Беспорядок рождается из порядка, трусость рождается из храбрости, слабость рождается из силы. 

Порядок и беспорядок — это число; храбрость и трусость — это мощь; сила и слабость — это форма. 

(Сунь-Цзы, «Искусство войны»)

Скай проснулся от ноющей, на диво противной боли, пульсирующей в висках и, время от времени, сжимающей голову раскаленным обручем. Подушка была горячей и сколько он не переворачивал ее, пытаясь снова отключиться, ничего не помогало — нагревалась заново просто моментально. Заболел он, что ли, и температурит? Но модификанты, вроде, не могут...

Мысли ворочались неторопливо, почти со слышимым скрипом. Он повернулся на другой бок, устало жмурясь. Вставать не хотелось, да и глаза вроде бы закрывались сами собой, но, тем не менее Скаю не спалось. Странно. Раздача слонов — таблеток — ребятам не отняла ни капли физических сил, но полностью вымотала его морально. А еще были новости, которые, наконец-то, никто не скрывал, был противник — пугающе близко. Конец войны казался делом решенным, как и их победа, но сомнения глодали, разъедали душу. Наверное, это был страх, ему даже задумываться о происходящем не хотелось. Не сейчас во всяком случае.

Он чувствовал себя абсолютно разбитым, но все же со стоном поднялся, заставил себя побрызгать на лицо водой и вышел из комнаты. Каждый шаг давался с трудом, Скай едва сдерживал желание привалиться к стене и осесть, сползти по ней. Прямо в коридоре — и без разницы как-то, кто и что о нем подумает. Точно заболел. Стоило заглянуть в санчасть, наверное, но он похоронил эту мысль, как только выбрался на улицу. Утро было свежим, холодный воздух рвался в легкие, чистое небо манило. Жаль только вылетов на сегодня в плане не было, хотя и к лучшему. Много бы он налетал — в таком-то состоянии.

Скай улыбнулся солнцу, сощурившись от бьющих в глаза лучей. Боль, наконец, отступила, похоже, с неведомой заразой организм справился. К ангарам он шел едва ли не вприпрыжку, что-то насвистывал себе под нос еще. Честно говоря, Скай надеялся побыть один. Учитывая собачью рань, в которую разбудила его неведомая хворь, он думал, что на поле будет тихо и пустынно, но жизнь там кипела и била ключом — он аж застыл и растерянно заморгал.

Непонятная и нездоровая движуха какая-то: все машины загнаны в ангары, взлетка чиста, а бойцов и техников — в количестве. Позади утробно зарычал тягач-заправщик, и Скай отступил на шаг, освобождая дорогу. Машина неторопливо проползла мимо, водитель бормотал что-то в комм. До Ская долетело от силы пара фраз: приветствие и требование пошевеливаться. Последнее звучало особенно смешно, на фоне размеренно движения вокруг.

Прошло еще несколько минут и на фоне уже окончательно посветлевшего неба появилась огромная птица — военный транспортник, как разглядел Скай мгновением позже. Он летел низко, заходя на посадку уже чуть ли не над самым лесом. Не удивительно даже: груженому по самое не могу самолету посадочной полосы может и не хватить, а судя по столпотворению у ангаров — груз на борту по меньшей мере ценный. Механическая птица грузно опустилась на покрытие взлетной полосы и остановилась у самой ее кромки. Надо же, влез! Скай ухмыльнулся, мысленно аплодируя неизвестному летчику. Сесть здесь на такой машине — это требовало и изрядной смелости, и везения, и мастерства. Новички прилетели, что ли? Гадать было тщетно. Тем более, что к транспортнику уже спешили два заправщика, а от толпы отделилась фигура командира. Черт, что бы сюда ни привезли — это явно было чем-то из ряда вон.

Скай затерялся в толпе суетящихся у ангара техников, стрельнул сигарету и молча курил в утреннее небо, прислонившись к стене и краем глаза наблюдая за появившимися, наконец гостями. Из грузового отсека транспортника неспешно выехали четыре БМП, следом за которыми вышли люди. Скай стоял изрядно далеко и толком не мог разглядеть деталей, когда из грузового отсека транспортника показались первые металлические короба, такие знакомые и неуловимо чужие одновременно — застыл, не двигаясь и даже не дыша.

Их было много, слишком много. И если первые — он опознал сразу, то в остальных узнать репликаторы было уже практически невозможно. Просто груды искореженного металла. Нахлынула звериная, необъяснимая сейчас ярость, следом за ней — волна почти животного ужаса. Он боялся думать, откуда прилетел этот груз.

Он догадывался.

Рядом кто-то негромко выругался. Скай дернул плечом, но оборачиваться не стал, смотрел, как Сергей Анатольевич медленно идет к ангарам, словно придавленный каменной глыбой. Судя по тому, как командир косился на сжатые в руках путевые листы — именно они давили на его плечи тяжким, неподъемным грузом.

Поравнявшись со Скаем, командир коротко кивнул, даже для приличия не удивившись его присутствию, и побрел дальше, вполголоса раздавая указания:

— Пристройте это пока куда-нибудь. И закройте, блядь, чем-нибудь. Вот ведь блядство!

— А эти куда? — подал голос кто-то из техников.

— На хуй! — зло огрызнулся Сергей Анатольевич, сжимая зубы. — База у них где-то там. Была.

Где именно, кто именно, что именно — никто уточнять не стал. Скай ровным счетом ничего не понял, но тоже промолчал, решив взять хороший пример. Да и какая уже разница, чья база, что за база. Если и была где-то недалеко — ничего там уже не осталось. Противник, отступая, вычищал за собой всё, не разделяя на свое-чужое, это они знали по опыту. Он прикрыл глаза, выдохнул сквозь зубы, тщетно пытаясь успокоиться. Скорее всего, эти репликаторы отбили у противника. Скорее всего. А если нет?

Что, если вот эта груда металла — единственное, что осталось от какой-то из баз союзников? Тогда — что?

Еще час назад Скай был уверен, что они побеждают в этой войне, теперь сомневался, и руки сами собой сжимались в кулаки, а сердце бешено стучало, требуя объяснений. Потому что вместе с сомнениями приходили отчаяние и страх. Потому что его мать на письма не отвечала, потому что никому никто не отвечал.

Он оттолкнулся от стены, быстрым шагом направляясь прочь, слыша за спиной голоса и крики. Кажется, к техникам присоединились давешние ученые с ахами и вздохами требующие немедленно — вот, прямо сейчас! — погрузить останки репликаторов в их транспорт и подготовить к немедленному отъезду. Скай не прислушивался к разговорам, продолжал идти, чувствуя, как голову вновь сдавливает тугим обручем боль, а мышцы начинают неприятно подергиваться. После чересчур активной тренировки это было бы объяснимо, но сейчас? Что, блядь, с ним происходит?

Колени вдруг подогнулись, Скай пошатнулся и чуть не рухнул на землю — чьи-то руки подхватили его в самый последний момент. Он застонал, закрывая глаза, боль накатывала волнами, мышцы дергало судорожными спазмами, даже кости болели и, казалось, двигались внутри его тела.

— Эй, ты в порядке?

Голос показался ему смутно знакомым, но разглядеть лица своего спасителя Скай не смог: перед глазами плавали разноцветные концентрические круги, а периодически мир вокруг вообще заволакивало чернотой. Он попытался ответить, но изо рта вырвался лишь слабый стон.

— Блядь, ты живой вообще?

Звуки были приглушенными. Кто-то подошел к ним, кто-то закинул себе на плечи вторую руку Ская. Его куда-то потащили, а он пытался идти сам, помогая своим спасителям, но скорее мешал, потому что мышцы слушались через раз. Он виновато улыбнулся и попытался извиниться, но горло свело судорогой, а тело, кажется, решило, что с него хватит — и Скай отключился.

Боли не было — первое, что он отметил, придя в себя. Только голова все еще казалась тяжелой. Скай открыл глаза, беспомощно заморгал, привыкая к свету, потом огляделся: белый потолок, светлые стены и такой знакомый вид из окна. Комната Алого, койка Алого. А сам Алый — он с трудом повернул голову, чувствуя, как мир снова начинает уплывать, — сидел рядом и смотрел на него. Обреченно и встревожено.

— Что... — прохрипел Скай, но сорвался в кашель.

К Алеку подошел другой мужчина, когда зрение снова прояснилось, Скай узнал в нем Дэна, того десантного командира. Кажется, он был зол: глаза сощурены, губы сжаты в ниточку. Дэн что-то быстро шептал, но Алек лишь качал головой в ответ.

— Все хорошо, — наконец, произнес Алый, накрывая ладонь Ская своей. — Это реакция на таблетки, которые вам выдали.

— И, — горло раздирало от каждой фразы, каждого слова. А от каждого прикосновения Алека пробирала дрожь, но в этом он не хотел признаваться даже самому себе. — Всех так, что ли?

— Кого сильнее, кого слабее, зависит от давности модификации. Дэн, принеси ему воды и витаминов каких-нибудь.

— А мне дадут?

— Догонят и добавят. Тащи, блядь! — когда тот скрылся за дверью, Алек улыбнулся, осторожно гладя его ладонь кончиками пальцев. — Это пройдет, Скай, потерпи еще немного.

— А потом вторая таблетка. 

— И снова, да.

— Ты не пил, — прошептал он, но спросить «почему» не успел, тело свело судорогой.

Руки Алека легли на плечи, прижимая его к матрасу. Алый лидер навалился на него всем телом, жестко фиксируя, не давая упасть, удариться, повредить самому себе. Когда приступ прошел, Скай с присвистом выдохнул, шеей чувствуя чужое частое и поверхностное дыхание.

— Потому что это вот так, Скай. Потому что мне страшнее стать снова человеком, чем превратиться в киборга.

Алый встал и улыбнулся, поправляя футболку, задравшуюся едва ли не до горла, когда Скай неосознанно пытался вырваться из его мертвой хватки. К слову, о хватке...

— Ты не смог бы меня удержать.

— До того, как ты ее выпил? Нет, не смог бы. Сейчас — да.

От двери донесся тихий смешок Дэна, тот подошел к ним, помог Скаю сесть и выдал бутылку воды и горсть таблеток: аскорбинку и глюкозу он опознал, остальные — нет. Но Алек одобрительно кивнул, так что Скай медленно глотал их одну за другой и слушал, как мрачно сопит десантник, не решаясь, похоже, просто спросить.

— Бля, по хуям! — Дэн, наконец, махнул рукой и вздернул голову, глядя на Алека, а Скай не удержался от улыбки. — У меня половина ребят в лежку, как он. Что делают эти херовы колеса?

— Уничтожают нанороботов.

— Чё?

Алый застонал, закрывая руками глаза.

— Бля, вот представь: внутри тебя живут миллионы маленьких букашек...

— Не еби мне мозг! — заорал Дэн.

Скай заржал, смеяться было больно, но сохранять спокойствие — выше его сил.

— Я знаю, что такое нанороботы, — уже спокойнее и чуть смущенно добавил десантник, когда все отсмеялись. — Я не понимаю, зачем их уничтожать.

— Ну... — Алый сел на табуретку, задумчиво потер лоб, вздохнул. — Смысл модификации в том, что имплант производит некое количество нанороботов, которые будучи в питательной среде тебя чинят и чуть улучшают. В идеале это количество постоянно.

— А у нас? — Дэн перебил его и скорчил виноватую рожу, когда Алек ответил ему мрачным взглядом.

— А у нас оно постоянно увеличивается. Роботов больше, преобразованной ими ткани больше, плюшек тоже больше. Таблетки уничтожают роботов и нормализуют цикл их воспроизводства.

— С вот такими спецэффектами? — не удержался Скай. 

— Ага.

Алек кивнул и надолго замолчал, сам Скай тоже молчал, пытаясь решить, что делать дальше, гадая, что сейчас с его бойцами. Сегодня надо было пить вторую таблетку, но завтра же вылет. Как он полезет в бой в таком состоянии, как они все полезут?

Он задумался настолько, что даже не услышал, не заметил, как попрощался и ушел Алый, очнулся лишь, когда Дэн потряс его за плечо.

— Чего?

— Ты будешь пить следующую?

Скай покосился на ладонь, в которой лежали витамины, но она была пуста. Нет, не про эти таблетки говорил десантник.

— Не знаю, — он сел на кровати, сжимая пальцами ноющие виски. — Тебе-то что за дело, ты уж точно не планируешь сознаваться и просить новую порцию.

— Я хочу запретить своим это принимать, — неожиданно серьезно ответил десантный командир.

— Дэн, ты ебанулся?!

— Я дохуя лет уже «Дэн», Скай. И я чудом выжил, когда меня отправили на модификацию, — он помедлил, кажется, красноречием десантник не отличался. — И, знаешь, я не вижу ничего плохого в том, чтобы стать чуть менее человеком, если это поможет нам выжить и победить.

— Солидарен, — Скай ухмыльнулся, но тут же посерьезнел и тяжело вздохнул. — Ты думаешь, это повод решать за других?

На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Дэн смотрел в пол. Упрямый, усталый взгляд и сжатые челюсти. Нет, навряд ли получится его переубедить, но промолчать Скай не мог. Никто не имеет право выбирать за всех. Никто.

— Я командир, — наконец, сказал Дэн и встал.

— Я тоже, но...

Десантник перебил его на полуслове:

— Алый тоже командир. Никто из его звена не пил эту хуйню, он выкинул всю коробку. И он был прав, я считаю. Солдат не думает, а выполняет приказы!

И, прежде чем Скай успел хоть что-то ответить на эту тираду, Дэн развернулся и ушел, на прощание издевательски помахав ему ручкой. Хотелось догнать этого самоуверенного кретина и обматерить, но тело, наверняка, предало бы на полдороге, так что он остался лежать на месте, глядя в потолок и размышляя над чужими словами. Ничего плохого. Нет, в их модификации, даже в ее усилении, и правда, не было ничего плохого. И перестать быть человеком — это, наверное, совсем не так страшно, как ему сейчас кажется. Вон, он же переставал все это время. И нравилось даже, можно сказать втянулся, а теперь словил отходняк в полной мере.

Скай криво усмехнулся, переворачиваясь на живот. Интересно, когда Алый на самом деле узнал, что с ними происходит? После гибели Дока или до? И что было бы, если бы Док не погиб, если бы Блэк — он отчего-то даже не сомневался, чьей инициативой было это расследование, — не задался вопросом «почему»? Смешно, он тут Дэна убеждал, что нельзя решать за других людей, а ведь Алек, скорее всего, решил за всех. Знал и молчал, потому что так надо, потому что считал это своим долгом. Ради жизни и ради победы, которая теперь так близко. Но ведь никто и никогда не сможет сказать, что было бы, если бы эту ошибку модификации исправили сразу.

На мгновение он прикрыл глаза, пытаясь представить себе такое развитие событий, но понимания сути модификации катастрофически не хватало. Какие из полученных им и его ребятами повреждений могли бы оказаться смертельными, если бы процент модификации был ниже, он не знал. Зато, точно знал, что Алый — сам Алый — был бы мертв. Так же, как и Док. «Себя он
спасал», — мелькнула предательская мысль, и вместе с ней Скай уснул и проснулся. В холодном поту, почти слыша, как часто и неровно бьется сердце. Перед глазами все еще стояла картина из сна, самого страшного кошмара, где умирала на полу лаборатории Саша, а каждый осколок стекла, вонзенный в ее тело, превращался в зеркало, отражающее его лицо с мертвыми и пустыми глазами.

— Никто не вправе решать за всех, — шепнул Скай еле слышно, сам не веря своим словам.

Тело все еще ломило, но он встал и поплелся к себе. В комнате сидел Блэк, Скай улыбнулся ему, коротко поздоровался, осведомился, как самочувствие, и, услышав в ответ сдавленный стон, принес воды. Они говорили ни о чем, пока Кирилл не заснул, и лишь услышав его ровное дыхание, он рискнул встать, забрать из своей тумбочки хрупкий флакон из темного стекла, в котором перекатывались две маленькие пилюли, и уйти в душевую. Он поставил флакон на раковину, встал перед ней сам, оперевшись руками о бортики и исподлобья глядя прямо перед собой. Зеркало отразило мертвенно-бледное лицо с запавшими, обведенными черными кругами глазами, искаженные в печальной усмешке губы. Руки тряслись, он сжал пальцы до побелевших костяшек. По белому фаянсу стекала струйка воды, оставляя след капель, то прерываясь, то становясь шире.

Никто не вправе решать за всех, но...

Пусть этот мир катится к чертям. Пусть они превратятся в монстров. Пусть миллиарды смертей окажутся бессмысленными, пусть. Только, пусть она живет.

Таблетки растворились в этой струйке, на миг окрасив ее в ярко-алый цвет, будто раковину перемазало потеками свежей крови. Скай сделал напор посильнее и смыл последние следы своего отказа от права быть человеком.