Сидеть днями напролет в гоблинских темницах, где сыро, грязно и ужасно смердит, оказалось испытанием для Кили. Благо в сумке осталась вода и провизия, которая уже вот-вот должна была закончиться. Само по себе удивительно, что его не убили сразу, но, как он понял из перепалки двух охранников, когда Верховный гоблин отправился к праотцам, в подземном городе началась борьба за власть, и пленник стал чем-то вроде разменной монеты. Не самое выгодное положение, но оно тем не менее до сих пор помогло сохранить ему голову на плечах.

Единожды Кили удалось сбежать, но его поймали и снова засадили в мерзкую камеру. Помощи ждать было неоткуда: в Эреборе вообще ничего не знали, а Гендальф был уверен, что младший племянник короля вот-вот воссоединится с родными. Словом, ситуация безвыходная.

Коротая дни за решеткой, юный наследник Дурина не мог снова и снова не думать о последних событиях. Как он мог послушаться кого-то и ждать выздоровления, когда все это время она уходила от него все дальше! Ускользала из рук, таяла… и вот исчезла окончательно. Если бы он только знал!.. Кили все никак не мог осознать случившегося. Разум отказывался верить, а сердце было слепо. Казалось, эта странная злость на самого себя и на судьбу, так неудачно подшутившую над ним, и не дала пленнику пасть духом. Вместо печали и горя он содрогался от гневного пламени, жарким костром полыхавшего в груди. Порой он часами смотрел в одну точку, словно одним лишь взглядом пытался застращать само время и повернуть его вспять. Да, он так и не смог поверить до конца.

Но в один прекрасный день — или ночь? В горах разве поймешь? — тишину пещерных темниц нарушил редкий здесь гомон гоблинского наречья, и через какое-то время к нему примешались родные до боли ругательства на Кхуздуле. Кили аж подскочил на ноги и подбежал к решетке, вовсю желая увидеть носителей родного языка, но пленников — а вновь прибывшие едва ли могли похвастаться свободой — запихали в дальние камеры, так что юноша мог общаться только вслепую. Впрочем, и этого было немало. За короткое время гномы нашли общий язык, обнадежив Кили скорейшей помощью своих собратьев.

Но не все было так просто. Спешившая подмога с трудом ориентировалась в гоблинских лабиринтах, потратив достаточно много времени только на то, чтобы спуститься вниз. Груин рвался вперед, переживая за жизнь сына и товарищей, а Тауриэль прикрывала тыл. После пары часов блуждания по бесконечным коридорам, нескольких стычек с местными жителями, не наделавших, к счастью, особого шума, компания спасателей отыскала-таки темницы.

— Отец! Отец, мы здесь! — откуда-то из темноты раздался голос Грура, и путники поспешили на зов. Пока сбивали кривые замки, Грур вдруг заявил:

— Там дальше еще один пленник! Нужно и его вытащить!

— Я проверю, — спокойно ответила Тауриэль и уверенным шагом направилась в ту сторону, куда махнул Грур.

Мягкие сапоги тихо шуршали по каменному полу пещеры, редкие факелы с трудом освещали пространство, но вот уже показалась как будто бы не пустующая камера.

— Интересно, кому еще так «повезло»? — мелькнула случайная мысль. А потом дыхание замерло.

Это лицо, эти волосы, эти глаза… Тауриэль показалось, что она сошла с ума или зрение сыграло с ней слишком злую шутку. Но нет, это был он. Живой. Сердце екнуло, остановилось, ноги вдруг перестали служить опорой. Вдох застыл где-то в груди, а сознание, вот-вот готовое помутиться, вмиг онемело. Лишь пляшущие отблески пламени, бесконечно далекий шум гномьих голосов и его глаза. Большие и черные, поглощавшие, казалось, всю ее.

Когда Кили услышал прибывшую подмогу, он подскочил на ноги, приникая к решетке и пытаясь кого-либо различить, но извилистые тоннели опять не дали и малейшей возможности. Шуметь было рискованно, и потому пока что оставалось ждать, когда о нем вспомнят и решат вызволить. Как волк в клетке, он заходил по камере, а когда обернулся, увидел ее. Чудилось, будто она вышла прямо из воздуха — настолько невероятными казались эти любимые рыжие волосы, честные и добрые глаза, которые сейчас почему-то выглядели напуганными, и уже давно желанные мягкие губы, невесть отчего слегка дрожавшие.

— Кили… — с трудом прорезавшийся стон исказил пространство вокруг.

Вдруг испугавшись, что она сейчас уйдет, как уже сделала однажды, Кили бросился к решетке, что есть мочи протягивая руку и хватая ее холодную ладонь. Крепко — настолько, чтобы уже не отпустить. От этого резкого движения Тауриэль вздрогнула, но, почувствовав твердые мужские прикосновения, поняла, что наконец-то способна дышать. Неизвестно, сколько бы они так стояли, не решаясь нарушить молчание, если бы рядом не послышались топот ног и голоса.

— Что тут случилось? — взволнованно пробасил Груин, не понимая причин задержки их спутницы, но тут увидел, кого держат в камере, и удивленно воскликнул: — Кили! Это ты, что ли? А я как раз недавно вспоминал тебя! Барлога мне в бороду, какого назгула ты забыл в этой дыре?! Да и что это вы двое тут…

Ошарашенный Кили перевел взгляд на рыжебородого гнома и мгновенно узнал его.

— Груин? Что ты здесь делаешь?

— Это я у тебя спрашиваю, малец! Ладно, это все потом, а пока отойди.

Тауриэль сделала несколько нетвердых шагов назад, пока король Синих гор размахивался тяжеленным молотом. Звонкий гул разнесся по темнице, а потом вся компания разглядела сорванный с корнями замок, а заодно и беспощадно погнутую решетку.

— Перестарался чуток… — извиняющимся тоном прокомментировал старик.

Кили тут же поспешил выбраться из своего плена, когда невдалеке вдруг раздались нечленораздельные крики, рычание и топот множества ног.

— Нас заметили! Отступаем!

Невольные посетители Города гоблинов поспешили убраться подальше, пока хозяева не воспылали новой волной «гостеприимства». Кривые коридоры петляли, обрубались, порой соединяясь между собой хлипкими деревянными мостиками. Со всех сторон уже доносились крики спешивших следом уродцев, летели стрелы.

— Не отставайте! — пробасил Груин, снося своим молотом зазевавшегося гоблина.

Тауриэль быстро бежала вперед, почти не разбирая дороги. Все происходившее казалось ей странной шуткой, игрой больного воображения. Как такое вообще возможно? Еще несколько минут назад она была уверена в смерти любимого, а теперь его черная макушка активно маячила рядом. Кили что-то кричал, размахивал мечом одной рукой — вторая почему-то была привязана к телу — и периодически, чаще, чем следует, оглядывался на свою спутницу. Для Тауриэль всепоглощающее ощущение счастья попеременно смешивалось с ужасом творившихся событий. Снова обрести, чтобы снова потерять! Нет, это было не по плечу хрупкой девушке… Нужно было отбиваться, но женские руки предательски дрожали, будучи не в силах даже уложить стрелу на тетиву.

Сзади послышался сдавленный крик. Беглецы тут же обернулись: двоих из гномьей компании уже можно было не ждать… Вот еще одного сразила вражья стрела, и, оступившись, молодой боец рухнул в пропасть, камнем устремляясь вниз. Когда же упал Грур, всем стало ясно, что счастливого конца уже не видать.

— Сынок! — закричал Груин и бросился на помощь, но подступавшие гоблины, как мухи на падаль, кинулись на раненого бойца. Помогать больше было некому.

Неожиданная смерть наследника словно затуманила разум узбада. Позабыв обо всем на свете, он бросился в самую гущу толпы. Его подданные тут же поспешили за своим правителем, более не щадя своих и без того уже обреченных жизней.

— Нет! — Тауриэль наконец смогла скинуть с себя тенета оцепенения и одним быстрым движением отправила стрелу в полет.

Схватка была не равная с самого начала, но никто уже об этом не думал. Огонь мести пылал в груди, сжигая страх, смятение и боль. Убивать и еще раз убивать! Груин крошил врагов своим молотом, его товарищи бились за короля и павших друзей, постепенно погибая один за другим. Тауриэль выпускала стрелу за стрелой, а когда они кончились, в ход пошел металл. Кили, воодушевленный неожиданно свалившимся на него и уже не чаянным счастьем в виде своего рыжего капитана, даже одной рукой дрался за троих: теперь у него снова было, что защищать!

Но храбрость, пусть даже отчаянная — не значит победа. Гномы терпели поражение, даже не имея шансов на успех.

— Груин! Нам нужно отходить! Иначе все здесь поляжем! — Кили что есть мочи крикнул, стараясь перекрыть рычание гоблинов и лязг оружия, как вдруг рыжебородый гном как-то подозрительно просел и стал медленно падать на землю.

— Нужно его вытащить оттуда! — Тауриэль поспешила к раненому старику, с трудом расчищая себе путь, в то время как Кили защищал ее спину. Пробравшись к узбаду, они подхватили его под руки и потянули к выходу.

— Спасите его! — прикрывая отступление своего короля, крикнул кто-то из живых все еще воинов. — Мы тут позаботимся…

Двое спасателей спешно утягивали раненого в сторону одного из пустых тоннелей, когда увидели, как пал последний из храбрых бойцов. Не в силах смириться с тем, что все кончено, Груин, все еще усиленно цепляясь за гаснувшее сознание, дернулся и ударил молотом по стене тоннеля. Удар оказался настолько сильным, что свод пещеры загудел. Сверху посыпались большущие валуны; камнепад стремительно и неумолимо замуровывал отступление троих беглецов, водружая неприступную стену перед их преследователями. Как только перестали падать камни, а с потолка — сыпаться земля с песком, все стихло. Путники едва перевели дух, когда Груин тихо застонал и повалился на бок.

— Эй, Груин, дружище… — Кили попытался приподнять старого друга, но тот только отмахнулся.

— Похоже, мое время пришло, — прикрывая кровоточащую рану в животе, прохрипел узбад.

— Но как же… Неужели ничего нельзя сделать? — Кили с надеждой воззрился на Тауриэль, но та лишь грустно опустила глаза.

— Не нужно это… Значит, такова воля Махала.

— Нет, мы еще можем…

— Постой… Слушай… Вот, — собрав последние силы в кулак, Груин снял со своего пальца окровавленное кольцо и протянул его Кили. — Возьми. Теперь оно твое.

— Что это? — Кили неуверенно взял подарок, мельком глянув на серебряное украшение с большим рубином в когтях.

— Это, — Груин тяжело закашлялся, а потом крепко сжал запястье молодого гнома и пристально посмотрел ему в глаза, — одно из Семи Колец Власти. И ты должен поклясться, что сохранишь его!

— Что?! Но ведь они все исчезли! Либо уничтожены, либо похищены! Откуда оно у тебя? Ведь Торин мне рассказывал, что кольцо вашего рода сгинуло в драконьем пламени!

Старый гном криво усмехнулся, отчего его лицо приобрело еще больший оттенок боли, но жители гор никогда не показывают своей слабости — вот и король Эред Луина отчаянно храбрился.

— Нет. Такова была легенда. Перед смертью мой предок отдал его своему сыну, и тот сумел сохранить кольцо в тайне. Но это не все… До нас дошли сведения, что еще одно кольцо уцелело. То, что считалось утраченным в Серых горах во время атаки змеев с севера, все еще там и покоится… Вот зачем мы отправились в этот путь — найти второе Кольцо Власти. Кто же знал, что все так обернется…

— Но… — Кили не понимал, как относиться к этим невероятным словам, но серый кусочек металла в ладони приятно грел кожу и казался вполне реальным. — Что мне с ним делать? Я же…

— Оно теперь твое. Возьми и сохрани.

— Но на нем же печать Саурона! Зачем?! Я знаю, что такие кольца делают с нашим народом! Я помню участь своего прадеда! Они разжигают в наших сердцах алчность и жажду золота!

— Ты не все знаешь… — Груин вперил немигающий взгляд в напряженное лицо Кили. — Сила этих колец совсем иная. Изначально они были призваны сберечь то, что любимо и желанно его хозяином. К сожалению, для многих золото оказалось желаннее всего остального… Я это понял, когда владел им, а теперь суждено понять и тебе.