***

       - Ты уверен? 

       - Да, но… есть один момент. 

       За идеально чистым окном маленького уютного кафе догорал закат. Огненные блики ложились на деревянную поверхность стола, отражались в глянцевом боку кружки, наполненной до краев горьким американо. Человек, размеренно поглаживающий ее пальцами, вписывался в мягкий, домашний интерьер с вышивками в резных рамках и узорчатыми обоями на стенах, как балерина в ресторан быстрого питания: почему бы и нет, но недоумение все же вызывает. 

       - Какой?

       Голос у него был тихий, но резкий – владельцы таких голосов слов на ветер не бросают. Быстрым движением заправив за ухо выбившуюся прядь черных, как смола, волос, он снова посмотрел на молодого человека, сидящего напротив.

       - Это парень... он тоже парень, - его собеседник, смущаясь, комкал в руках бумажную салфетку. Они были примерно одного возраста, но в компании уверенного в себе черноволосого он чувствовал себя не то, чтобы ребенком, но… чем-то таким тянуло от этого грубоватого парня, какой-то силой, которая против воли заставляла чувствовать себя неуютно рядом с ним. 

       - Да вообще по барабану, - ни тени улыбки не промелькнуло на лице черноволосого. – Приворожить можно хоть слона к собаке, если они знакомы. Повторяю в последний раз: приворот на костях – не игрушка. Снять его нельзя. Как только он начнет действовать, центром вселенной привороженного станешь ты, со всеми последствиями. Если ты умрешь, он отправится следом; если ты изменишь, он убьет сначала тебя, а потом себя; он будет рядом всю жизнь. Если тебе надоест и захочется уйти, ты не сможешь от него избавиться. Уверен, что тебе это надо? 

       - Да. Он еще со мной, но… я не могу его потерять. Он все, что у меня есть.

       - Десять тысяч, оплата после ритуала, можно безнал, - молодой колдун откинулся на спинку стула, отпивая уже холодный кофе. Еще минуту он молча смотрел в пронзительно-зеленые, цвета весенней травы, глаза своего собеседника, как будто раздумывая - стоит ли? - но затем все же вытащил из своего потертого рюкзака плотно завернутый бумажный пакет и с глухим стуком поставил его на стол. – Это сундук мертвеца. Очень редкий, очень дорогой, испортишь случайно или решишь украсть – найду и руки сломаю. Берешь сундук, идешь на кладбище…

       - Ночью?

       - Саш, мне пофиг, когда хочешь, тогда и иди. Ищешь человеческие кости: хоть под кустами подбирай, хоть старые могилы раскапывай, без разницы. Лучше череп. Кладешь в сундук, идешь домой, звонишь мне и договариваешься о встрече. Где твоя зазноба живет?

       - Со мной, - по телу Саши бегали мурашки от осознания, на что он только что решился.

       - Это хорошо. Значит, у вас дома и будем проводить ритуал. Все, до встречи. 

       На кружевную скатерть легли деньги за так и не выпитый американо – и уже через пару минут затих вдали рык мотоцикла колдуна. Последний луч закатного солнца коснулся щеки рыжего Саши, судорожно сжимавшего тонкие пальцы на бумажном пакете. «Я должен это сделать, он мой, я должен…» - тонкая жилка пульсировала на шее в такт мыслям, не добавляющим ни капли уверенности, как бы он ни старался себя убедить в правильности своего решения. 

       - Некуда уже отступать, Саш… - сам себе проговорил парень, притягивая сундук к груди и вставая из-за стола. 

       ***

       Рыжий позвонил на третий день. То ли долго раскапывал могилы на городском кладбище, то ли занимал по копейке нужную сумму у таких же полуголодных однокурсников – но черный колдун все же полагал, что парень просто никак не мог собрать в кулак волю и решиться на сеанс. Паркуя верный мотоцикл возле его подъезда, поднимаясь на третий этаж по грязной лестнице, проходя в дверь дешевой съемной квартиры - он до последнего был уверен, что рыжий передумает, сунет ему в руки пустой сундук мертвеца и сумбурно, смято попрощается. Но Саша только молча пропустил черноволосого в квартиру, а затем и в одну из двух комнат.

       Глаза колдуна умели подмечать мелочи. Тяжелые шторы на окне – задернуть их, и в комнату не проникнет ни единого луча света. Перекресток дорог на выезде из двора, как раз у того угла, где стоит заправленная кровать – удачно стоит, прямо рядом с перекрестьем потоков энергии, уносящих все лишнее, не прикипевшее еще к тем, кто на ней спит. Растущая луна, хоть и скрытая днем – то, что нужно для приворота. Ботинки другого размера в прихожей – скорее всего, Сашина зазноба в соседней комнате. Тонкие, сжатые в решимости губы рыжего.

       - Кости нашел? – не теряя времени, колдун разложил на полу квадрат черного полотна с начертанными мелом знаками в центре. Тяжелые свечи прижали два угла, занялись крохотными теплыми огоньками от бензиновой зажигалки, много лет назад подаренной Учителем. 

       - Нашел.

       Под внимательным взглядом черноволосого Саша поставил в центр полотна сундук, задернул шторы, погружая комнату в темноту; нервно дернул лицом, глядя, как колдун выкладывает на ткань раскрытый, без чехла, нож – по виду, такой же старый, как и сам сундук.

       «Ты все решил, ты должен, отступать некуда» - билось в голове. 

       - Сядь на угол, - колдун опустился напротив, скрещивая под собой ноги, и Саша поспешил повторить его движение, замерев в неудобной позе. – А теперь молчи, пока я не разрешу говорить. 

       Движения черноволосого были такими же резкими, как тогда, в кафе. Откинув резную крышку деревянного сундучка, он достал пожелтевший от времени череп, поднес к лицу, заглядывая тяжелым взглядом в пустые глазницы. Навья кость, настоящая, от давнего покойника, края глазниц почему-то обуглены до черноты; жаль, нельзя проверить, где рыжий ее раздобыл.

       - Руку, - он требовательно протянул свою ладонь Саше, и тот вложил в нее свои тонкие пальцы. Бритвенно острый ритуальный аутэм кончиком скользнул по подушечке, рассекая кожу, вбирая в себя крохотный кусочек жизненной энергии рыжего. Теперь она навсегда останется в серебряной полоске, проходящей вдоль лезвия. Чужим пальцем колдун мазнул по навьему черепу, оставляя кровавую полоску на лобной кости: за любой ритуал положена плата духам. 

       Поднеся череп к губам, он едва слышно шептал ему слова, так давно и прочно закрепившиеся в памяти. Они ложились друг за другом сплошным полотном, падали в пустоту, но колдун знал: покойник ему внемлет. Закончив заговор, он вложил череп в окровавленную ладонь Саши.

       - Шепни ему имя своей зазнобы и ритуал будет завершен.

       Рыжий медлил. Как завороженный, медленно тянул к себе руку с зажатым в ней черепом, не мог отвести взгляд от обугленных глазниц, в которых сейчас, казалось, горят далекие зеленоватые огоньки.

       - Саш… - дверь распахнулась и электрический свет ламп из прихожей больно резанул по отвыкшим глазам. Пламя от свечей, полыхнув на прощание, распалось на тонкие струйки дыма, быстро уносившиеся вслед за поднявшимся сквозняком. Стоявший в проеме оказался таким же рыжим, но на это все сходство и заканчивалось. В два шага оказавшись рядом, он подхватил едва не выпавший из пальцев череп. – Саш, ты дебил? Отдай Гошу, у меня завтра экзамен по анатомическому рисунку, мне готовиться надо. 

       - Саш, ты дебил? – эхом повторил колдун, едва закрылась дверь за ушедшим с навьей костью парнем. – Я тебе где сказал кости брать?

       - Да какая разница, он же все равно человеческий и настоящий…

       - Заткнись, пожалуйста.

       В колдуне кипела злость. Поднималась черными язычками огня от груди к горлу, обжигала, пока он заталкивал в видавший виды рюкзак полотно, свечи, аутэм, сдержанно и бережно заворачивал в бумагу вновь опустевший сундук мертвеца. Злость – это хорошо. Злость для духов – желанный корм. Еще пара минут, и они заберут ее в плату за прерванный ритуал, не затронув годы жизни черного колдуна. Уже у пошарпанной входной двери, завязывая шнурки кедов, черноволосый почувствовал, как злоба исчезла, оставив на своем месте пустоту - теплую, мирную, свернувшуюся калачиком возле сердца.

       - Гони тысячу за бензин, рыжий. С вами не напасешься, - дождавшись от ошарашенного Саши положительной реакции, он сунул в карман смятую купюру и уже из подъезда, обернувшись, добавил: – Его душа к твоей и без всяких приворотов привязана. Ты дебил, Саш.