Они были везде, куда ни кинь взгляд.

На первый взгляд разные, но безликие и одинаковые, потому что в их глазах одинаково застыл толстый синий лёд.

Кольтира передёрнул плечами. Нет, не поёжился — рыцарь смерти никогда бы не позволил себе такой, пусть и маленькой, слабости, — именно передёрнул плечами. За спиной хмыкнул Тассариан, за что получил тычок локтем под рёбра.

— Что, боишься?

Кольтира фыркнул. Он действительно боялся нежити, но много лет назад, ещё в бытность свою живым. Это был настоящий страх: в противника бесчисленное количество раз попадали из лука, иссушали его магией, для верности отрубали голову, а он вставал и шёл на баррикады...

Теперь же Кольтире было не жутко, а противно, потому что ещё недавно он сам был таким — безвольным телом, подчинявшимся Королю-личу.

— Мне бы не пришлось их бояться, но один дуболом соизволил всё испортить, — проворчал Кольтира, крепче сжимая рукоять Байфроста.

А ведь какой был план! Для двух рыцарей смерти не составляло труда затеряться среди толп безликой нежити. Главное было не натыкаться на некромантов и Тени — а дальше иди себе, уставившись в одну точку, и не лезь на рожон. Но Тассариан не был бы Тассарианом, если бы не сорвался и не раздробил череп скелету, подошедшему слишком близко.

— Это выше меня, так что извини, маленькая эльфийская принцесса… Арх! — на этот раз тычок под ребра был сильнее и больнее.

Первые ряды стремительно окружавшей их нежити уже готовы были броситься в атаку.

— Я тебе это припомню, — пообещал Кольтира, и Тассариан оскалился в жутковатой и немного безумной улыбке. Он знал, что Ткач Смерти только рисовался, как было свойственно каждому эльфу, а на самом деле и в его ушах уже начинал стучать пульс, а глаза его тоже застилала кровавая пелена. Желание устроить бойню, в которой у безмозглой нежити не было ни единого шанса на победу, мучило и его. Прокрасться в лагерь Плети, безусловно, было хорошей идеей, но наполнять рунические клинки силой было куда приятнее.

— Лучше не ной, а приготовься к веселью, — ответил Тассариан, ухмыльнувшись. И Кольтира уже не стал с ним спорить.