— Хочешь, я убью тебя? — Дин смотрит на него, неуверенно улыбаясь. Ну что ж, они шли к этому так долго, неизбежно катились к такому концу, так почему бы и нет? — Праведник… а может уже нет. Но это неважно, что против меня сделают семь ангелов, что остались на Небесах?

Он другой стал, самостоятельный, решительный, ненормальный, но это совсем капельку, это от усталости, убеждает себя Винчестер. Кас только усмехается, отворачиваясь в сторону, капельки разные по размеру бывают.

— Хочешь? — кивает, действительно кивает, не пытается убежать и не прячет клинок в рукаве, просто наклоняет голову чуть нерешительно и печально и ждёт.

Кастиэль в два счета убирает его постель, складывает вещи из тумбочки в небольшой чемоданчик. Останавливается ненадолго, разглядывая старые и не очень фотографии. Дин почти везде улыбается, на первых широко и искренне, после всё аккуратнее и печальнее. Всё стало другим.

Он закрывает бункер на ключ, кидает на заднее сидение сумку с некоторыми важными вещами и едет в ближайший магазин. Желание взять импалу было велико, но ради своей же безопасности Кас оставил эту идею.

Он покупает себе черную куртку, какие-то ботинки и бельё, теперь оно пригодится. А после покупает очки, чтобы никто не видел глаза, не видел всю боль и этот потухающе-голубой цвет.

Он грамотно использует кредитки Дина, проходит курсы и через полгода устраивается учителем истории в школу. Он покупает себе старый маленький дом. Он живёт, работает, общается с соседями и протирает пыль на книжных полках, а по ночам почти истерично плачет и смеётся, ведь точно так же они могли бы жить вместе.

— Ты обещал, что больно не будет, — потолок равнодушно молчит.

Ещё через год Кас стал ходить в местную церковь. Всё что осталось от его прежних возможностей — слышать Дина. И здесь он впервые за почти два года услышал его голос. Как и обещал, он передаёт приветы.

— Звони чаще с неба про погоду, я буду ждать каждой твоей весточки, — прихожане, пугливо оглядывая бормочущего что-то под нос мужчину, обходят его стороной.

Его искали первые недели очень настойчиво и тщательно, потом всё меньше. А теперь даже друзья забыли. Все двери закрыты для него, что людские, что неземные, редкая мелкая нечисть, что прошмыгивает мимо, только косые взгляды кидает, уже и не докладывает никому. Ангел вне закона. Ангел без веры, бога, цели, смысла, без своего человека.

Больно не будет — сам же обещал. Не больно. Точнее не так больно, как могло бы быть. Было хуже, страшнее и безнадежнее. А теперь надо только пережить, пережить все года, что жили и не дожили Винчестеры. Глупые люди — это Кас понял, только вот любить из-за этого не перестал (и с ума сходить — тоже).

Психотерапевт советует сходить в больницу, прописывает новые лекарства. Кас послушно кивает, покупает всё необходимое и принимает по расписанию. В больницу не ходит — Дин никогда не ходил.

В церковь ходит каждое воскресенье. Чаще нельзя, иначе мысли совсем перестают слушаться, нужно ждать, ждать.

— Видишь, как получается: апрель, а на асфальте — катки, — Кас слушает внимательно, пытается разобраться в том, что хочет донести Дин. Только сложно это, не всё сказать вслух теперь можно, а голова Каса переполнена мыслями, добита чувствами.

— Если не можешь богом быть ты, — Дин криво усмехнулся. Так по-винчестеровски, как раньше, надежда шевельнулась где-то внутри Каса, — Буду я. Я просил: «Убей, но обещай, что больно не будет, постарайся». Я не за себя просил, Кас, за тебя.

Он будет ждать, ещё недолго осталось, быть может две жизни или две с половиной. Кас будет ждать приветов с неба, снов с дождями. И когда-нибудь вернётся.