Хоук: Сначала в дом к Создателю, потом ко мне. Какая честь!
Пламя полыхало вовсю. Куда бы они ни бежали, огонь бежал по следам. Или это они неслись за ним следом? Впрочем, здесь было не до высоких материй.
Улица, по которой их компания неслась вперед, временам разветвлялась, но проходы были перегорожены горящими ящиками и бревнами. Особого выбора им не предлагали – и они бежали по свободным участкам дороги.
Поначалу у них на пути то и дело показывались местные жители, испугано прикрывавшие головы от летящих сверху осколков черепицы. Но чем дальше их троица продвигалась вперед, тем меньше становилось людей на улице.
В какой- то момент они свернули на небольшую то ли площадь, то ли перекрестье дорог – и там уже не было никого, только застилавший глаза дым и пепел. Хотя краем глаза Йорвет – в этом он был готов поклясться! – видел что- то смутно похожее на висельника, и, хотя он никогда не верил ни в какие приметы, а суеверия считал редкостной глупостью (потому что в лесу ими не наешься), почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
Но времени рассматривать, показалось ему что- то или находилось там взаправду, у них не было.
Вскоре широкая улица сменилась узкими переулками, и в воздухе, даже сквозь резкую вонь гари, потянуло водой. Нет, морем. Канализацией и морем.
Переглянувшись, они ускорили шаг. Бежавший впереди Геральт стрелой рассекал серо- черные клубы, и отчетливо виднелась только его белая макушка. За ним, отставая не больше десяти шагов, следовал Йорвет.
Нельзя сказать, что даже у него, seidhe, получалось так же, как и у ведьмака, легко и непринужденно бежать, особенно после нескольких боев. Но, как это уже бывало прежде, Старый Лис старательно игнорировал нывшие царапины и ушибы. Единственное, чему он сейчас уделял внимание: дыхание и тому, чтобы держать в поле зрения Gwynbleidd. Назад эльф не оборачивался, но прекрасно слышал легкое бряцанье кольчуги от каждого шага Роше, тоже державшего дистанцию, но меньшую, чем скоя’таэль, шагов пять.
В отличие от vatt’ghern, входящего в боевой раж, бывший капитан Синих полосок мог в пылу сражения вовремя отличить союзника от врага, да и Йорвету, вооруженному луком, нужно было прикрытие. Спереди его обеспечивал ведьмак, а сзади – темерский партизан.
Они мчались вперед и снова свернули, опять к какому- то бедному району, где не было понятно, этот поворот за угол продолжение улицы или начало одного из небольших двориков, ведущих вглубь города.
«Дурацкий запутанный город!» - выругался про себя эльф, пока они петляли среди домов. Домов, которые походили один на другой так, что и не понять, проходила ли уже их компания по этой улочке или нет?
Когда Геральт снова повернул за угол, Йорвет, прибавляя ходу, поспешил за ним – и едва не натолкнулся на спину ведьмака. Роше, заметив заминку, притормозил и вопросительно посмотрел на их друга:
- Что случилось? – вопрос не праздный: если профессиональный убийца чудовищ внезапно встает как вкопанный, то явно не для того, чтобы полюбоваться пейзажем. И явно не просто так принюхивается словно охотничья собака, потерявшая след.
- Мы вернулись обратно, - хмуро выдал vatt’ghern, окидывая пристальным взглядом изрядно прореженные торговые ряды и полыхавшие над головой флаги и знамена. Смутно, но узнаваемые.
Оглядев внимательным взглядом дома и палатки, темерский партизан шумно пропустил воздух сквозь зубы.
- Я был уверен, что настолько сильно мы не могли дать крюк, - наконец произнес он, бросив взгляд на командира скоя’таэлей. – А ты?
- Не скажу, что хорошо ориентируюсь в городах dh’oine, - скривился Старый Лис, - но общее направление я всегда чувствую. Мы не могли вернуться сюда.
Судя по набежавшей на лицо Геральта тени, он и сам это знал, а его друзья лишь подтвердили худшие опасения.
- Нас заставили пройти по кругу, - и бросив ещё один тяжелый взгляд на обманчиво прямую улицу, тянувшуюся вперед, в полыхавший со всех сторон пожар, - и не без помощи магии.
- Если вспомнить, что это место создано силами демона, - хмыкнул Роше, неприязненно покосившись на зеленые всполохи в небе, проглядывавшиеся даже сквозь дым полыхавшего города, - то удивляться не стоит.
Но возникала другая проблема: как тогда найти Хоук? Или, что гораздо ближе к истине, как до неё добраться?
Улицы города были им незнакомы, да и даже если они в точности повторяли реальность, по наущению чародея демон мог играться с переулками и площадями также, как и ребенок – кубиками, переставляя их сообразно своему усмотрению.
- Даже если и так, он не всесилен, - нахмурился Йорвет, оглаживая лук. – Иначе он не оставил бы открытый сюда портал.
Этой мыслью эльф себя успокаивал: в конце концов, когда имеешь дело с превосходящим тебя противником, нужно думать не о том, какой он, d'yeabl haadh, весь закованный в латы и вооруженный хорошим мечом, а о том, что при таком арсенале он становится неповоротливым – и это стоит использовать себе на пользу.
«Если даже на Филиппу Эйльхарт нашлась управа, то и на этого мага – тоже», - а главная интриганка Ложи Чародеек будет сильнее выходца из Нильфгаарда, прячущегося в Велене.
Очевидно, что им не давали вмешаться и помочь Мариан, а ведьму, как бы ни была сильна, при желании можно скрутить, и они должны успеть до этого момента. Оставалось понять, что именно нужно сделать. И скорее.
- И то верно, - хмыкнул Роше, пожимая плечами. – Если нас не звали, то какой смысл стучать в дверь?
Геральт, хмуривший брови, вздрогнул и оглянулся на темерца, а потом усмехнулся:
- А в этом есть смысл, - и направился к ближайшей баррикаде. Хитро сложив пальцы, ведьмак выбросил руку вперед. Волна воздуха, загудев, сорвалась вперед, сметая на своем пути тяжелые ящики и балки точно картонные. Пламя, бежавшее по ним, угасло, и только легкий дымок ещё кружился над обуглившимся деревом. – Раз главный вход для нас закрыт, воспользуемся черным.
Переглянувшись, бывший капитан Синих полосок и командир скоя’таэлей с пониманием хохотнули, оценив юмор ведьмака.
- Иногда мне кажется, что мы вообще чаще видим задние дворы, а не главные ворота, - веселился Роше, поглядывая, впрочем, наверх, чтобы падающая с крыш черепица не прилетела ему по макушке. Шедший вперед него Йорвет промолчал: он на дома вообще чаще любовался с расстояния полета стрелы.
Но несмотря на то, как они временами переговаривались, по сторонам все смотрели внимательно. Вряд ли маг и его ручной демон не предусмотрели и такой вариант, что незваные гости попробуют пойти окольным путем.
Здесь дым валил плотной стеной, то и дело им дорогу пытались преградить то куски стен, то рухнувшие ни с того ни с сего ящики. Пробирались они почти на ощупь и исключительно благодаря Геральту, который ещё как- то ориентировался в пространстве.
Периодически ведьмак накладывал Аард, чтобы потушить пламя или убрать обломки с прохода. И когда поток воздуха проносился по переулку, Йорвет успевал заметить смутные очертания… чего- то странного.
Сначала он решил, что это люди, спасавшиеся от пожара, но быстро отбросил эту мысль. Они не бежали, пытаясь найти выходи из этого лабиринта улочек. Силуэты, едва- едва угадываемые в дыму, скользили рядом с ними, и в размеренных движениях не было и намека на панику.
Скосив взгляд на Роше, эльф перехватил точно такой же настороженный взгляд, что и у него самого: не его одного беспокоили эти странные наблюдатели. И, хотя Gwynbleidd не подавал виду, темерец и скоя’таэль не сомневались, он тоже в курсе, что они не одни.
Единственное, чего не могли понять ни Старый Лис, ни бывший капитан специального отряда, ни умудренный опытом охотник на чудовищ, так это того, почему существа не нападали? Хотя…
«Улочки здесь узкие, - и хотя Йорвету от них становилось не по себе, особенно после долгих десятилетий, проведенных в лесу, сейчас он радовался дурацкой планировке dh’oinе, - и даже если их много, воспользоваться этим преимуществом они не могут. Ждут, когда мы выйдем на более просторное место».
И он оказался прав.
Стены, обступавшие их со всех сторон, расступились – и перед ними показалась относительно небольшая площадь с колонами, выложенная мраморными плитами. Наверху тянулись небольшие балконы, с которых свисали флаги, ещё не тронутые искрами и пламенем. По крайней мере, сначала они приняли это именно за площадь, но вскоре заметили и лестницу, ведущую наверх, и трон, находившийся на площадке выше, и даже ковры, устилавшие пол. Когда дым немного рассеялся, показался даже потолок над их головами.
«Нет, это зал», - и Йорвет в очередной раз убедился, что bloede mannas что угодно вывернут наизнанку, особенно с ручным демоном.
Но раньше, чем он успел выругаться вслух, наверху лестницы появилось какое- то движение, и эльф, заложив стрелу на тетиву, навел лук на ступени – и обомлел. И, судя по тихим ругательствам Роше, в своем удивлении Старый Лис был не одинок.
Вниз по ступеням, удерживая в одной руке жутковатый топор с двумя лезвиями и двуручный меч, спускался серокожий гигант.
«Представь себе мужика, в котором почти два с половиной метра, и с косой саженью в плечах – это и есть Аришок. В одной руке – двуручный топор, в другой – огроменный меч», - голосом Мариан произнесло воспоминание, и описание было на удивление точным. Разве что про рога женщина ничего не говорила. Тоже немаленькие.
Как и про то, что со всех сторон, точно из теней вышли такие же массивные рогатые фигуры, покрытые красными геометрическими узорами. Множество. Чародей, определенно, знал о прошлом Хоук и знал в подробностях – если не видел своими глазами, что здесь происходило – и использовал его отголоски.
Гигант в красных доспехах поднял топор, а потом низким рычащим голосом произнес:
- Дальше дороги нет, bas, - к удивлению Йорвета, он понимал, что говорит это существо, хотя до этого – он был готов поклясться! – разговоры на том же рынке велись на совершенно другом незнакомом языке. – Возвращайтесь назад.
Мельком переглянувшись с Геральтом и Роше, эльф допускал, что перед ними и находился тот самый ручной демон чародея, принявший самую подходящую для этого места форму. Вот только сколько Старый Лис ни осматривался по сторонам, нигде не было видно самой виновницы всей этой суеты. И это настораживало.
- Где Хоук? – металлический голос ведьмака, однако, не уступал голосу серого великана, да и пускай в сравнении с рогатым и широкоплечим Аришоком, походившим на огромного быка, Gwynbleidd казался совсем маленьким, не стоило недооценивать того, кто профессионально убивал грифонов и мантикор.
- Вас это не касается, - и, подняв в другой руке меч, наклонил голову так, будто собирался поднять противника на рога. – Уходите, пока можете. Это не ваше дело.
«Ах, не мое?» - хотелось рассмеяться Йорвету, а потом в картинном жесте перечислить всё, что наворотил bloede mannas, а потом поинтересоваться, что конкретно из всего озвученного не его забота.
Но vatt’ghern заговорил раньше, чем скоя’таэль начал скабрезничать на тему чьи- то и ничьих дел, и, возможно, оно и к лучшему. Хоть многие – да и сам Геральт тоже – считали, что ведьмаку дипломатия не дается и ему не стоит даже пробовать ей заниматься, но с переговорами у того же Старого Лиса дела обстояли всегда гораздо хуже.
- Значит, ты только охраняешь проход? – по лицу Gwynbleidd сложно было что- то прочитать в такие моменты. Если в обычной беседе ещё можно было уловить его настроение, то сейчас невольно вспоминались слухи о бесчувственности охотников на чудовищ. Глупости, но и под ними была живая основа.
Желтоватые глаза Аришока мерцали в думы и отсветах пожара.
- Если вы не понимаете слов, я заставлю их понять, - и раньше, чем Йорвет успел выругаться – «Неужели есть кто- то ещё более вспыльчивый, чем Роше?!» - как раздался рык, от которого затрясся казалось весь зал. - Vinek kathas!
Стоявшие по краям рогатые существа, больше похожие на демонов, чем на разумных существ, молниеносно выхватили оружие. Большинство было вооружено копьями или топорами, но были и те, у кого имелся щит – странный, прямоугольный, точно сложенный из пластин. Взглядом Йорвет выцепил даже лучников – и осклабился: о, если они хотят увидеть, кто из них лучше стреляет, то он всецело к их услугам!
И всё вновь, уже привычно, закружилось в звоне стали.
***
В своей относительно короткой жизни Мариан Хоук ненавидела больше всего три вещи: прохудившиеся сапоги, подземелья и политику. И, кажется, этот список пора расширить.
«И добавить туда первым пунктом собственную наивность», - уж она- то должна была знать – запомнить, вызубрить на собственной шкуре – что падения в Тень простым побегом в другой мир не кончаются, особенно, когда ты имел честь подергать за усы разъевшегося демона Кошмаров.
Правда, как отмечали глаза Мариан, межмировое путешествие не прошло для демона без последствий. Он всё ещё удерживал свою монструозно огромную форму, но паукообразное тело усохло и сморщилось, местами покрывшись трещинами и язвами.
«А значит, ещё повоюем!» - и, швырнув наскоро сотворенный шар огня, чародейка бросилась в сторону.
Под ногами зашуршали мелкие камушки. Мимо проносились обступающие со всех сторон скалы, и ей навстречу то и дело выпрыгивали привидения и призраки, бормочущие ужасы и даже арахнецы (Хоук не то что бы боялась пауков, но после нескольких стычек с их огромными собратьями на Рваном берегу её при виде всего восьмилапого передергивало).
- Тебе некуда бежать, Хоук, - и пускай Кошмара не было видно, а голос шел со всех сторон, Мариан кожей почти ощущала его взгляд, пытливый и чего- то ожидающий от неё. – Твое сопротивление – лишь оттягивание неизбежного.
«Будто мне первый раз идти умирать!» - фыркнула чародейка, собираясь продать свою жизнь как можно дороже. Иллюзий у неё на этот счет не водилось: в прошлый раз ей непостижимым образом повезло, что открылся Разрыв – и открылся он даже не в Тедасе! – и Мариан смогла убежать.
Дважды так повезти не может.
Хоук не знала, получилось ли у демона создать свой вариант Тени – точно так же, как и Мор, и Порождений тьмы – или же он каким- то образом умудрился притянуть часть Тедасского мира. Оба варианта её не устраивали.
Перескочив через голову ещё одного подручного Кошмара, Мариан в три прыжка подскочила к очередному подъему в горку. Оказавшись наверху, Хоук замерла, будто ударившись о стену. Или барьер. Даже вопли демонов за спиной казались приглушенными, далекими.
А внизу, под зеленоватым солнцем Тени – если это было солнце – раскинулись знакомые стены Киркволла. Ещё целого. Ещё не полыхавшего от пламени и ненависти. Тихо тлеющего в ожидании взрыва.
Зубы у чародейки сжались.
«Ещё одни твои штучки, а, Кошмар?» - а он неплохо её изучил, знал, как надавить на больное. Как с цветами. Но в этот раз она не поддастся. Не в этот раз.
И Мариан шагнула вперед, вниз по дороге, ведущей прямо к городу, где всё началось.
Улицы, знакомые до щербинок на камне и вытертых полотнищ, развешанных и в Верхнем, и в Нижнем городе. Рядом кружились тени, похожие на жителей Киркволла, казалось, что протяни руку – и коснешься чужого плеча. Но Хоук не поддавалась этому ложному впечатлению.
Хотя, стоило признать, на долю секунды ей захотелось свернуть на знакомую улочку, где находился родовой особняк Амеллов. Взглянуть на тронутый временем фасад, а потом, толкнув дверь, вновь очутиться в знакомой прихожей со скамьей, погрызенной её верным мабари. Пройти мимо камина и, кивнув Бодану, услышать: «У вашей милости нет новых писем», - и улыбнуться. Ведь нет лучшей новости, чем отсутствие новостей. Потрепать лежащего у камина пса. Посмотреть на очередную выдумку Сэндала с его фирменным: «Колдовство!» - и попросить Орану присмотреть, чтобы он не раскачивался на люстре (не дай Андрасте упадет!). Обернуться…
«Перестань, мамы ты там все равно не увидишь», - и Карвера, если уж на то пошло, тоже.
Отмахнувшись от назойливого желания, Хоук позволила улице Киркволла самой вести её туда, где Кошмар готовил ей очередной неприятный сюрприз.
Миновав рынок, она свернула в сторону казематов. А позади, над массивными особняками знати, нависали стены церкви. Ещё стоявшей церкви.
«Ах, кажется, я знаю, что сейчас будет…» - сколько раз она в голове проигрывала этот день? Десятки? Сотни? Что было бы, поступи она так? Что – если эдак? Единственное, что не менялось в этих размышлениях, так это ощущение собственного бессилия.
Улочка вилась и вихляла. Иногда мимо проносились дома, которых в Киркволле никогда не было и не могло быть. Иногда – с пути исчезали целые кварталы. Словно кто- то разрезал на её пути город: так смелая рука чертит дорогу напрямик, не считаясь с существующими улицами и перекрестками.
Опять игры демона, с интересом наблюдавшего за её трепыханиями.
«Спрашивается, зачем?» - даже если вспомнить, что именно она помешала ему прикончить Максвелла – или сделать с ним что похуже – то откуда такой интерес к её скромной персоне? Вряд ли дело в её славе Защитника Киркволла. Насколько Мариан успела изучить обитателей Тени, для них статусы и земная слава были не более, чем прошлогодней листвой под ногами. Мусором.
Впрочем, а не всё ли равно? Если говорить откровенно, Хоук тоже редко интересовалась у своих противников, сколько стараний они приложили к осуществлению своих планов. Она просто приходила – и ломала их.
«Так зачем отступать от традиций?» - усмехнулась женщина, прибавляя шаг. Философия, психология и все им подобное подождет до конца боя. Проблемы лучше решать по мере поступления, а не нахрапом, чтобы не подавиться.
Миновав ещё несколько пролетов, чародейка почувствовала солоноватый запах моря – и несвежий, гнилостный душок канализации. Похожий стоял и в Клоаке, но здесь к нему ещё мешался смутный аромат каких- то благовоний, которыми пользовались храмовники. Раньше с ним рука об руку шли различные реактивы, используемые магами в Круге, но последние годы не располагали к экспериментам и научной деятельности. Боялись подозрений Мередит и её особо рьяных сторонников.
Почти у самых ног заплескалась вода в каналах, а у самого выхода из гавани показались первые статуи плачущих рабов. Старые знакомые. В смутном свете невозможного солнца их головы и руки отливали золотом, и отблески лучей скатывались по металлическим пальцам как настоящие слезы.
«Хах, а этот демон на редкость сентиментален!» - мелькнула смешинка в мыслях, и Мариан вновь шагнула навстречу своей судьбе. Как делала это десятки раз до этого.
… они по- прежнему стояли там, у ступеней. Крики звенели по всему двору. Спорщиков с обоих сторон обступали их верные сторонники… или то, что их изображало.
Укутанные красным лириумом храмовники, иногда – полностью исчезнувшие за алевшими даже на свете кристаллами. Бледные, с изрезанными руками и исказившимися, изломанными телами маги, ставшие одержимыми.
В центре стояли Мередит и Орсино. Как и в тот день. Но выглядели они иначе.
Мередит, окутанная рубиновым свечением, со светящимися глазами и надувшимися венами. В её руке подрагивал сделанный из проклятого лириума меч. Даже на расстоянии можно было уловить её тихий звон и шепот, похожий на бормотание, предупреждающее: «Смотри, смотри! Они только и ждут, как вцепиться тебе в глотку! Смотри, смотри! Как их мечи метят тебе в спину! Смотри!» - или это снова были проделки Кошмара?
И если рыцаря- командора ещё можно было узнать, то Орсино… Первого чародея Мариан узнала лишь потому, что знала, во что он превратился.
Огромная масса, слепленная из тел кровавой магией, где одни конечности сливались и переплетались с другими, превращая когда- то неплохого эльфа в чудовище, больше похожего на огра. Или что- то ещё.
Оба повернулись свои головы в её сторону, стоило Хоук выйти из- под арки, ведущей в казематы. Голова Мередит задергалась, а меч – указал на магичку.
- Выбирай! – изломанный голос задребезжал, становясь почти неузнаваемым. – Выбирай! На чьей ты стороне?
Изуродованная голова Орсино качнулась в сторону Мариан, тряхнув отростками отдаленно похожими на уши… если чьи- то ноги и руки можно так назвать.
- Кого ты выберешь? – прошипел он. – Магов или храмовников? Кому жить? Кому умереть?
Хоук шла им навстречу, крепче стискивая в пальцах посох. На её лица застыла усмешка.
Ей бы хотелось изменить тот день. Она бы сделала всё, чтобы не было этого взрыва. Чтобы Владычица церкви Эльтина осталась в живых. Чтобы не было толпы обезумевших от страха и крови храмовников. Чтобы маги, загнанные в угол, не поддавались демонам.
Много чего. Но даже магия не могла изменить прошлого.
- Как говорит мой друг Варрик, это уже написанная страница, - и, собрав ману, Мариан ударила по всей площади Огненной бурей. Изуродованные храмовники и маги закричали и заметались, а Мередит и Орсино по- звериному зарычали:
- Это ты виновата! Ты! – и на Хоук обрушилась звероподобная лапа когда- то Первого чародея Киркволльского Круга. Женщина отскочила в сторону, запустив сгусток пламени в конечность существа. – Ничего не было, если бы не ты!
Едва успела магичка отдышаться, как услышала за спиной тихий свист воздуха – и отпрыгнула в сторону. Давняя выучка. Если кажется, что- то метит тебе в спину, лучше отбеги сразу, а не оглядывайся. Хорошая привычка.
Клинок красного лириума просвистел рядом с ухом, и противоестественное гудение и шепот отдались в голове громом: «Это всё ты!» - и когда Мариан замерла возле стены, лицо рыцаря- командора перекосилось в усмешке.
- Город пылает, Хоук! – и едва она произнесла эти слова, как знакомое алое свечение загорелось у края неба. Уже знакомая картина, проигранная в памяти на несколько лет вперед.
У магички заскрипели на зубах ругательства.
Пускай она и знала, что это иллюзия, но от этого осознания смотреть на летящие с неба обломки камня было не легче. Совсем. По всему городу заполыхало пламя и зачадил дым. Испуганные крики и возгласы: «Милостивая Андрасте! За что?!» - были слышаны даже на расстоянии.
- Грязно играешь, очень грязно, - скорее самой себе, чем демона произнесла она, накладывая полукругом стену льда.
Шепот у самого уха не хуже змеиного языка защекотал кожу и нервы:
- Но ты знаешь, что твои так называемые друзья считают точно так же, - не оборачиваясь, Хоук бросила за спину молнию и отскочила. Только тогда обернулась.
Её лицо похолодело, точно на неё дыхнул зимний ветер. Разве что губы онемели не от мороза.
Перед ней, с двуручным мечом, перехваченным для боя, стоял Фенрис. Зеленые глаза с осуждением смотрели на чародейку, молча приговаривая за все грехи. Пускай лириумные клейма эльфа ещё не полыхали сине- белым светом, превращая его в призрака, Мариан знала, как быстро они загораются. Она знала, как легко эта рука может пробить грудную клетку и вытащить сердце.
«Чертов Кошмар…» - гореть ему где- нибудь. Где угодно, но гореть. За такое.
Мариан не удивилась бы, узнай, что те дурные сны о прошлом ей навеял демон, изучая её и наблюдая.
И, даже понимая, что перед ней не более, чем тень, иллюзия, навеянная демоном, Хоук на шаг отступила назад.
Фенрис молчал. Его вообще нельзя было назвать разговорчивым или душой компании. Напротив. Но если он что- то произносил вслух, то этого обычно хватало, чтобы чувствовать себя либо ушедшим от правосудия преступником, либо предателем, не оправдавшим хрупкое доверие.
Мариан всегда поступала по совести. Вот только они у них с бывшим тевинтерским рабом были разными. Своими. Если у эльфа рука без жалости могла опуститься на сбежавшего из Круга колдуна, то у Мариан – нет.
- Потому что ты своими героическими потугами расшатала эту лодку так, что она не просто перевернулась, а разлетелась на части! – рассмеялся демон, прячась между хлопьями пепла и дымом.
Облизнув губы, чародейка уловила краем глаза движение – и поставила барьер. О белесый купол застучали выпущенные кем- то стрелы и болты. Пользуясь передышкой, женщина перевела взгляд.
«А я- то надеялась, что список ненавистных вещей ограничиться лишь четырьмя пунктами!» - а он на глазах ширился и рос, и особой графой в нем шли демоны и их проделки. Особенно – Кошмар.
Измененные храмовники и маги исчезли, будто их и не было. Мередит и Орсино тоже пропали, точно дым.
В отдалении, держа руку на уникальном арбалете, стоял краснолюд – «Нет, Хоук, гном! Ты слишком долго пробыла в чужом мире!» - с распахнутой на груди рубашкой и без бороды на лице. Варрик. Плут и краснобай. Оставшийся в Киркволле прикрывать спины товарищей от летящих вслед шишек и камней.
Рядом с ним – ха- ха, как такое может быть? Он же ушел, пыша бешенством и обещаниями вернуться вместе с армией! – белели доспехи старкхэвенского принца, бывшего разбойника и едва не ставшего храмовника, с фривольным поясом, где вместо бляшки – голова Андрасте. Себастьян. И как рука не устала держать натянутой тетиву лука?
Что вообще он забыл там? Особенно – рядом с Андерсом, полыхающим светом и искрами, переплетенный так тесно с духом Справедливости, что никто, даже сам маг, не мог сказать, где начинается мятежный колдун, а где – существо из Тени. Неизвестно откуда набежавший ветерок шевелил черные перья на плечах накидки, и маг как никогда походил на нахохлившуюся ворону.
Так- так, а это кто у нас играет ножом, точно игрушкой? Изабела? А как же твой фрегат? Твоя армада и забавная шляпа? Неужели наскучили? Дорогая, да ты разучилась веселиться!
Кстати, кто пустил сюда Мерриль? Если храмовники заметят, какую магию она использует, без лишних разговор отправят на усмирение! И почему у на удивление доброй и мягкой эльфийки такое жесткое выражение лица? Что за морщинка между бровей? Тебе она совершенно не идет!
Щит и меч. Перевязанные налобной повязкой светлые волосы. Не хватало только сборника Киркволльских законов, чтобы бить кое- кого по лбу. Мариан даже знала, кого. Нахмуренный лоб у Авелины не предвещал для Хоук ничего хорошего. Совершенно.
Не успела Хоук подумать, что её день явно с утра не задался, как увидела меч, окруженный всполохами пламени, выгравированный на чужом нагруднике. И массивный, печально знакомый доспех. Только без кристаллов лириума и красного безумия в глазах. Куда им там втесниться, когда взгляд Карвера искрился от ярости?
Криво усмехнувшись, Мариан окинула друзей – нет, это всего лишь иллюзии! Помни об этом, Хоук! – ехидным прищуром. Хотелось бы ей пошутить: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Давайте по- быстрому разберемся и пойдем дальше?» - но этот юмор не для них. Не для тех, кто только выглядел как её друзья. Как её проблемный, вредный, но единственный брат. Единственный из Хоуков, кто остался в живых.
- Детские игрушки, Кошмар! – крикнула Хоук, хотя и не видела демона. Но это не значило, что его здесь нет. О, Мариан догадывалась, что её враг мог тенью струиться по земле, перетекая от одного здания к другому. Забиться между складками плаща. Выглянуть из чужих зрачков.
Постоянная форма им претила, была вне их понимания… хотя, как подозревала Хоук, Кошмар, проведший два года в теле Мартина, стал интересным исключением. Уникальным случаем. Если уж демон умудрялся водить за нос всю честную компанию нильфгаардцев, ведьмака и её, ведьму, знакомую с феноменом одержимости, и никто не заподозрил в нем потустороннее существо (а только безумного мага), то можно смело сказать: Кошмар далеко продвинулся в изучении человеческой природы.
Знать бы ещё, как хорошо он успел изучить саму Мариан? И зачем?
Банальная месть отпадала. У него было множество возможностей для того, чтобы избавиться от докучливой чародейки – и никто бы его не заподозрил. Что ж он ими не воспользовался? Не захотел. Но почему?
«Чего может хотеть могущественный даже здесь демон от обычной магички?» - и иной раз Хоук хотелось задрать голову и покричать в небо: «Эй, какого черта у всех ненормальных свет сошелся на мне? Эй! Я не заказывала магов крови, одержимых, психованных храмовников и всего остального! И преследующего демона – тоже!» - только это глупо. Ни Создатель, ни Андрасте не ответят, а если и пошлют знак, то легко пропустишь его мимо ушей. Да и вряд ли их власть распространялась вне Тедаса.
Да и уповать чародейка предпочитала в первую очередь на саму себя – так оно надежнее.
- Ну же! Чего ты ждешь? – и, оглядывая тени, похожие на её соратников и друзей, она чувствовала досаду. И подступающий к горлу страх. – Прячешься за иллюзиями? Дергаешь за ниточки, оставаясь в тени? Трусливое же ты создание. И мерзкое.
Ответом был хохот, прокатившийся по площади. Медные статуи прислужников с копьями и мечами хлопали в ладони и потрясали оружием. Согбенные рабы приподнялись и с ехидными улыбочками, карикатурно растянутыми на их лицах, захихикали, показывая пальцами на чародейку.
- Может быть, - не отрицал Кошмар, нисколько не оскорбленный, - ведь чтобы стать страхом нужно понять его природу. Испытать.
Менторским тоном произнес демон, и его голос перетекал из одного угла площади в другой, точно шарик. Мариан пыталась уловить взглядом хотя бы смутную тень, но все вокруг метались из- за полыхавшего по всему городу пламени.
- Знаешь, я вдоволь насмотрелся на вас, смертных, - усмехнулся он, проносясь над головой чародейки. – Мне встречались многие. Большинство дрожали от ужаса, придумывая страхи на пустом месте. Ну, или не совсем пустом. Другие, их было меньше, казалось, вообще ничего не боялись и лезли по собственной дури прямо в пасть дракону. Ну, или монстру поменьше.
- Дай угадаю, я отношусь ко второй почетной категории? – усмехнулась Мариан, пытаясь уловить малейшее движение, способное выдать Кошмара. Пальцы покалывало магией, а по посоху бежали первые, совсем тоненькие ручейки сплетаемого заклинания.
- Отнюдь, - снова перетек голос, и когда взгляд Хоук метнулся к нему, то она увидела там стоявшего Фенриса, с совершенно не свойственной ему ухмылкой. Такой же, какая была на лице одержимого Мартина, - есть ещё одна. Самая малочисленная и… малоизученная, пожалуй, так. Эти люди – в самом широком смысле слова – испытывают страх. Но не теряют от этого головы. И не бегут прочь. Они… хм…
Демон задумчиво потер подбородок – совершенно не фенрисовским движением – и чем дольше Мариан всматривалась, тем гаже ей становилось. Точно перед ней была плохая подделка. Карикатура. Издевка. Самозванец, щуривший фенрисовские зеленые глаза со светло- карими прожилками и желтыми крапинками.
Но, хмуря брови и сдерживая мечущееся в груди желание запустить в тварь заклинание, она слушала. В конце концов, должна же она знать, что именно Кошмару понадобилось от неё. Раз эти два года он искал её.
- Они смотрят в глаза дракону – и видят там всех людей, которых он сжег и ещё сожжет, если они сейчас дрогнут. И не отступают, - усмехнулся демон, а Мариан снова вспомнила шахту, где засела Высшая драконица со своим выводком, и крепче сжала зубы. И погибших там работников. И сгоревшие доски, и раздробленный камень. Да, Кошмар знал, куда давить. И как. – И меня всегда интересовало, что в конечном счете движет этими людьми. Откуда у них это берется. Почему…
Демон, нацепивший шкуру эльфа, шагнул к ней, и в зеленых глазах полыхнули все огни Тени. Хоук едва подавила желание отшатнуться. Может, и зря. Вблизи лицо Фенриса ещё больше казалось искаженным и неправильным. Почти до болезненности.
- Почему такие, как ты, Хоук, знающие страх и имеющие за душой грехов больше, чем дырок в сыре, смеете сопротивляться ужасу? – и тогда Мариан ударила.
Волна пламени прокатилась по площади. Навеянные демоном образы вспыхнули и заметались изломанными фигурками. Хоук знала, что это всё ложь. Знала, что они ненастоящие. Но проклинала и проклятого Кошмара, и саму себя.
Огонь соскользнул с двуручного меча, использованного демоном точно щит, не касаясь загорелой кожи с белыми светящимися синим отметинами. А может, дело было в лириумных клеймах?
Меч метнулся к чародейке, и Мариан едва успела поставить барьер. Сталь с искрами отлетела от вспыхнувшего шара. Демон усмехнулся, растягивая чужие губы, - и ударил ещё. По полупрозрачной сфере побежали первые трещины. Хоук сосредоточилась, поддерживая его.
Признаться честно, она не знала, что делать. Совсем как два года назад. Получится ли выжить и в этот раз? Хоук в свою удачу слабо верила. Двум смертям не бывать, а одной не миновать, а чародейка и так гуляла по тонкому лезвию как у себя дома.
Светящиеся зеленые глаза Кошмара на лице Фенриса прищурились. Сытно. Как у кота, загнавшего мышь в угол.
- Не думай, что я тебя ненавижу. Отнюдь. Ты мне даже нравишься, - усмехнулся демон, - ведь если бы ты не нашла красный лириум и не освободила Корифея, я бы никогда не обрел такого могущества.
- А тебе определенно нравится топтать чужие мозоли, - хмыкнула Мариан, жалея, что не может так легко дать демону по его наглой роже. Вряд ли Кошмар будет спокойно стоять на месте.
- Как и тебе – впутываться в чужие жизни, - тонкие, светящиеся скорее даже желтым, щелки искрили на чужой смуглой коже, и их свет был ярче горящего лириума. – Скажи, Хоук, как тебе удается так легко, играючи оказываться в самом эпицентре бури? Даже сейчас, в другом мире.
Наверное, на этом моменте ей полагалось почувствовать ужас от того, что стоило только высунуть нос из своей мышиной норы – и она тут же вляпалась в заговоры и интриги… но Мариан усмехнулась:
- А нечего своим дерьмом разбрасываться, на него и наступать тогда не будут, - в конце концов, было бы странно рано или поздно не вляпаться. С такими- то масштабами.
- И то верно, - вернул улыбку Кошмар, положив меч себе на плечо, - но цель оправдывает средства. Ты не смогла устоять. Тебе нравится лезть в самое пекло. Хоть ты это и отрицаешь.
«Нравится?» - и Хоук едва вслух не спросила, не издевается ли над ней демон.
Перед глазами мелькнуло всё то, что случилось в Киркволле, а потом – здесь, в Велене. Струпья и язвы, кровь и гной, стоны и плач. Кому такое может нравиться?
Но Мариан промолчала. Она смотрела на искаженное лицо, которое Кошмар использовал вместо маски. Знакомое. Даже родное. Странно было увидеть его своими глазами спустя столько лет… со всеми морщинками возле носа и губ, которые эльф вечно недовольно поджимал, сведенными вместе бровями и темными кругами под глазами, да ещё и таким образом.
И все- таки, это был не Фенрис.
- Знаешь, тебе ещё многое следует узнать о людях! – и обрушила на демона Конус холода.
Воздух засеребрился от льдинок – и пророс гигантскими кристаллами льда. Огромные, больше похожие на копья, они полукругом пронзили пространство, разрезая плоть и сковывая изморозью любого, оказавшегося на их пути.
Светящийся белым и голубым призрак проворно отскочил назад, точно крутанувшийся в воздухе мотылек. Нарочно подражая чужим жестам – и от этого выдавая себя ещё больше. В конце концов, даже демон зависти не мог полностью скопировать оригинал, а уж он поднаторел в использовании масок куда больше, чем Кошмар. Куда больше…
… боялась ли когда- нибудь Мариан, что клинок Фенриса повернет против неё? Пожалуй. Один раз такое уже случалось. Один раз ей уже приходилось со всей дури лупить по беловолосой голове эльфа, приводя его в сознание. Второй раз всегда легче. Особенно, когда знаешь, что существо перед тобой – совсем не твой старый друг.
Но двуручный меч, описав дугу, молнией метнулся к ней, и Хоук едва успела скользнуть в сторону, оставляя за собой голубоватую вспышку и заиндевевший след. Едва устояв на ногах, чародейка оглянулась – и снова покатилась кубарем, едва успев уйти от нового выпада.
Массивный клинок, игнорируя все законы природы, со скоростью даги рассекал воздух, вновь и вновь устремляясь в ведьме. Мариан едва успела поставить барьер, чтобы выдержать напор.
«И всё- таки ему удалось воспользоваться преимуществом», - с долей восхищения, смешанного с досадой, думала чародейка: ловкая всё же бестия… зря она на демона зависти наговаривала, тот действительно стремился подражать оригиналу, а Кошмар об этом даже не думал. Он не хуже иного карточного шулера, вытаскивал то прием, который часто использовал Фенрис, то – выполнял финт, который бывший тевинтерский раб и во сне не видывал. Хоук то и дело почти сбивалась, едва не пропуская удары.
Лириумные клейма полыхали, стремительно перемещаясь следом за светло- синим росчерком от ускользающей волшебницы. Летели искры от сталкивающихся стали и заклинаний. Вокруг полыхал и чадил огонь.
У Мариан от бешеного темпа начало сбиваться дыхание. Черт возьми, давненько она не оказывалась в такой ситуации. И как же до безумия это напоминало её дуэль с Аришоком! Хорошо ещё, что в Фенрисе не было двух с лишним метров роста, к которым прилагалось соответствующее телосложение и сила. Ох, Хоук даже слишком хорошо до сих пор помнила, как её чуть не отправили на тот свет, нанизав на меч, точно букашку. Мерзотное ощущение.
А так всё то же самое: она носилась по всей площади как угорелая, уворачиваясь и бросая впопыхах заклинания, которые с Кошмара слетали, чуть он поведет плечом, а потом острие клинка вновь неслось ей прямо в лицо.
Мариан с радостью попробовала бы отступить – в конце концов, перед лицом превосходящего противника нет ничего позорного в бегстве – но бушевавшее со всех сторон пламя отрезало все пути отхода, а времени, чтобы очистить путь каким- нибудь заклинанием, у неё не было. Демон наступал ей практически на пятки, не давая продыху.
Втянув воздух сквозь зубы, Мариан швырнула серебристый клубок искрящихся и переплетенных друг с другом молний, и стоило им оказаться рядом с псевдоэльфом, как они вцепились в него, превращаясь в клетку.
Хоть тело демона и задрожало, и зарябило, с его лица не сходила сумасшедшая улыбка. И снова окутавшись белым светом, он шагнул наружу, точно утекавший через щели поток воды.
А чародейка чувствовала, как почти онемели её пальцы. Как бы быстро ни восстанавливался её резерв в этом мире, бездонным он не стал. И она почти дочерпала ковшом до самого донышка. Крайне недальновидно. Совершенно.
«Надо было во всей этой свистопляске найти время для разработки лириумного зелья», - но у неё же находилась куча других дел: работа на полставки в качестве ассистента подозрительного мага, разборки с Порождениями тьмы и остальное по мелочи. Вот и получи по шее. За всё хорошее.
Острие скользнуло по краю скулы почти неощутимо, точно порыв ветра. Но кровь из царапины хлынула почти сразу, заливая щеку. Мариан только и успела ойкнуть и отшатнуться. Краем глаза она уловила ехидно прищурившиеся глаза демона, смотревшего на неё с кошачьей улыбкой.
Играется. С самого начала. Захоти прихлопнуть её, проблем бы не возникло. Здесь нет Инквизитора с его меткой и верными соратниками, способного спутать все карты. А одна Хоук несмотря на громкую славу, заработанную в Тедасе, сама по себе могла причинить гораздо меньше ущерба, чем обычно представлялось.
«И всё- таки жаль, что у него нет ни капли крови в жилах!» - не могла не пожалеть чародейка, еле- еле успевая отступить в сторону от мощного удара сверху – вниз. Клинок разбил плиты – и Мариан снова выругалась: Фенрис так никогда не делал! И вообще такой приемчик мало кто отваживался осуществить! Так ведь можно и без оружия остаться!
Но Кошмар на такие мелочи не обращал внимания. Вновь перехватывая меч так, словно он ничего не весил.
«Жульничество!» - только и успело мелькнуть в голове чародейки, понимавшей, что следующий удар ей не отразить и не отвести в сторону.
Серебряная змея метнулась к ней, явно метя в живот, в то место, где находился её старый шрам, - и над макушкой женщины что- то просвистело, едва не задев волосы. Голова демона мотнулась назад, точно в ней не было костей, и его самого тоже пошатнуло. Меч вновь вонзился в землю, не давая Кошмару завалиться на спину.
Ошеломленная Мариан заметила торчавшее из глазницы древко, оканчивающееся серым оперением. Совсем не похожим на белое – у стрел Себастьяна, а для арбалетного болта древко слишком тонкое и длинное, да и у Варрика хвостики у них бы темными, красноватыми. Тогда откуда взялась эта стрела?
Обернувшись, чародейка не верящим взглядом уставилась на Йорвета, смотревшегося совершенно чуждо на фоне пылавшего Киркволла. Обычная темная броня, одолженная у Геральта будто не одну неделю назад, а вечность, органично смотревшаяся на фоне темных Веленских пейзажей, с дождями и болотами, отчего- то слишком резко выделялась на фоне светлого, точно прогретого на солнце камня. Да и алевшая на правой стороне лица бандана тоже никак не сливалась с полыхавшим позади заревом. Единственное, что убеждало Мариан в том, что это не очередной фокус треклятого демона, так это толстый слой пыли и гари, которыми был покрыт эльф с ног до головы. Да и загнанное дыхание – тоже, с хрипом, присвистом. Сквозь прорехи в доспехе виднелась кровь.
Йорвет опустил лук и мрачно посмотрел на Мариан, и в молчаливом укоре без всяких слов легко читалось: «Beanna, я здесь твоими стараниями!» - и только потом Хоук заметила покашливающего Роше и удивительно спокойного для такой ситуации Геральта.
Все трое выглядели так, будто их прожевали между зубами огры и выплюнули, признав несъедобными и вообще для здоровья вредными. И по сравнению с тем же ведьмаком, командир скоя’таэлей ещё не так плохо выглядел.
Разрываясь между «Я не виновата, оно само так вышло!» и «О, с возвращением! Давненько тебя не было, уже заждались!», Мариан решила виновато улыбнуться. Почти сражу же ойкнула, почувствовав саднящую царапину.
И без того мрачный Йорвет посмотрел сначала на алеющую полосу на её щеке, а потом – в глаза.
- Ты задолжала мне как минимум один откровенный разговор, - и хотя тон не сулил чародейке ничего приятного, по крайней мере, с лица Хоук не хотела сходить улыбка. Ворчание эльфа удивительным образом внушало надежду.
Надежду на то, что они доживут до этого момента.