Чес лениво откидывается в старом, но чертовски любимом кресле — пружины неприятно скрипят, из-за чего Гранж аккуратно хмурится, словно в упрёк. Его давно не беспокоят такие мелочи, а её — всё так же стабильно раздражают. Абсолютно ничего не меняется, даже если они видятся по ощущениям раз в столетие. Ведь Гранж — до безумия занятая, серьёзная и порой строящая из себя чёрт знает что.

      — Я думал, что ты в первую очередь к дочери своей пойдёшь, — добродушно усмехается Чес, пошарившись в карман домашней одежды, чтобы найти забытую зажигалку, — никогда не перестаёшь удивлять.

      — Сейчас третий час ночи, — Гранж надменно цыкает и закатывает глаза, всем своим видом намекая на то, что думает о старом друге, — она спит.

      — О моём режиме сна ты не беспокоишься, — Чес с ленивой улыбкой прикуривает.

      — У тебя такого нет, — спокойно отмахивается Гранж, собственнически отбирая зажигалку, попутно достав пачку собственных сигарет — брезгует курить то же, что и непривередливый Чес.

      Курящая Гранж выглядит одновременно аномально и настолько правильно, что нет желания напоминать ей о своей любви к здоровому образу жизни, который она навязывала и Глэму, и Чесу в прошлом.

      Чес сомневается, что Глэм знает о пагубной привычке сестры, да и дочь вряд ли в курсе — это оставалось лишь между ними двумя. Всегда.

      Даже когда брат с сестрой обзавелись своим жилищем, перестав ютиться втроём, Гранж всё равно сбегала к Чесу. У него же, в беспорядке, до сих пор царящим в трейлере, и с сигаретой, зажатой между тонких пальцев с кольцами, она написала свой первый альбом. Тогда же Чес и в полной мере ознакомился с гениальностью Гранж, что в музыке была как рыба в воде. От скрипки она отказалась, как и Глэм, но применение своему идеальному музыкальному слуху всё равно нашла — стала вокалисткой вскоре собранной группы. И счастье её отца, что он не видел, насколько откровенной, грубой может быть его дочь в своём творчестве.

      И насколько может быть заботливой, искренней в обычной повседневной жизни. После побега она всячески пыталась оставаться старшей сестрой и для Чеса тоже, став опорой двух глупых мальчишек, живших музыкой. Может, именно из-за своей привычки о ком-то заботиться, она так и не отказалась в прошлом от идеи стать матерью, пусть даже для чужого ребёнка.

      Делая очередную затяжку, Чес мельком думает о том, что это было даже к лучшему. Обе ведь остались счастливы, пусть даже многие и не понимают, какие отношения могут быть между дочерью и матерью, что видятся хорошо если четыре раза в год. Не всем дано понять, что эта семейка слишком чудная для принятых стандартов.

      И, совсем отдалённо, думается о том, что не поменявшиеся отношения с Глэмом и Гранж тоже к лучшему. Быть лучшим другом для одного, и тихой гаванью спокойствия, в которой потоплено слишком много секретов, для второй, уже ощущается слишком по-родному.

🎶🎶🎶

      Матильда лезет в объятья похлеще ручной мартышки, привыкшей постоянно висеть на дереве — Гранж напускно вздыхает, но треплет дочь по волосам, старательно делая вид, что готовка волнует её намного больше.

      — Ты хорошо провела время? — аккуратно интересуется Гранж, заправив свободную прядь Матти за ухо. — Не ссорилась с братьями?

      — Мы с ними поладили! — со смехом отвечает Матти, прижимаясь ближе в объятьях, выдавая гипер-тактильностью то, насколько соскучилась. — Они классные!

      Гранж незаметно, но облегченно вздыхает. Она знает, что Матильда и не сказала, если бы всё же поссорилась с кем-то, но раз ответ последовал так незамедлительно и уверенно — всё точно в порядке. Совесть немного успокаивается.

      Зря только переживала, видимо.

      Но это было бы действительно провалом, окажись так, что у Матильды было бы неудачное лето. Она ведь впервые за долгое время вернулась на такой срок, а из-за того, что семья Мии, с которой Матти обычно проводит чуть ли не все выходные, решила уехать в отпуск на два месяца, не смогла вернуться обратно, когда только приехала. Хорошо, что всё обошлось.

      — Хочешь чем-нибудь заняться вместе? — продолжает уклончиво спрашивать Гранж, никогда не предлагая ничего прямо, оставляя полную свободу действий для Матти, а та и рада этому.

      — Только если выбором домашней змейки, — весело смеётся Матильда, а после отлипает от матери, позволяя спокойно закончить обед. Гранж по-доброму качает головой, намекая, что это всё ещё не работает. По крайне мере немного не так, как хочется ей.

      — Никаких змей, пока ты не окончишь школу, — строго произносит женщина, вызывая у дочери удивлённо-радостную улыбку из-за того, что теперь не так категорично относятся к маленькому пополнению в доме, — с отличием.

      Матильда вздыхает — очень обреченно, тяжело и со всей возможной грустью от осознания, что, видимо, она так никогда и не станет одинокой… змейницей? Матти мысленно делает пометку подумать о названии своего нереализованного титула позже.

      — Мне Грэмми выиграть и то проще будет, — невесело произносит Матти, неловко потарабанив чёрными ногтями по столу, за который успела сесть, — ты хочешь, чтобы я у Ди спрашивала номерок демона, которому он душу продал?

      Гранж снова качает головой. Что за лохматое и безнадёжное чудо? В противовес блестящим музыкальным успехам, Матильда едва закрывает хвосты по учёбе, а порой и вовсе звонит посреди ночи, чтобы мать, оплот интеллигенции и знаний, помогла ей с проектом, который нужно будет сдавать через пару часов. И ведь не откажешь.

      Насильно вынудить дочь всерьёз заняться учёбой так и не получилось по многим причинам, но главная — пусть лучше живёт в своё удовольствие, а не ненавидит всё, связанное со школой. Главное, что её не грозятся исключить, а остальное — мелочи.

      И, что кажется сейчас намного важней — Матти вполне дружелюбно назвала старшего сына Глэма по имени. Словно они действительно подружились. Чудеса и только.

      — Вы с ним сблизились? — невзначай интересуется Гранж, ставя на стол тарелку.

      Матти не выдаёт ответ мгновенно, как в первый раз — словно ей действительно необходимо мысленно оценить степень близости. Впрочем, Гранж даже не успевает недоумённо выгнуть бровь, намекнув, что эта заминка подозрительна, как Матильда вновь смеётся.

      — Ага, — она добродушно кивает, улыбаясь, — он забавно бубнит, когда злится. Да и в остальные моменты тоже. Бубнилка.

      Гранж усмехается. Старшего племянника она помнит серьёзным, собранным парнем, всегда читающим мрачные книги и с великолепной успеваемостью — в этом он полностью пошёл в Глэма. А Матти так просто называет его бубнилкой. Прелестный ребёнок.

      — Ты ведь не зовёшь Ди подобным образом в его присутствие? — с улыбкой уточняет женщина, присаживаясь за стол напротив.

      Матильда заразительно смеётся, вспоминая и список кличек из Властелина Колец, и священную Динь-Динь, и ещё множество других прелестных вариантов. Но в ответ лишь кивает — для спокойствия Гранж.

🎶🎶🎶

Мурчало: давай! пересмотрим! тайну коко!

Бубнилка: Нет.

Мурчало: почему нет сразу

Мурчало: мог сделать вид что подумаешь

Бубнилка: Мне хватило одного раза.

Бубнилка: Напомнить, кто сидел и рыдал чуть ли не весь финал в три часа ночи?

Мурчало: это КИБЕРБУЛЛИНГ

Мурчало: и ты сухарь просто раз не понял насколько тайна коко охрененна:(

Бубнилка: Это тоже кибербуллинг.

Мурчало: я недавно говорила Гранж что мы поладили а ты вот так со мной

Мурчало: змеиное осуждение 🐍

Бубнилка: Она спрашивала об этом?

Мурчало: ага

      Матти, улёгшись поперёк кровати и свесив голову с края, вздыхает, откладывая телефон. Она только несколько часов назад перекочевала в свою комнату в родном доме, но ей уже чертовски непривычно с того факта, что она не может нагло ворваться в комнату братьев и кого-нибудь потискать. Только переписки, только хардкор.

      В теории, конечно, она может пройтись обратно до их дома — идти-то не так долго. Вот только пора отвыкать от постоянного общения вживую, всё равно до отъезда осталось совсем немного. Позже будет только ещё сложнее дождаться следующих каникул, когда получится приехать — теперь Матти более чем настроена не пропускать такие возможности.

      Матильда ещё раз вздыхает. А ведь раньше ей и далеко от дома было неплохо. Но грустить или расстраиваться из-за внезапной привязанности не получается — знать, что её где-то ждёт больше, чем один человек, невероятно.

      Мотнув головой, Матти снова берёт телефон. Стоит провести последние дни августа максимально весело, а не думать о будущем.

Мурчало: КСТАТИ

Мурчало: Гранж сказала что я смогу завести змейку если хорошо закончу школу

Мурчало: я назову её граф чизкейк

Мурчало: 🐍🐍🐍

Бубнилка: Закончи сначала. Не припоминаю у тебя достижений Эйнштейна.

Мурчало: я предпочитаю думать только о хорошем

Мурчало: 🐍🐍🐍🐍🐍🐍

Мурчало: кстати!!! как там крысята???

Бубнилка: Спят.

Мурчало: сфотаешь?

Бубнилка: Может быть, если они продолжат спать, когда я вернусь в комнату.

Мурчало: стой а где ты

Бубнилка: На крыше.

      Матильда озадаченно моргает. Чего?

      Нет, Хэви рассказывал ей, что у Ди порой бывают замашки Человека-паука, даже после того случая, когда он умудрился навернуться и расхреначить лицо, уверяя родителей в том, что просто упал с кровати.

      Но… серьёзно? Прям серьёзно-серьёзно?

Мурчало: нахрена?

Бубнилка: Достаточно весело издеваться над Хэви из-за того, что он не может тоже залезть. А ещё здесь спокойнее и неплохой вид.

Мурчало: да ты эстет

Мурчало: и не издевайся над бубликом я чувствую его боль:(

Бубнилка: Сам виноват, что такой тупой.

Мурчало: я тоже не смогу залезть но это ничо не значит!!!

Бубнилка: В вашем доме легко это сделать, особенно из твоей комнаты, так что сможешь при желании.

      Матильда, ещё более озадаченно чем пару минут назад, поднимается с кровати и идёт к окну, приоткрывая его и садясь на подоконник. У неё слишком много вопросов. Да настолько, что писать дальше не хочется — она звонит Ди, а тот берёт трубку почти сразу же.

      — Я не буду говорить, что это выглядит как безнадёжная попытка самоубийства. Просто объясни мне, при каких условиях ты вообще об этом узнал, — серьёзно сходу начинает Матти. Мозг так ничего путного и не выдал.

      — В детстве нас с Хэви пару раз отправляли к Гранж, когда больше некому было присмотреть за нами, — фыркает Ди, начав объяснения, но Матти на пару мгновений отвлекается от этого, когда слышит неприятный скрип черепицы, понимая, насколько это, нахер, опасно, — и мне почти всегда отдавали твою комнату. Ты всё равно мало живёшь в ней.

      — Скажи мне, что ты ни разу не травмировался таким образом, — нервно хихикнула Матти, свесившись из окна так, чтобы оценить расстояние от окна до земли.

      Пусть домик и небольшой, но двухэтажный — она не хочет знать на себе, каково будет навернуться с крыши. И надеется, что Ди тоже не знает.

      — Если у тебя есть мозг, то это максимально безопасно, — насмешливо фыркает Ди, — могу завтра доказать.

      — Я… почти поверила, — Матти в последний раз оглядывается вниз, прежде чем слезть с подоконника и закрыть окно, — но звучит круто. Замётано.