Тенко тихонько выглядывает из пустого класса, опасливо озираясь вокруг и мысленно молясь, чтобы рядом не было никого из преподавателей. По расписанию у него история магии, наискучнейший и бесполезнейший предмет – и это признавали даже профессора, – но вряд ли тот же Яги с пониманием отнесется к тому, что он решил прогулять.

Особенно в компании гриффиндорки.

Он не готов слушать нотации о том, что такая тесная дружба между враждующими факультетами – это прекрасно, но все-таки лучше не отвлекать ее от подготовки к выпускным экзаменам и вообще самому взяться за учебу.

Где-то вдалеке коридора раздается отчётливый стук каблуков. Тенко мгновенно узнает походку Каямы и без раздумий ныряет обратно в полумрак кабинета, накладывая на дверь запирающее и отвлекающее внимание.

Руми, подсвечивая себе люмосом, вертится перед трансфигурированным зеркалом и старательно поправляет помятую одежду.

– Знаешь, тебе проще вовсе прогулять, а не красться как мышь.

– Тебе легко говорить, – Тенко фыркает, устраиваясь на ближайшей парте, – мисс я-лучше-всех-на-потоке.  

– Кое-чьими стараниями уже нет.

Тенко в ответ только самодовольно ухмыляется. Он прекрасно знает, что их отношения никак не сказались на ее оценках – ни один парень в мире не сможет увлечь Руми Усагияму настолько, чтобы она хоть на секунду отступилась от своей цели поступить в аврорат, – а вот на количестве заработанных баллов… За ними она никогда не гналась, зарабатывая больше от скуки.

– Ну как? – Руми привлекает его внимание и быстро крутится вокруг себя, заставляя юбку красиво разлететься.

Тенко мычит что-то одобрительное и подходит ближе, аккуратно поправляя ей воротник рубашки. На самом деле, все уложено идеально и ничего в ее виде – кроме, может, немного опухших губ – не выдает, что последние пятнадцать минут они самозабвенно целовались. Но как можно отказаться от возможности еще раз прикоснуться к ней?

– Но я бы предпочел, как было раньше.

Она фыркает и притягивает его к себе за галстук, выдыхая в самые губы:

– Будешь хорошим мальчиком, получишь даже больше.

И легко, совсем невинно, чмокает. Будто это не ее пять минут назад почти уложили на парту – ей богу, Тенко не уверен, что смог бы остановиться, если бы не шаги слишком близко к двери.

Он уверен, что Руми была бы не против.

А пока она придирчиво поправляет ему сбитый галстук и выскальзывает из кабинета, играючи развеяв его заклинания.

Быстрая.

Тенко облизывается и думает, что в следующий раз стоит заранее позаботиться о более укромном месте.

***

Кейго беззлобно фыркает и показательно закатывает глаза, когда Тенко бесшумно проскальзывает в кабинет и занимает свое место, старательно делая вид, будто сидел тут с самого начала.

– Прекрати так светиться.

– А ты не завидуй.

***

Когда Руми вылавливает его в следующий раз, то затаскивает в какой-то заброшенный класс – Тенко мгновенно реагирует оглушительным чихом.

– Ужасно, моя аллергия тебя ненавидит.

Он старательно задерживает дыхание и уже примеривается невербально избавиться от всей пыли, но его опережают. Короткий, слишком резкий взмах палочкой, слова заклинания – и оба могут не беспокоиться не только о вековой пыли, но и в принципе любой грязи в этом закутке.

Руми хмурится, и дверь зачаровывает уже не в пример аккуратнее, хотя все так же быстро.

– Прости, я не думала, что здесь будет столько пыли, – вычертив последний пас в воздухе, она наконец-то поворачивается к нему. – Теперь можем не волноваться о внезапных гостях.

Только теперь он волновался о самой Руми.

– Что-то случилось?

Другой на его месте не обратил бы внимания на немного нервные движения, вот только он знал, что в заклинаниях Руми всегда предельно собрана и осторожна. Знал, что она часами отрабатывала каждое, пока не добивалась идеального результата.

Да боже, из всех, кого он мог вспомнить, только Кейго был ближе всего к ее уровню, и тоже исключительно благодаря упорным тренировкам. Был еще Даби, но сравнивать с чистокровным стихийником кого-то из двух полукровок… это даже звучит смешно.

Когда Руми как-то нервно хихикает и аккуратно оттесняет его к ближайшему столу, Тенко только убеждается, что что-то определенно случилось.

И очень вряд ли что-то хорошее.

Внутри скручивается неясная тревога.

Тенко не умеет успокаивать людей – обычно наоборот приходится успокаивать его самого, – но он не может просто молча ждать. Он мягко обхватывает лицо Руми ладонями, заставляя поднять взгляд, и невесомо целует в лоб. Таким жестом она сама нередко успокаивала его, не давая скатиться в истерику, и он надеется, что на ней он тоже сработает.

Руми тихо выдыхает и прижимается ближе. А потом решительно смотрит ему в глаза.

– Гараки возвращается на следующей неделе.

Ему кажется, что из комнаты разом исчезают все звуки.

… Только что он возвышался над профессором и что-то сердито, на грани агрессии выговаривал ему, а уже в следующее мгновение все вокруг резко становится огромным.

Тенко дергается и с ужасом понимает, что ошибся. Это не мир вырос.

Это его уменьшили до размеров крошечного кролика.

Он с изумлением пялится на приближающегося Гараки и отчаянно хочет сбежать, но все, на что способно скованное страхом тельце, – судорожно пятиться назад и прижимать удлинившиеся уши.

Секунда – и его резко дергают вверх, подкидывая почти на два метра.

Другая – и он камнем летит вниз, беспомощно болтая лапками.

Третья – и его перехватывают у самой земли, вновь отправляя в полет.

Маленькое кроличье сердце бешено бьется в груди, пока Тенко только и остается, что извиваться в тщетных попытках выбраться. И смотреть по сторонам, видя, что те, кого он когда-то звал друзьями, лишь в изумлении смотрят на представление, но даже не пытаются помочь.

Когда он слышит чей-то разъяренный окрик, тело резко дергают в сторону, прочь от безжалостных рук Гараки.

Перед глазами мелькает ало-золотой галстук, и Тенко чувствует, как его бережно прижимают к чему-то мягкому.

… По ощущениям проходит целая вечность, прежде чем он медленно приходит в себя. Тонкие пальцы бережно, но все равно крепко держат его за запястья, не позволяя расчесывать недавно зажившую шею.

Вдох.

Будто сквозь вату слышится успокаивающий голос Руми. Тенко сам не замечает, что уже с минуту послушно дышит вместе с ней под счет.

Выдох. Вдох. Выдох.

Дыхание наконец-то выравнивается. Он судорожно глотать воздух, но дрожь никуда не уходит.

– Вот так, молодец. Слышишь меня? Тебя зовут Тенко Шимура. Тебе шестнадцать. Ты в безопасности. Можешь повторить?

Он пытается сосредоточиться на мягком голосе и послушно ответить, но слова застревают в горле, и получается только хриплый, лихорадочный шепот.

– Меня… зовут Том… Шиг…

Томура Шигараки.

Тенко чувствует, что это неправильно, но он не может сказать, почему.

Паника вновь нарастает, заставляя дрожать сильнее. Он снова задыхается.

Руми на секунду сжимает его запястья сильнее и тут же отпускает, чтобы аккуратно, совсем как он недавно, обхватить лицо ладонями.

– Ты в безопасности, – снова повторяет она, – все в порядке. Дыши со мной.

Тенко порывисто вздыхает и прижимается щекой к ладони.

Вдох. Выдох.

Томура Шигараки.

Вдох.

Нет… Это не его имя.

Выдох.

Тенко Шимура.

Ему нужно еще несколько минут, чтобы успокоиться.

Все это время Руми сидит рядом, – когда они успели осесть на пол? – и встревоженно вглядывается ему в лицо, в любой момент готовая снова начать считать.

– Я в безопасности, – он медленно начинает говорить. – Мне шестнадцать. Меня… – на секунду горло сдавливает спазм, – меня зовут Тенко Шимура.

Руми вздрагивает и тут же притягивает Тенко в крепкие объятья. Стресс вырывается наружу нервным смехом, когда он, сгорбившись, обнимает ее в ответ, пряча лицо в сгибе плеча.

Они не знают, сколько просидели вот так, крепко прижавшись друг к другу – когда Тенко аккуратно отстраняется, глаза у него красные и заплаканные, но он улыбается.

Руми не может не улыбнуться в ответ.

– Вместе со всем справимся?

– Со всем.

***

– Все было бы проще, если бы на меня нормально действовали зелья.

Тенко не сдерживается и шипит, когда ватка с перекисью прижимается к едва заметным царапинам на коже.

– Чего нет, того нет, – Руми, уже давно привыкшая таскать с собой маггловскую аптечку, не дает ему отстраниться, тщательно обрабатывая каждый миллиметр – потерпи.

Тенко остается только обреченно вздохнуть. Руми, коротко глянув на его страдальческое выражение лица, хитро щурится и наклоняется вперед, коротко целуя в родинку.

– Так лучше?

– Лучше. Но, кажется, недостаточно.