— Может быть, ты все-таки соизволишь объясниться? Что это было? Кто этот гном?

— Дорогой Линдир, ты слишком недоверчив даже для эльфа, — улыбаясь, протянул Гендальф. — В конце концов, владыка Элронд знает этого паренька. Ну или, по крайней мере, видел разок. Да и ты сам…

Тут наверху лестницы показался Кили, но возникало странное ощущение, что на самом деле это кто-то другой. Внешне как будто ничего не изменилось, но вот внутри…

— Ты куда направился, Кили? — спросил волшебник, когда гном поравнялся с ним. — Кили!

— Домой.

Всего одно слово, но вбившее крест на могилу будущего.

Гендальф не стал больше ничего спрашивать, давно догадавшись, что произошло. Что ж, значит, его опасения были напрасны — предполагаемые перемены оказались мнимыми. Королевский наследник больше не нуждался в присмотре, и Гендальф отпустил его, проводив тяжелым взглядом уменьшающуюся маленькую фигурку.

— Что ж, оно и к лучшему.

Наверное, так оно и было. Возможно, опасения волшебника не были безосновательными, и, быть может, такова была судьба. Да только разрывавшее грудь Кили сердце считало иначе. Потухший разум верил в другое. И душа рвалась ввысь, все еще надеясь и падая опаленной.

Несколько дней прошли в беспамятстве, в нежелании признать очевидное, пока ставший роковым Ривенделл не остался далеко позади. А впереди — снова Мглистые горы. Погода не подвела, камни пощадили, и… Кили позабыл о главном. А вспомнил уже слишком поздно, когда пол пещеры стремительно летел вверх, на лицо сыпалась земля, а последним, что уловил взгляд, была группа гоблинов, спешившая к новому пленнику.

Правильным ли было это решение? Тауриэль не знала до сих пор. Стоя тогда под белоснежным деревом и глядя на уплывавший корабль, остаться на котором так и не смогла, она не понимала до конца, верно ли поступила. Вот только кто вообще способен судить о том, что есть правда? И все же есть нечто… Сердце! Уж оно-то знает. Оно одно и ведает.

«Тебе еще рано в Бессмертные Земли».

Именно оно и потянуло Тауриэль прочь с судна, оно заставило захотеть жить. Вырвало это желание со дна опаленной души. И если ей суждено прожить эту вечность с крестом одиночества, она проживет ее, храня то единственное, что волею Эру сумела обрести. Эльф может полюбить лишь однажды и навсегда. Что ж, она нашла свою истинную любовь, и только ей под силу сохранить ее глубоко в себе, бегущей по венам, отмеряющей пульс и вдыхаемой вместе с воздухом.

Все так. Но что теперь? Что делать дальше? Куда двигаться? Чем существовать?

«Откуда они у тебя? Подобные украшения носят лишь гномы Синих гор», — странные слова владыки Элронда вдруг всплыли в памяти.

Что это могло означать? Тауриэль потянулась к макушке и сняла с косы заколку. Небольшая, выкованная из серебра — ничего в ней не казалось странным или заслуживающим внимания, но если это украшение и впрямь изготовлено гномьими мастерами для самих себя, то как тогда оно попало в руки к ее отцу?

— Да будет так, — глядя вперед, спокойно произнесла дочь леса. Раз уж волей судьбы она осталась в Средиземье, то надо идти дальше. С востоком связано слишком многое, слишком… Значит, отныне ее путь лежит на запад. Синие горы — пусть будут они. В конце концов, не все ли равно?

Незаметно покинув Ривенделл и придерживаясь Великого восточного тракта, Тауриэль пересекла Бруинен и спустя два дня пути вышла к Тролльей Пуще. Ходили слухи, что тут видели настоящих троллей, периодически спускавшихся с гор Эттенмурс, однако эльфийка в это не верила. Однако, быть может, страшащиеся солнца гиганты и были местными небылицами, но вот орки всегда оказывались реальны. Вскоре Тауриэль пришлось убедиться в этом на собственной шкуре.

Та ночь была тихая и спокойная. Взобравшись на дерево, чтобы не продрогнуть на земле, Тауриэль только собралась отдаться сну, как до ее слуха донеслись подозрительные шорохи, бряцанье металла и моргульское наречие.

— Похоже, скверна еще долго будет расползаться по миру, — прошептала себе под нос девушка, медленно приподнимаясь на ветке и укладывая стрелу в гнездо.

Вскоре на поляну, близ которой сидела в засаде эльфийка, вышел отряд орков — пять-шесть тварей. Заскрипела натягиваемая тетива. Но выстрелить Тауриэль не успела: к ее удивлению, с другой стороны Пущи начали раздаваться громкие голоса и смех. Орки тоже услышали гостей и, разгруппировавшись, засели вокруг, намереваясь подкараулить ни о чем не подозревавших путников.

«Плохо», — мрачно думала Тауриэль. Нужно было что-то предпринять, пока несчастные не попали в засаду.

Вдруг среди деревьев заплясали огни факелов, и вскоре на поляну высыпали те самые путешественники: ростом ниже человека, в кожаных пальто, подпоясанные мечами, топорами; густые рыжие бороды полыхали огнем даже в ночи, а замерший воздух тревожили грубые и твердые звуки Кхуздула. Тауриэль не смогла сдержаться от постной иронии: что-то уж слишком часто за последнее время гномы стали вторгаться в ее жизнь. Но досада могла и подождать — сейчас требовались самые решительные действия.

Как только компания гномов приблизилась к зеленым насаждениям, за которыми их поджидали неприятности, раздался свист вылетающей стрелы. Один из орков быстро рухнул наземь.

— Берегись! — более не медля, Тауриэль спрыгнула с дерева, в полете подстрелив еще одного врага.

Неожиданное появление эльфа поразило ничего не подозревавших странников, но последовавшее за ним нападение тут же сняло все вопросы. Гномы быстро вооружились, и спустя некоторое время на землю упал последний поверженный орк. Как только удивление прошло, случайные союзники решились на разговор.

— Ты кто такая? — вперед вышел мужчина, выглядевший одним из самых старших — по крайней мере, если судить по длине бороды.

— Это не так важно. Гораздо важнее, что вы не были готовы к подобным сюрпризам. Разве вам не известно, что в здешних землях близ Ангмара встречаются отряды орков? — Тауриэль презрительно подтолкнула ногой уродливую голову одного из них. — Хорошо, что отряд оказался малочисленным.

— Что ж, — рыжебородый гном важно упер руки в бока, но злиться не стал. — Это было для нас неожиданностью, но теперь будем опытнее. Прими мою благодарность, эльфийка. Мое имя Груин. Я узбад в Ногроде в Синих горах.

— В Синих горах? — не поверила своим ушам Тауриэль. Вот так неожиданность: она собиралась идти в Эред Луин, а в итоге они сами пришли к ней!

— Именно! Тебя что-то удивляет? — Груин самодовольно усмехнулся, после чего обернулся к своим спутникам и бодро скомандовал: — Эй, парни! Нужно найти место для ночлега и ужина! Не будем же мы трапезничать прямо рядом с воняющими тушами!

— Мы приглашаем тебя разделить с нами ужин, раз ты сегодня помогла нам, — обращаясь к девушке, дружелюбно откликнулся молодой гном, назвавшийся сыном Груина, Груром.

За полчаса развели костер, нарубили веток, чтобы не сидеть на снегу, и вот уже вся компания охотно грелась возле весело трещавшего огня, потягивая вино и подъедая запасы дорожного продовольствия.

— Должна сказать, что я немало удивлена вашему не враждебному отношению к эльфам, — после легкого ужина заметила Тауриэль. — Насколько мне известно, обычно жители гор не очень-то жалуют сынов Эру.

В ответ Груин добродушно рассмеялся, отхлебывая еще вина:

— В основном так и есть, но мои предки рассказывали мне о тех временах, когда эльфы Эриадора сотрудничали с гномами Кхазад-Дума, Эред Луина. Эти дружественные отношения длились довольно долго, пока народы не раскидало по миру. Теперь же многие кланы гномов позабыли о тех временах, но наш род Огнебородов все помнит! Так меня воспитывал мой отец, а его — мой дед, а его — его отец, и так я воспитаю своего сына. Нельзя предавать память предков!

Было удивительно слышать подобные слова от гнома, как показалось Тауриэль. На этой вдохновляющей волне она решила попробовать получить еще один ответ. Потянувшись к волосам, девушка сняла с косы одну из заколок и протянула ее королю Ногрода.

— Я думаю, вы знаете, что это такое.

Груин взял серебряное украшение и стал внимательно изучать, вращая его в танцующем свете костра и глядя, как отсветы пламени пляшут на серебряной вязи. Чем дольше гном держал заколку в руке, тем серьезнее становилось его лицо, и даже рыжая борода больше не добавляла ему задора и буйного нрава.

— Откуда это у тебя? — медленно произнес он.

— Сначала скажите, что это, — прежде чем раскрывать собственные тайны, Тауриэль намеревалась узнать чужие.

— Это, — Груин поднес украшение ближе к костру, чтобы лучше видеть его тонкие узоры, — свадебная заколка моей пра-пра-прабабки. Их должно быть две. А теперь ответь, откуда она у тебя?