Двадцать восьмого октября, в день, когда тусклое солнце стояло в самом зените, а на улице дул ветерок, сгоняющий опавшую опаловую листву прямо на прилавки торговок осенним урожаем (впрочем, и в лицо им прилетало сполна), я решила отправить письмо. Письмо не абы какое, а личного характера, моей давней знакомой по переписке.

В живую нам доводилось видеться лишь один раз, и тот был в литературном кружке за пределами Лондона, на который мне удалось попасть совершенно неожиданно и приятно случайно. Однако с того дня наша переписка велась стабильно по письму раз в две недели. Наши города соседствовали, так что доставка шла быстро, что конечно же радовало нас обеих. Возможно когда-нибудь почтовые письмена будут доставляться с такой скоростью, что едва кошка смахнет хвостом со стола пепельницу, а ответ уже получен. Но не буду пророчить, а продолжу рассказывать дальше.

Письмо мое привычно было отправлено на следующий день, после написания, и я со спокойной душой стала ожидать ответа к первым числам ноября.

Однако, все мои ожидания развалились также, как пепел падает из трубки. Письмо не пришло к первым числам. И не пришло к середине ноября, когда дворники разгребли последнюю листву оголённых деревьев в кучи, а подмерзающие торговки не стали сворачивать свои прилавки раньше обычного.

Конечно же я беспокоилась, но в силу моего рассудительного характера, я сочла, что у моей знакомой могут быть настолько неотложные дела, что времени настрочить мне ответное письмо и вовсе не находится. Хотя лично я при любых обстоятельствах уделяю время столь важной переписке, будь я занята готовкой треклятых сырников (чтоб они провалились в своем сырном гробу) или же вызовом духа покойной бабки молодого человека, который никак не может найти запрятанные ею драгоценности. На редкость неприятная особа, ругающаяся через каждые два слова.

Беспокойство мое прибавилось тогда, когда к концу ноября мне также не пришло письмо. Выпал первый, предвещающий скорую зиму снег. Он тонким слоем покрывал землю и крыши прилавков, создавал на себе узоры из следов дамских каблуков, громоздких офицерских сапогов и маленьких лапок голубей. Последних отчаянно гонял дворник метелкой, из-за многочисленных жалоб торговок, активно обкрадываемых голубями.

Мне в последнюю очередь хотелось думать о чем-то плохом, ведь даже если и так, то мне прислали бы весточку о кончине подруги. Поэтому решение во всем грешить на почту казалось как нельзя логичным. Но для начала я, конечно же, попробовала вызвать дух подруги, тщательно вглядываясь в хрустальный шар, чтобы окончательно успокоить свою душу. Не увидев там ничего и никого, я продолжила дальше винить службу доставки писем и дала себе слово сходить и разобраться во всем самой, если спустя неделю я вновь не получу ответ.

Ответа я действительно не получила, поэтому, вооружившись портсигаром для трубки и удивительным умением допытывать людей до чрезмерного негодования и даже истерики, я пошла разбираться. Почтовое отделение находилось в нескольких кварталах от района, в котором я живу, а значит пройти туда пешком морозным утром было как нельзя кстати. Утренний Лондон был по-своему красив, как и дневной, и вечерний. Наверное единственное, что омрачало красоту – это слякоть от растаявшего снега. Все бы ничего, если бы под ногами хлюпал только снег и лужи. Но тут намешалась грязь и разлетевшаяся из неубранных куч листва, что было вдвойне хуже. Последнюю пытались подмести дворники, но вместо этого собирали оранжевые пятна, вперемешку с грязью, какими-то мелкими камушками и даже перьями птиц.

Прогулка до отделения вышла бодрящей, однако известие о том, что доставка работает в привычном темпе, а письмо, посланное Роберте Купер, было доставлено уже как с месяц назад, меня изрядно расстроило. Если моя подруга давно получила письмо и в мире мёртвых ее не наблюдалось, значит тут дело совсем в другом. Возможно, ее похитили, отправили в психлечебницу или, того хуже, насильно выдали замуж, а возможно она просто затаила на меня обиду, на которую каким-то боком повлияло мое письмо.

Узнать это можно было только лишь поехав к ней лично.

Так я и поступила. Предупредив моего мужа, Седрика, об отъезде на пару дней, я собрала себе один саквояж и села на вечерний поезд. К утру я уже была в соседствующим с Лондоном городке.

Роберта как-то писала свой адрес в одном из писем, с надеждой, что я когда-нибудь посещу ее. Конечно эта поездка планировалась при других обстоятельствах, но, увы, планы часто меняются вот так вот резко. Дом я нашла менее, чем за полчаса, не без подсказки от одного из замызганных углем машинистов. За дорогу я успела выкурить три сигареты, перебирая в голове всевозможные причины, которые я составляла ранее и надумала по дороге в поезде.

Дверь открыла мне пожилая женщина, но не успела я спросить про свою подругу, как она сама выбежала ко мне на улицу. Как оказалось поводов для беспокойства у меня не было, но да: моя подруга действительно выходила замуж, а ее мама (та самая пожила женщина) во всем ей помогала. Но не насильственным образом, а по любви. За молодого и статного мальчика. Может, мне стоило бы назвать его мужчиной, но что-то в его лице мне напоминало самодовольного мальчонку, который впервые в жизни надел идеально выглаженный костюм, и теперь казался напыщенным, как индюк. Но все же вслух я от такого комментария воздержалась, зато продолжила слушать рассказы Роберты.

Виной неотвеченному письму была сильная загруженность с приготовлениями к свадьбе – ее жених большая шишка, поэтому празднование должно было быть на уровне. Роберта призналась, что честно садилась писать ответ несколько раз, но либо засыпала посреди написания, либо мать осаждала, напоминая о прочих делах. Где-то в глубине души мне даже стало чуточку обидно, но я понимала, что милая подруга честно раскаивается. И все же было в ее взгляде что-то такое, что не было похоже на раскаяние, но разглядеть за пеленой бурных мыслей что это мне так и не удалось. Однако, взяв с нее обещание, что мы с мужем получим приглашения на свадьбу, я погостила у них до конца дня, устроив всем маленький выходной от приготовлений.

Через два дня, уже будучи в своем родном Лондоне, я получила официальное письмо с красивой печатью и приглашением на празднование.