Каспиан вздрогнул, машинально попытавшись вырвать руку, но Эдмунд держал крепко, — намертво впился пальцами в локоть, явно не собираясь отпускать. Поднял руку, потянулся вперёд, уткнулся носом в запястье. Нервно вдохнул, облизывая обкусанные губы, пытаясь удержать едва уловимый запах на кончике языка. Рвано выдохнул, отводя шальной полупьяный взгляд, — уставился куда-то в изгиб ключиц и... замер. Застыл, боясь лишний раз пошевелиться, спугнуть не то момент, не то ощущение бесконечного, безграничного покоя.

Боясь спугнуть сладкую тянущую покорность молодого короля, безмятежность лёгкого ветра и свою пугающую уверенность в том, что это — правильно. Что всё так, как и должно быть.

Был бы Каспиан умнее — или хотя бы опытней, осторожней, рассудительней — оттолкнул бы, выпутываясь из иллюзии. Вырвался бы. Успел бы спастись. Но правитель мягок и куда доверчивей, чем стоило бы, а Эдмунд не может отказать себе в удовольствии повестись на эту дурную слабость и прикусить пястную(?) косточку, быстро проследив языком линию жизни.

Это похоже на медленный яд.

Они будто в трансе, и Эдмунду ужасно хочется всё так и оставить, может, лишь слегка добавив спокойствия магией... но их ждут. Каспиан не слышит, — и не услышит, пока чародей не позволит — но Рипичип уже ищет, куда они пропали, и где-то на палубе их зовёт Люси.

Пэвенси слегка прикусывает костяшки большого пальца, раздражённо сжимает зубы чуть сильнее, и Каспиан, наконец, вздрагивает. Ещё не до конца понимая, что происходит, но уже становясь собой.

— Ты в порядке? — нервно переспрашивает Эдмунд, отпуская Каспиана и спешно вырывая амулет из его сжатых пальцев.

Бесполезный кусок железа обжигает ладони холодом, упираясь, и руку сводит судорогой до самого плеча, пока парень пытается стряхнуть его в карман. Когда он понимает глаза, Каспиан уже вовсю оглядывается, недовольно-подозрительно поджимая губы.

— Мой капитан? — ещё раз пытается привлечь внимание Эдмунд, и король снова вздрагивает, наконец, фокусируясь на товарище. — Нарния взывает к вам.

***

Блики волн мозолят глаза. Медальон ощущается камнем, удавкой на шее, и кажется, шагни он за край — тот без проблем утянет на дно, как не барахтайся, пытаясь удержаться. Эдмунд щурится на кривой полумесяц, стараясь выжечь его яркий ориентир на обратной стороне век.

Теперь он боится закрывать глаза.

Корабль дышит, пытаясь успокоить чародея скрипом досок, смешанным с шелестом моря, — и Эдмунд пытается дышать в унисон с этим мерным шумом, но дыхание то и дело перехватывает.

Он смертельно проебался.