***

Шум листвы, вызванный лёгким ветром с юго-востока, вызывает противоречиво яркий приступ озноба. Кихён обнимает себя за плечи, не понимая, почему ему резко стало так холодно, и вновь осматривается по сторонам. Широкие стволы многовековых деревьев значительно затрудняют обзор, и рыжий тяжело вздыхает. Он понятия не имеет, где вообще находится и как ему отсюда выбраться. Откуда-то справа доносится хруст, и Ю инстинктивно поворачивается в ту сторону. Щурится, вглядываясь в произрастающие рядом с корнями дуба кустарники, и ждёт, что вот-вот оттуда кто-то выпрыгнет.

Ничего не происходит.

Где-то вдалеке вскрикивает птица, и этот резкий звук пугает сосредоточенного Кихёна до тихого вскрика. Молодой человек одёргивает себя, напоминая, что уже давно не маленький мальчик, чтобы бояться каждого шороха.

Надо уходить отсюда.

Именно эта мысль горит в сознании рыжего, и он всецело концентрируется на ней. Наугад выбирает направление, не зная, куда именно придёт в итоге, и позволяет лесной чаще поглотить себя.

Кихён совершенно ничего не знает о выживании в таких ситуациях, он не умеет ориентироваться по коре деревьев, звёздам и прочим вещам, вряд ли сможет развести себе костёр, не разбирается в съедобной растительности и совершенно точно не уверен в том, что сможет найти хоть кого-нибудь, кто будет в состоянии ему помочь. Размышления о возможных людях поблизости не дают окончательно пасть духом продрогшему рыжему, который старательно пробирается по чаще, постоянно запинаясь о торчащие из земли корни, травмируя стопу камнями и обдирая кожу ветками.

Все фильмы, где главный герой, не уставая, бродит по лесам, степям, горам и так далее — полная чушь, потому что в реальной жизни смертельная усталость настигает уже через полчаса пути. Ю не чувствует своих ног, ступни которых явно онемели от стылой земли, где-то наверняка уже покрыты корочкой засохшей крови от множественных мелких ранок. Тело мелко подрагивает от холода, а кожа покрыта мурашками. Даже если Кихёну удастся выйти на опушку, он гарантированно сляжет с простудой или чем похуже.

На лес тем временем стремительно опускается ночь, затапливая окружающее пространство непроглядной тьмой. Всё вокруг смешивается в единую чёрную массу, в которой просто невозможно что-либо разглядеть. Ю начинает нервничать. Сознание тут же услужливо рисует перед красочные картинки того, как он неловко спотыкается обо что-нибудь, падает, скатываясь с незамеченного ранее утёса, и разбивает голову о камни у подножия. Многообещающе.

Кихён невесело усмехается, останавливаясь, и прислушивается. Рядом с ухом мерзко жужжит комар, и рыжий отмахивается от него рукой. Громко стрекочут цикады, действуя на нервы, и Ю тяжело вздыхает, понимая, что дальше идти смысла нет, а остаться на месте на месте тоже не особо перспективно, поскольку он просто замёрзнет и простудится позднее. Рыжий в смятении: оба варианта не отличаются хорошими прогнозами, и он тщетно пытается выбрать среди них тот, в котором процентная вероятность полного провала ниже. В итоге приходит к выводу, что нужно двигаться дальше — вдруг он выйдет из леса или найдёт хоть кого-нибудь.

Царящая вокруг тьма и периодические звуки с разных сторон не добавляют ни капли уверенности в целесообразности задумки. Однако, даже с учётом этого, Кихён продолжает пробираться сквозь чащу. Старается игнорировать жуткую дрожь в конечностях и стучащие от холода зубы. Молодой человек устало перебирает ногами, уже никак не реагируя на боль в ступнях, делает очередной шаг, и, не найдя опоры, оступается. Неловко взмахивает руками в попытке зацепиться за что-нибудь и падает вперёд. Кубарем катится вниз по небольшому склону, всем телом чувствуя малейшие неровности почвы и лежащие на ней камни и ветки, а потом ударяется головой о торчащий из земли корень дерева, теряя сознание от резкой вспышки боли.

***

Кихён резко садится, судорожно пытаясь отдышаться и озирается по сторонам. Темно. Ни черта не видно. Снова. Ю чувствует прилив глухой злости и раздражения, поднимающийся внутри него, подобно урагану. Рыжий вскакивает на ноги, запоздало понимая, что привычной боли нет. Ничего нет. Кихён словно в нигде.

Попытки разглядеть хоть что-нибудь не приводят ровным счётом ни к чему. Кромешная тьма вокруг и ни единого источника света. Каких-либо звуков тоже нет, слышно лишь сердцебиение, набатом стучащее в ушах. Кихён шумно сглатывает, чувствуя острый приступ страха, и делает несколько шагов в неизвестном направлении. Босые ноги глухо шлёпают по неопределённой поверхности, текстура которой остаётся загадкой. Рыжий идёт с выставленными вперёд руками и старается не делать резких движений.

В какой-то момент кончики пальцев касаются чего-то шероховатого. Ю останавливается, водя ладонями по находке, и через несколько секунд признаёт в ней дверь. Тут же ищет ручку и, найдя, поворачивает её, давя корпусом вперёд. Вспышка света по ту сторону ослепляет, и Кихён жмурится.

Короткий вскрик вырывается сам собой, когда рыжий чувствует, как что-то хватает его в районе лодыжки и рывком затаскивает внутрь. Дверь позади захлопывается с оглушительным хлопком, а молодой человек больно ударяется затылком об пол. Глухо шипит от боли и дёргает ногами, пытаясь освободиться. Полными животного ужаса глазами смотрит на костлявые пальцы с ошмётками кожи и мяса, через которые явственно проступают белые кости, чувствует резкий запах гнили и гари. Скользит взглядом дальше по кисти, предплечью, усеянному множеством гноящихся ран, такому же плечу, и сталкивается лицом к лицу с этим. У твари перед ним лишь отдалённое подобие человеческого лица, скалящиеся бритвенно-острые зубы, с которых капает слюна, пустые впадины на месте глаз, смотрящие прямо на него. Существо ползёт вперёд, цепляясь когтями за пижамные штаны и оставляя на ткани тёмные разводы, щёлкает челюстями и, как кажется до смерти напуганному Кихёну, улыбается. Неестественно, пугающе и отвратительно кривит своё подобие рта на манер улыбки, смахивающей скорее на оскал, высовывает кончик склизкого языка и издаёт мерзкие чавкающие звуки. Каждое движение сопровождается слишком громким хрустом, таким, словно у твари ежесекундно ломаются кости. Видимые конечности с тонким слоем серой кожи в рытвинах выглядят непропорциональными, сгибаются отрывисто и резко.

У рыжего от этого зрелища и мыслей о том, что может произойти дальше, кровь стынет в жилах, он бледнеет, замирая на месте, и чувствует подступающий к горлу крик. Беспомощно наблюдает за тем, как нечто надвигается на него, словно специально делая это неторопливо и наслаждаясь страхом жертвы. Когда тварь оказывается в считанных сантиметрах от лица и с громким чавканьем клацает челюстями, Ю отмирает. Истошный вопль, вырвавшийся из него, пугает своей громкостью только владельца. Существо в ответ лишь скрипуче гогочет, давя когтями на грудь и вспарывая кожу, словно тонкий лист бумаги. Разрывает мышцы, царапает поверхность грудины и ребёр, причиняя тем самым невыносимую боль. Отнимает своё подобие руки от жертвы, поднося её ко рту и размашисто облизывая окровавленные фаланги языком. Юноша хрипит, не в силах более кричать, и захлёбывается в ледяном ужасе, сковавшем всё тело цепями. С огромным усилием заставляет себя попытаться отползти, но ослабевшие руки не слушаются своего владельца. Твари, смакующей небольшое угощение перед основным блюдом, кажется, совершенно плевать на попытки жертвы спастись. Кихён старательно не смотрит на свою грудь, пусть и чувствует жгучую боль вкупе с пульсацией вытекающей из тела крови. Концентрируется лишь на побеге и предпринимает ещё одну попытку уползти. Не успевает сдвинуться и на десяток сантиметров, как существо подтягивает его к себе, схватив за голеностоп и едва не сломав кости. В этот раз не спастись.

***

Нечеловеческий ужас сводит мышцы болезненной судорогой, и Кихён тщетно пытается выпутаться из держащих его рук. Кричит, срываясь на хрип и прося его отпустить, и затихает только после обжигающей левую щёку пощёчины. Распахивает глаза, судорожно дыша и дрожа всем телом, и невидяще смотрит на человека над собой. Приступ паники вновь охватывает его, сжимая горло спазмом, и Ю слепо дёргается в сторону. Чужие руки отпускают плечи, и рыжий падает на дощатый пол с глухим стуком. Грудь резко пронзает чудовищная боль, и Кихён давится вдохом. Ему чудится мерзкий запах гнили, который словно въелся в кожу, хруст костей и чавканье совсем близко. Пожалуйста, только не снова.

— Нет! — вскрикивает Ю, закрывая лицо руками. — Не надо, прошу, я… — слова застревают в глотке, и рыжий сгибается пополам, заходясь в приступе сильнейшего кашля.

— Успокойся! — женский возглас, наполненный негодованием, доносится совсем рядом, а после Кихёна снова кто-то касается. — Живо в постель, пока себе же хуже не сделал, глупец!

Рыжий сопротивляется, отталкивая незнакомку от себя, вытирает рот тыльной стороной ладони и цепенеет, видя на коже ярко-красные кляксы крови. Ю вскидывает голову, смотря прямо на девушку перед собой. Он не чувствует страха, который был до, сейчас его сознание топит праведный гнев, взявшийся из ниоткуда. Он уже вообще не понимает, что происходит, и это непонимание выводит из себя.

— Какого чёрта я кашляю кровью? Где я? Что это за хрень напала на меня? И кто ты вообще такая, чтобы командовать мной?! — с плохо скрываемой агрессией выплёвывает Кихён, сверкая глазами.

— Я тебе жизнь спасла, неблагодарный. Оставь я тебя там, ты бы сдох либо от потери крови, либо от повторного нападения, — шипит девушка в ответ и встаёт с пола, цокнув языком. — Чон Хвиин, лекарь. Ты в моём доме, и именно благодаря мне ты всё ещё дышишь.

Кихён поджимает губы, проглатывая зудящие колкости, и делает глубокий вдох, морщась от неприятных саднящих ощущений. Усиленно пытается успокоить мечущиеся из крайности в крайность мысли и взывает к рассудку, понимая, что крики ни к чему дельному в итоге не приведут.

— Спасибо за спасение, — с неопределённой интонацией произносит Ю и опускает голову, задумчиво осматривая бинты на своей груди. Облизывает губы, не удивляясь привкусу крови. — Так что это за тварь?

Хвиин несколько секунд нечитаемо вглядывается в его лицо, а потом качает головой.

— Я лекарь, а не телепат. Опиши её сначала.

— То есть ты не знаешь, что это?

— Я не говорила этого, я попросила, чтобы ты описал её, потому что духов в лесу по ночам очень много. Что ты вообще забыл там ночью, совсем жизнь не дорога или вытурили свои же?

— Не понял. Я, что, похож на того, кто вообще что-либо понимает? Да я вообще понятия не имею, как оказался в лесу! Я засыпал в своей постели, в своей квартире в Сеуле, а проснулся в лесной чаще. Какие, чёрт возьми, духи? Мы, что, в дешёвой дораме? Ни черта не понимаю…

Отчётливое непонимание, отразившееся на красивом лице слабо интересует Кихёна, пусть и традиционная одежда вместе с интерьером дома наталкивают его на определённые мысли. Куда более важно узнать, что именно с ним произошло, потому что перебинтованная грудь — показатель того, что ту тварь нельзя назвать кошмарным сном. Ю вновь смотрит на повреждённое место, только сейчас замечая висящий на собственной шее кулон, который он купил в антикварной лавке совсем недавно. Основная нестыковка состоит в том, что рыжий точно помнит, что держал украшение в ладони. Так каким образом то оказалось на шее?

Кихён тянется к подвеске, дёргает её в сторону, стремясь сорвать, но ничего не выходит. Он предпринимает ещё несколько попыток, которые тоже не приводят к успеху, и нервно усмехается.

— Почему он не снимается?

— Это у тебя нужно спрашивать, а не у меня. К тому же он резонирует мощной магией, так что…

— Ага, магией, как же.

— Не вижу поводов для шуток, к тому же эта вещь на твоей шее, а не на моей, поэтому все вопросы к тебе.

Рыжий уже хочет съязвить в ответ, но повторный приступ кашля не даёт ему этого сделать. По глотке словно проходятся наждачной бумагой, а от металлического вкуса крови тянет блевать. Кихён давит в себе этот порыв, сглатывая, и старается выровнять дыхание.

— Быстрее на кровать, — торопливо говорит Хвиин, помогая ему подняться. Ведёт к постели, укладывая на хлопковые простыни, и осматривает бинты. — Надеюсь, раны не открылись, иначе придется использовать заклинание.

— Какое заклинание, я не понимаю, о чём ты вообще говоришь, — хрипит Ю, чувствуя слабую пульсацию в районе грудной клетки.

— Лечебное, странно, что ты не знаешь самых основ, ты ведь… — скорее для себя, чем для собеседника бормочет Чон, пока осторожно разрезает повязки. — Так и знала.

Опасения девушки подтверждаются, поскольку несколько рваных ран действительно открылись вновь, и сейчас из них обильно сочится кровь. Хвиин хмурится, закусив нижнюю губу, и вскидывает руки над израненной кожей. Прикрывает глаза, сосредотачиваясь, и начинает монотонно что-то шептать.

— Что за… — уже хочет спросить Кихён, но чувствует, как его внутренности разом словно обжигает раскалённым свинцом.

Картинка перед глазами размывается в одночасье, от терзающей тело агонии хочется кричать, но вместо крика из измождённого Ю вырывается лишь сдавленный хрип. Голос затухает подобно слабому огоньку свечи при порыве сильного ветра. Кихён проваливается в спасительное беспамятство, расслабляя пальцы, ранее сжимавшие алую ткань рукава чогори.

***

Неразборчивый шёпот, незнакомое наречие и странные слова, доносящиеся со всех сторон. Похоже на сумасшествие, но не вызывает должного отторжения. Рыжий прислушивается, пытается ухватиться за ускользающую нить здравого смысла и не понимает, что балансирует на грани пропасти. Один неверный шаг равен падению в бездну. Кихён боится упасть, потому что не знает, что это станет его освобождением. Глаза открыты, но не видят сути вещей. Он прозреет позже — переломный этап всей его жизни. Судьбы не избежать, но исходов у переплетения её нитей великое множество. Рыжий ещё не знает, как много узлов ему придётся распутать. Не догадывается даже, насколько тяжёлое бремя возложено на его плечи.

Непременно узнает и поймёт всё чуть позже. Время ещё не пришло. Он не готов.

Кихён просыпается мучительно медленно. Слишком много усилий требуется для простого открытия глаз. Чудовищная ломота в теле и спутанное сознание не позволяют ему сразу сконцентрироваться и проанализировать происходящее. Рыжий осторожно садится, машинально прикладывая руку к груди, и удивляется, не чувствуя там бинтов. Смотрит вниз, касаясь светло-розовых рубцов подушечками пальцев и стремясь убедиться в том, что они не являются его галлюцинацией. 

Настоящие.

— Очнулся? Как ты себя чувствуешь?

Знакомый голос вырывает Кихёна из туманной задумчивости, и он поднимает голову. Несколько секунд уходит на то, чтобы окончательно прийти в себя и собраться с силами для ответа.

— Скверно. Сколько я спал?

— Почти десять дней, — Хвиин ставит глиняный кувшин на стол и задумчиво щурится. — Честно говоря, я предполагала, что процесс восстановления займёт куда больше времени. Но, судя по всему, твои энергетические резервы крайне быстро восстанавливаются.

— Я снова не понимаю, о чём ты вообще говоришь. Не понимал тогда и продолжаю не понимать и сейчас, — Ю ерошит спутанные волосы и тяжело вздыхает. — Давай по порядку: какой сейчас год, что ты знаешь об этом кулоне, почему продолжаешь говорить магии, духах прочем?

Кихён спрашивает первое, что приходит ему в голову. Вопросов и без того слишком много, но именно эти кажутся ему наиболее важными.

Чон кивает, присаживаясь на стул, и закидывает одну ногу на другую. Молчит несколько секунд, думая над чем-то, а после её взгляд меняется, становясь более серьёзным.

— Тяньшунь, небесная благосклонность, насколько мне известно, трон принадлежит седьмому вану династии Ли. Прости, я просто слабо заинтересована в смене правителей, поскольку это мало чем влияет на меня. Насчёт кулона на твоей шее — я уже говорила, что он резонирует магией. Я впервые вижу подобное украшение и такой тип зачарования, поэтому не могу помочь его снять. Ума не приложу, где ты умудрился его достать. Я продолжаю говорить о магии по той простой причине, что ты, Кихён, как, впрочем, и я, её обладатель. Это заметно, и меня очень удивляет тот факт, что ты ничего не умеешь. От тебя отказался наставник?

— Подожди, не так быстро, — Кихён поднимает руку, призывая притормозить.

Сказанное Хвиин вызывает ещё больше вопросов. Седьмой ван династии Ли? Последний раз он слышал о подобном на уроках истории в старшей школе, когда они разбирали историческое развитие корейского государства, начиная от доисторического Кочосона и заканчивая разделением на северную и южную части. То есть получается, что Кихён в прошлом? Но как? Путешествия во времени же невозможны. Или возможны?

Ю в ступоре. Происходящее не похоже на розыгрыш или постановку, а рубцы на груди далеко не грим. В таком случае ему стоит сказать о том, что он из будущего? Она поймёт его или засмеёт, назвав безумцем?

Рыжий тяжело вздыхает, понимая, что не сможет адаптироваться к текущим условиям без сторонней помощи, ведь не знает, как ему вернуться обратно. Он даже не уверен, возможно ли это вообще.

— То, что я сейчас скажу не является ложью или приступом бреда, — начинает Кихён без намёка на шутку в голосе. — Я из будущего, и я не знаю, как именно переместился сюда и смогу ли вообще вернуться обратно в своё время. Подозреваю, что виноват кулон. Я заснул с ним в руке, а проснулся в лесу здесь. Ты неоднократно говорила о магии, значит, она может перемещать во времени?

Чон отвечает не сразу. Долго смотрит на рыжего странным взглядом, который невозможно прочесть. Разумеется, поверить в подобное трудно, но кто она такая, чтобы вставать против гласа судьбы? К тому же это объясняет все странности поведения Ю, которые она замечала и ранее.

— Я впервые слышу о подобном. Магия неоднозначна и подчиняется каждому по-разному. Если это украшение действительно способно на такое, то его владелец должен быть либо могущественным заклинателем, либо драконом из древних легенд?

— Очередной вопрос без внятного ответа, ладно. Тогда обсудим следующее: откуда ты знаешь, что я обладаю магией, и о каком наставнике идёт речь?

— Я это чувствую, — она пожимает плечами, — а о наставнике я заговорила потому, что именно они обычно обучают тебя всему. Я вообще сначала подумала, что ты заклинатель, которого выгнали или который ушёл сам. К тому же ты уцелел после нападения того духа.

Напоминание о твари заставляет Кихёна тряхнуть головой в попытке избавиться от воспоминаний об этом.

— Я всё ещё не знаю, как это сделал, поскольку та штука явно планировала меня убить. И я понятия не имею, кто такие заклинатели и почему ты считаешь меня одним из них.

— Твоя магия похожа на их, так что это вполне обоснованное предположение. Быть может, когда-нибудь ты повстречаешься с одним из них, и он даст тебе точный ответ, в конце концов я простой лекарь, знающий несколько базовых заклинаний, — Хвиин усмехается, откидываясь на спинку стула. — Опиши мне того духа.

— Изуродованное лицо и тело, впадины, вместо глаз, острые клыки, костлявые пальцы с когтями, сильный запах гнили и гари.

— Это был потерянный, — хмуро отвечает Чон и скрещивает руки на груди. — Они нападают всё чаще и чаще в последнее время. Вот только жертвы обычно не выживают. Тебе либо повезло, либо ты сильнее, чем кажешься.

— Но откуда они вообще и зачем нападают?

— Это довольно долго объяснять, поэтому я попытаюсь рассказать вкратце. Наш мир делится на три грани: та, в которой находимся мы с тобой, или же первая; промежуточная, вторая грань, и третья, в которой обитают духи и ряд других сущностей. Несложно догадаться, что грани, как и их обитатели, пересекаться не должны. Однако это происходит. Я не знаю, как именно, но духи попадают в первую грань и, являясь скоплениями всех худших черт человечества, наводят хаос и убивают потехи ради.

Кихён кивает, показывая, что услышал. Глубоко задумывается, понимая, что его знания об окружающей действительности далеки от истины. У него нет причин ставить под сомнения слова Хвиин, потому как он сам воочию видел духа и то, как девушка творила магию. Поверить в подобное слишком сложно, но у Ю просто нет выбора. Отрицание очевидного приведёт только к умножению уже существующих проблем. Кихёну придётся принять новые правила игры и приспособиться к ним, если он хочет выжить и вернуться в настоящее.

Тонкая усмешка с налётом иронии касается губ на несколько мгновений. Кто бы мог подумать, что обычная жизнь может так круто измениться за столь короткий промежуток времени.