтра, всё завтра. даже мрачный коридор второго этажа теперь уже не кажется такой большой проблемой.

- подожди меня, - он быстро допивает и поднимается с места. посуду не убирает, только проверяет, заперта ли дверь и выключает приёмник. одна за другой гаснут неоновые лампы, но я уже успеваю добраться до лестницы и останавливаюсь на полпути, он же просил подождать. я и жду. В ускоряется, почти перепрыгивает эти несколько ступенек и чуть не сбивает меня с ног.

шатает обоих, глаза неизбежно слипаются. Боно легко подталкивает меня сзади. спотыкаюсь, но в остальном до коридора добираюсь целым. его рука на моих лопатках, цепляюсь пальцами за стену, но местность пока ещё не знакомая, в полумраке и после выпитого мозг внятно работать отказывается. слышу теплый голос, в очередной раз желающий мне доброй ночи. он продолжает меня придерживать, свободной рукой открывая дверь в мою комнату, длинные волосы щекочут ключицы. он весь такой, даже парфюм - теплый и знакомый.

не знаю, кому принадлежит это движение, наверное, нам обоим или никому из нас, но благодаря ему мои губы оказываются на его шее. голова идёт кругом.

никакого сопротивления нет. как будто так и должно быть.