Дневниковые записи всегда казались для меня чем-то странным, слишком детским и неподходящим для моей кроткой и дерзкой натуры. Но сейчас, выкуривая уже третью порцию табака и агрессивно пуская колечки дыма, я понимаю, что не так уж это и плохо. Особенно, когда тебе нужно поделиться своей неудачей, при том не разболтав ее никому. А хранить секреты, тем более собственные, я могу лучше, чем никто другой.

Выплескивать эмоции на бумаге кажется намного логичнее, чем на ни в чем неповинного человека. Бумагу можно смять, со злости порвать или же вовсе сжечь в адском пламени, представляя, как там, в камине, горят все твои проблемы и неудачи, и возможно ты косвенно от них избавляешься. Как оказалось, даже у взрослой женщины, которой восхищалась вся округа, которая имела множество неприятелей, трясущихся в гневе от каждого ее едкого и верного аргумента, могут быть проблемы с простейшим блюдом. И сейчас, стараясь не сломать свою трубку к чертовой матери, я пишу это.

Я – Аделаида Лебель, и у меня проблемы с сырниками.

Мне никогда не доводилось готовить это адское блюдо ранее, если бы не недавний разговор с моим горячо любимым, простодушным мужем Седриком. Из него мне довелось узнать, вот уже на третьем году брака, что мой ненаглядный питает пристрастие к молдавской кухне. Будучи знакомой с одной молдаванкой, которая перебралась в Англию с мужем и двумя сорванцами, имевшим опыта всего на семь лет отроду, я заинтересовалась этим вопросом серьезнее.

Наш разговор шел совершенно привычно: мы пили английский чай, обсуждали погоду и несколько раз затронули вышедшую на свет парой месяцев ранее книгу, посвященную феминизму. Моя знакомая отзывалась о ней не очень ласково, в том время как я, напротив, поддерживала эти взгляды и перечисляла преимущества этой литературы. Но никто из нас не собирался топить в этой лодке другого, потому что мы, женщины, понимаем чужие взгляды намного лучше и не принимаемся судить. Агата была женщиной семейной, домашней, во всем потакала мужу и любила детей. Это было очень чуждо для меня, пусть и любила я своего мужа не менее сильно. Все таки, именно по этому поводу я и пришла.

Речь о национальной кухне Молдавии зашла плавно и ничто не предвещало беды. Черт бы меня побрал заикнуться тогда про сладости. Агата радостно предложила дать рецепт «простейшего и вкусного блюда, которое сможет приготовить каждый». Простота прельстила мне сразу же. Вы наверняка должны понять мое стремление приготовить быстро и вкусно, так как каждый хочет сохранить те крупицы времени для чего-то важного. Я и подумать не могла тогда, чем мне обернётся моя экономия. Но удивить мужа так сильно хотелось впервые в жизни.

Рецепт сырников был дан мне из старой поваренной книги, которая на вид была сильно потасканной жизнью. На корешке был вековой след от жира, а на форзаце было пятно, неизвестного мне происхождения. Мы побеседовали еще с час, выпили еще чаю, обсудили французские романы, и только после этого я отправилась домой.

Приготовления к готовке заняли у меня немного времени, но вот дальнейший ход приготовления длился, казалось, целую вечность. Первая попытка приготовить сырники не увенчалась успехом еще тогда, когда добавленной строго по рецепту муки оказалось мало. Не удивительно, что при жарке они так странно растекались по сковороде, что в конечном итоге из пяти сырников остался только один. Большой, жирный и жидкий, как лосьон моей бабули. Земля ей пухом.

Никогда еще желание утереть нос чертовым оладушкам из творога не преобладало над моим здравым смыслом. Мне стоило прекратить эту борьбу еще в самом начале, когда рецепт четко дал понять, что он мне не по зубам. Но кто такие сырники, чтобы развязывать войну с Аделаидой Лебель? Они сами выбрали этот путь.

Следующая попытка была сделана мною после десятиминутного перекура. Этого времени мне хватило на то, чтобы покурить и прибрать кухню от лишней грязи. Мне тогда показалось, что это победа, если бы не одно «но». Эти румяные, обворожительные сырники оказались совершенно сырыми внутри. Возможно, это было от того, что я слепила их слишком толстыми, а возможно от того, что они просто засранцы. Теряться я не спешила и решила потушить их еще немного под крышкой, пока я созерцаю в окно на необычайно яркое и чистое небо для Лондона.

Прекрасно прожаренные сырники, оказались жутко подгорелыми и потеряли свой изящный, соблазнительный вид. Вторая попытка почти заставила меня задуматься поднять белый флаг, но признать свое поражение в таком глупом состязании я была категорически не готова. Я не та женщина, которая бросает дело на пол пути. Я та, кто решает проблему методом логических рассуждений. Ну и иногда капелькой спиритизма, но это был не тот случай. Возможно не тот.

Выкурив еще одну порцию табака и уже не так тщательно убрав кухню, я принялась за третью попытку. Сырники сразу же дали понять, что я ничтожество на их фоне, когда кусок замешенного теста прилетел в мое лицо. Это была нечестная и бестактная игра, но я ее приняла. Третья попытка оказалась провальной в плане схваченной на эмоциях солонке, а не сахарнице. Эти засранцы получились даже относительно красивые и были бы даже вкусные, если бы не ужасно соленые.

На четвертой попытке я уже отдавалась злости всецело, замешивала новую порцию творога, истратив на то последнюю пачку. Тогда мне показалось, что я опустошу все наши запасы, но приготовлю эти чертовы сырники. Любой ценой.

В четвертый раз они получились слишком сухими, а плохо размятые комочки творога делали их вкус еще отвратительнее.

На пятой попытке, после похода на рынок за новым творогом, я серьезно задумалась провести спиритический сеанс, чтобы проконсультироваться у молдавского кулинара.

На шестой попытке сырниковая масса была не только на моих волосах, но и мои волосы были в сырниковой массе.

На седьмой попытке я провела спиритический сеанс, но дух не давал дельных советов, а только вопил о какой-то ерунде на молдавском, из которой я смогла разобрать только «проклятье» и «кукла». Очередная чепуха, меня это не касалось.

Злая, уставшая и наверное впервые так сильно вышедшая из равновесия, я вопрошала у Сатаны, на кой черт он раньше времени упек меня в адский котел. Аделаида Лебель никогда не сдается, поэтому выкурив оставшийся табак и едва не поскользнувшись на тесте, я принялась за последнюю попытку.

Никогда еще так сильно я не молилась на успех, так как до прихода Седрика оставался всего час, а большая часть кухни была похожа на свиной хлев. Хотя наверное даже там было чище. Некрасивые, но прожаренные и сладкие, сырники решили смиловаться надо мной и наконец-то получились.

Смотря на этих гаденышей, высосавших за это потраченное время всю мою жизненную энергию и укравших душу, я пишу свою первую дневниковую запись, которую по большей вероятности сожгу, и жалею о том, что меня не переехал поезд пять лет назад.

Я – Аделаида Лебель, и я больше никогда не буду готовить сырники.