За окнами давно уже вступила в свои права ночь, укрыв землю тёмным покрывалом, усыпанным крупными звёздами, и принеся с собой прохладу после тёплого летнего дня.

В комнате, освещённой парой настенных светильников, царила тишина, нарушаемая лишь периодическим шелестом страниц и редким поскрипыванием пера — чернокнижник не расставался со своими свитками и фолиантами даже во время короткого периода отдыха, выдавшегося в ходе военной кампании. Разбойник, вытащивший ночнорожденного до своего тайного убежища, находившегося в укромном уголке родных лесов Вечной Песни, — отсвечивать в главном поместье и общаться с дальними родичами он не горел желанием, предпочтя их обществу отдых вместе с ночнорожденным в уютно обустроенном домике — лежал на широкой кровати и читал.. кажется, это была какая-то книга о разведении прыголапов.

Библиотека в убежище Файрила была довольно обширная и занимала буквально отдельную комнату на первом этаже. По соседству с оной располагались спальня и небольшая кухня. В подвальных помещениях хранились припасы и находилась оружейная.

Порядок во всём строении поддерживался за счёт магических помощников, бесшумными тенями изредка мелькавшими в доме.

Разбойник, потерев переносицу, кинул взгляд в сторону партнёра:

— Нинурат, а ты никогда не хотел завести какого-нибудь питомца? Котика, например…

Шал'дорай, не отрываясь от своих свитков, буркнул:

— Мне и одного мартовского кота хватает, куда мне ещё…

Пират тихо хмыкнул под нос и, отложив книгу на тумбочку, поднялся с кровати и подошёл к чародею со спины.

— Тогда удели "мартовскому коту" немного своего драгоценного времени, — низкий урчащий шёпот обжёг ухо и щёку чернокнижника, заставив пробежать волну мурашек вниз вдоль позвоночника, а сильные руки нахально поднырнули под домашнюю рубашку мужчины. Ночнорожденный чуть хлопнул по ним и отодвинул стул, вынуждая головореза сделать несколько шагов назад. Вставший шал’дорай, глянув в хищно прищуренные глаза Файрила, сделал пару шагов, сокращая расстояние между собой и син’дорай, и с силой толкнул его в грудь:

— Сволочь ты ненасытная!

Покладисто поддавшийся толчку в грудь пират цапнул Нинурата за запястье, увлекая за собой на кровать. Чародей, не успевший опомниться от подобной выходки, в секунду оказался подмят под разбойника, довольно блеснувшего зелёными глазами:

— Поймал…

— Кто кого?.. — чернокнижник дёрнул за воротник рубашки эльфа крови, притягивая его к себе и жадно целуя.

Сбивающееся в затяжном поцелуе дыхание, одежда, мешающая касаться желанного тела партнёра, срывается нетерпеливыми движениями и отшвыривается куда-то в сторону. Укусы на шее и ключицах расцветают на коже короткими вспышками боли. Шал’дорай внезапным ловким движением опрокидывает пирата на спину, забираясь сверху и опершись ладонями на плечи, притирается бёдрами к чужим бёдрам.

Аркана встречается со скверной.

Син’дорай по-звериному скалит клыки и низко рычит, сбивая ладони чародея на покрывало, рывком подавшись вперёд и ловя губы Нинурата кусачим поцелуем. Чародей, на секунду опережающий разбойника, заводит руку назад, обхватив ладонью напряжённый член головореза, и сильно двигает бёдрами одновременно с жадным движением впившихся стальной хваткой в бёдра рук партнёра. Нетерпеливый порыв отозвался короткой острой болью, заставившей замереть на пару секунд, после чего, упрямо двинувшись, изогнуться со стоном, сильные пальцы, дёрнувшие назад гриву тёмных волос, вынуждают открыть шею навстречу прикосновениям острых клыков и горячих губ.

Танцуй со мной.

Судорожно вдыхаемый воздух, резкие, порывистые движения навстречу друг другу, горящие следы от укусов и царапин, что остаются от впивающихся в разгорячённую кожу ногтей, тесно прижимающиеся друг к другу тела.

Ближе.

Кажется, что воздух искрит от этой всепоглощающей страсти. По телам от каждого касания, каждого движения пробегают разряды тока.

Горячо.

Срывающиеся с губ стоны вперемешку со звериным низким рычанием, на языке в какой-то момент чувствуется металлический привкус. Дыхание обжигает кожу, боль добавляет свою изысканную нотку в достижение высшей точки.

Мой.

Вспышка.

Касания кончиками пальцев по чувствительной, разгорячённой коже вынуждают шал'дорай чуть выгнуться навстречу руке, приоткрывая глаза, смерив довольно щурящегося головореза взглядом фиолетовых глаз, и усмехнуться, негромко проронив:

— Ну, с котами вроде всё понятно.. А вот пёсика я, пожалуй, заведу.