Но Дайре пришла на следующий вечер. И на следующий. И на все последующие вечера. Она никак не напоминала о том, что произошло, и была весела, как и всегда. Кромешник успокоился. Даже если она что-то и заметила, то не придала этому значения, чему он был страшно рад.

Дайре видела, как Кромешник постепенно расслабляется. Ее это устраивало. С ним было гораздо проще общаться, когда он был спокоен. В конце концов, спешить им некуда — у них в запасе века. Надо только, чтобы он вошел в прежнюю силу, какая была у него до того, как она нашла его в самом прискорбном состоянии.

И Дайре видела, что этот момент становится все ближе, потому что Кромешник уже совершенно спокойно портил сны тех мерзких людишек, к которым они приходили. Он снова мог управлять кошмарами.

Они выбрались из очередной спальни. Кромешник с удовольствием вдохнул морозный воздух — уже была зима. И тут ему в плечо врезался золотисто-черный шарик и рассыпался на мелкие искорки.

— Эй! — он обернулся и увидел, как Дайре подкидывает еще один, точно такой же колобок. В ее глазах весело вспыхивали огоньки.

— Спорим, я и сейчас в тебя попаду! — хихикнула она и запустила в него этим «снежком». Кромешник увернулся.

— Считай, что проспорила! — он закатал ответным шариком прямо ей в лоб.

— Ах ты!.. — Дайре швырнула в него шариком побольше и угодила прямо ему в грудь.

Глаза Кромешника вспыхнули азартом.

— А может, в полную силу, а? — ухмыльнулся он. — Или не потянешь?

— Это я-то не потяну?! — возмутилась Дайре и взмыла вверх. — Ну, держись у меня!

Они зависли друг против друга, собирая всю свою мощь. Кромешник — среди черного песка, Дайре — среди бушующего пламени. И они схлестнулись. Кромешник давно не испытывал такого веселья. Да, Дайре хорошо научилась этому! Песок и пламя смешались в один столб, образуя нечто неописуемое. Это было кошмарно, но, одновременно, и прекрасно! И они оба наслаждались этим. Наконец, это все взорвалось, и они с хохотом плюхнулись в сугроб.

— Надо бы почаще такое устраивать! — отсмеявшись, заявил Кромешник.

— Да уж, это было здорово! — Дайре от восторга даже дрыгнула ножкой. — Как насчет чая?

— Пожалуй, не откажусь, — Кромешник кивнул.

На этот раз она не делала ему никаких намеков и вела себя прилично, памятуя о том, что произошло в прошлый раз. Только вот сам Кромешник чувствовал, как на него накатывает желание. Он слегка ерзал на диване. Надо показать ей, что она на самом деле для него значит! Если он не сделает хоть что-то, он сам себе потом не простит. Даже если она разозлится, он постарается вымолить у нее прощение, но это будет уже потом. А сейчас…

Кромешник поставил чашку на стол и встал с дивана.

— Мне пора, — сказал он.

Дайре подавила разочарованный вздох.

— Ну, что ж, провожу тебя, — сказала она, поднявшись.

Кромешник смотрел на ее нежное личико. Ее губы прямо притягивали его взгляд. Сам не свой от того, что с ним происходит, он подался вперед и прижался к ним своим ртом. О, ощущения были просто божественные! Ее губы были такими теплыми… Кромешник коснулся их своим языком, и внутри у него все задрожало. Если бы Дайре позволила ему…

Но Дайре вдруг оторвалась от его губ и хрипло сказала:

— Чего ты хочешь, Питч?

Он отшатнулся. Дайре была так близко, и вот он сам сейчас все испортил. Он развернулся и пошел к выходу. Но, почти дойдя до порога, просто не смог не оглянуться. Она стояла, освещаемая пламенем из камина, ее стройная фигурка четким силуэтом выделялась в его всполохах.

— Я думал, что только что нашел свою семью, — тихо сказал Кромешник. — Возможно, я ошибся.

Он сделал еще один шаг, и тут Дайре окликнула его:

— Эй, Питч!

Кромешник обернулся.

— Возможно, ты НЕ ошибся… — Дайре коснулась своего широкого пояса, и он с тихим звяканьем упал на пол. Балахон стек вниз, обнажая ее тело, и Кромешник чуть не ослеп от такого обилия света — ее кожа просто сияла. Он застыл, чуть приоткрыв рот.

— Ты застрял? — спросила она.

Кромешник одним стремительным движением оказался возле нее. Он впился в ее губы, его руки скользнули по этой гладкой коже, он даже сейчас не верил, что с ним это все происходит на самом деле. Но Дайре обнимала его в ответ, и вот, его рука зарывается в ее роскошные волосы и упирается ей в затылок, прижимая ее к себе еще плотнее, а ее язык касается его языка в ответном поцелуе, вызывая в нем целую бурю эмоций.

Кромешник сам не заметил, как его одежда испарилась, и они с Дайре уже лежат на этой роскошной постели. Он прильнул к ее шейке, лаская ее, — до чего же она была бархатистая! — а Дайре с тихим стоном подставляла ее под его губы, требуя еще и еще! Грудь у нее была небольшая и упругая с нежными розовыми сосками, и все это предлагалось ему, Кромешнику, и он с упоением зацеловывал ее в эти места, чувствуя, как напрягаются под его языком маленькие комочки плоти. Он спустился ниже, лаская ее плоский животик и бедра, их чувствительную кожу там, с внутренней стороны. Его собственная плоть уже напряглась так, что он с ума сходил.

— Ну же, Питч, давай, не могу больше! — захныкала Дайре, и тогда он опустился на нее и со стоном соединился с ней. Как же давно он этого ждал! Чувствовать себя одним целым, и не просто с кем-то, а с ней, с Дайре, которую он знал так давно, но в то же время знал о ней так мало! Это было так упоительно, так… волшебно!

— Моя… Моя Дайре… — шептал Кромешник, а она выгибалась под ним, подхватывая его ритм, как если бы они были одним существом.

Разрядка у обоих была бурной и почти одновременной. Сначала Дайре зашлась криком в его объятиях, а затем уже он, выкрикнув ее имя, последовал за ней.

Некоторое время они лежали молча, прижавшись друг к другу. Затем Дайре пошевелилась.

— Ох, Питч, где же ты раньше был? — счастливо вздохнула она. — Или это я тебя не замечала?

— Быть может, оба мы не замечали… — выдохнул Кромешник. — Вот такие мы с тобой идиоты. Ну, тебя еще можно понять, ты была не в себе долгое время, но я-то, старый придурок, куда смотрел?

— На Луноликого, — хихикнула Дайре. — И что ты в нем нашел?

— Сам удивляюсь, — он коснулся своим ртом ее губ, вовлекая в поцелуй.

— Питч, можно тебя спросить? — подала голос Дайре, когда поцелуй закончился.

— Давай! — он устроился рядом, чтобы не давить на нее своим телом.

— Как так получилось, что ты оказался совсем без сил?

Больной вопрос. Кромешник сел на постели, слегка сгорбившись.

— Если не хочешь, не отвечай, — он почувствовал ласковый поцелуй на своем плече.

— Да нет, уж теперь-то ты имеешь право знать, — вздохнул он. — Это все Хранители снов. Когда я был силен и владел этим миром, Луноликий вдруг решил, что я слишком заполонил собой пространство. И создал этих Хранителей, чтобы они дарили людям надежду и волшебство. Они перетянули все одеяло на себя, ничего мне не оставили. И меня перестали видеть. Перестали бояться. Я был очень сильно взбешен и долго искал способ, чтобы вернуть положение. И нашел.

— И, зная тебя, не побоюсь утверждать, что ты объявил им войну? Сколько их было? Хранителей?

— Пятеро.

— И ты попер против такой толпы волшебных существ? Ну, ты монстр, Питч! — в ее голосе слышался явный восторг. Кромешник был в шоке.

— Я думал, что ты во мне разочаруешься! — он ушам своим не верил. — Они же меня уделали, как младенца!

Дайре заглянула в его глаза, в ее зрачках мягко вспыхивали огоньки.

— Питч, их было пятеро! Пятеро! А ты — один! И я сильно подозреваю, что ты просто так им не дался!

— Я их почти победил… Но все-таки… Все-таки они меня сделали, Дайре. И ты не считаешь меня неудачником после этого? Не презираешь?

— Ну ты и болван, Питч! — она засмеялась, нежно коснувшись его лица рукой. — Ты забыл, что я знаю Луноликого? Он наверняка подобрал себе таких Хранителей, что только держись. А ты их чуть не вынес! Ты — самый стойкий и целеустремленный парень, которого я знаю, уясни себе это. Как тебя можно презирать?

Он судорожно прижал ее к себе, чувствуя, как она поглаживает его спину.

— Знаешь, мне кажется, что это несправедливо, — вдруг сказала Дайре. — Своим поведением они нарушают равновесие.

— Ты это о чем? — Кромешник отстранился, удивленно глядя на нее.

— О соотношении хороших людей и мерзавцев. Мерзавцев за последние много лет стало гораздо больше. Они, видите ли, считают, что им все дозволено, — объяснила Дайре. — И я нисколько не сомневаюсь в том, что причина этого — Хранители, которые, как ты очаровательно выразился, перетянули на себя все одеяло.

— Так. А вот здесь поподробнее, пожалуйста, — Кромешник обратился в слух.

— Ну, смотри. Иногда, чтобы человек не сбился с пути и не начал становиться мерзавцем, надо, чтобы его поведение кто-то подправил. Пробудил его совесть так, чтобы до печенок пробрало. Да, кому-то можно объяснить словами, что какие-то вещи делать нельзя, но большинство все-таки понимает только тогда, когда им показать наглядно, что они творят. Чтобы они на своей шкуре это почувствовали. И вот тогда вступает в силу страх. А кто у нас за него отвечает? Ты, Питч! Ты тоже нужен этому миру, чтобы пробуждать в людях совесть через страх, с некоторыми иначе нельзя! Но тебе-то как раз и не дают этого сделать. Поэтому мерзавцев стало так много.

— Ой, боюсь, им этого не объяснить… — Кромешник махнул рукой.

— Ну, таким способом, который пытался устроить ты, может, и не объяснить, — Дайре пожала плечами. — Но если их, Хранителей, собрать всех вместе и привести им разумные доводы, может, они послушают?

— Мне кажется, ты слишком оптимистично настроена.

— А ты — слишком мрачно. Может, нам все-таки удастся уговорить их поделить сферы деятельности?

Кромешник задумался.

— А если я тебя потеряю? — сумрачно спросил он. — Если бы дело касалось только меня, может, я и решился бы. Но теперь… я не знаю. Это опасно, Дайре, ты же видела, что со мной произошло.

— Ты за меня боишься?! — она даже взвизгнула от радости. — Слушай, я могу сильно-то и не вмешиваться, пока ты с ними будешь разбираться. Вмешаюсь, только когда надо будет привести аргументы и добить фактами. Этого у меня в избытке. Решайся, Питч!

— Ладно. Уговорила.

Она с визгом кинулась ему на шею.