Не в силах отвести взгляд от устрашающего, но величественного зрелища, Тауриэль вдруг заметила, что брюхо дракона покрыто множеством длинных шрамов, светлыми росчерками испещрявших область от шеи до хвоста.

«У нее нет защитной брони», — с изумлением догадалась девушка, понимая теперь, почему этот ящер не покинул пещеры вместе со своими собратьями.

Такие драконы, лишенные непробиваемого покрытия на животе, существовали еще в Первую эпоху, и самым известным из них был первый из урулоки — Глаурунг, но именно отсутствие панциря и стало причиной его гибели. Удивительно, что такие рептилии еще сохранились! Хотя, судя по шрамам этого представителя, приходилось им тяжело, что, возможно, и объясняло, почему эта самка не покинула защищавшие ее пещеры.

— Мы не хотим тебе зла! — первым сумел сбросить оцепенение Кили. — Мы просто уйдем!

— Уйдете? — прошелестел дракон, угрожающе водя хвостом из стороны в сторону. — Я так не думаю. По своей глупости вы пришли сюда, и здесь же вы найдете свою смерть!

Глубоко вдохнув, чудовище откинуло голову назад, нагнетая в пасти огонь, и выплюнуло пламя.

— Бежим! Бежим! Скорее! — толкая в спину эльфийку, закричал гном.

В последний момент оба успели укрыться за полуразрушенной колонной, принявшей на себя беспощадную атаку. Как только пожар стих, сверху тут же обрушился невероятной силы удар хвоста, раскрошивший камень в мелкую крошку — беглецы едва успели увернуться.

— Нужно ее как-то отвлечь, чтобы пробраться к выходу! — выкрикнул Кили, прячась за очередной колонной, спасшей от новой порции пламени.

Замершая за соседним укрытием Тауриэль дождалась, пока смертоносный поток иссякнет, и выглянула наружу. Натренированным взглядом воина она окинула пространство вокруг, примечая каменную лестницу у дальней стены: та вела на небольшой открытый балкон-террасу. Балкон лишь немного выступал и являлся вторым этажом в зале. Под высокими сводами висели несколько уцелевших огромных люстр, крепившихся длинной цепью к самому потолку, а оттуда к одной из стен.

— У меня есть идея! — Тауриэль махнула головой в сторону балкона. — Я отвлеку ее, а когда дам знак, ты должен будешь отцепить одну из люстр! Это не остановит дракона, но задержит ее. Потом сразу же бежим к выходу!

— Что?! Ты с ума сошла?! — крик Кили заглушили новый треск огня и невыносимый жар, не позволявший даже дышать свободно, не то что говорить. — Я сам пойду!

— Я бегаю быстрее! — пламя погасло, и эльфийка рванулась из-за колонны, устремляясь к лестнице.

— Не смей! Стой!.. — но рыжие волосы уже взметнулись впереди, в то время как гномье сердце билось в конвульсиях от вида того, как его любимая чудом уклоняется от сокрушительных ударов смертоносного хвоста.

А Тауриэль отчаянно бежала вперед, уворачиваясь и отпрыгивая от хвоста чудовища, бьющего хлестко, точно плетка. Переставляя ноги быстрее возможного, она взбежала на балкон. Бросила взгляд в сторону: в другом конце зала небольшая тень метнулась к стене с рычагами для люстр.

«Отлично», — мелькнула у Тауриэль обнадеживающая мысль, когда дракон вдруг потерял к ней интерес и обернулся к Кили. Заметив, куда направился урулоки, Тауриэль с ужасом поняла, что Кили не успевает добежать.

А Кили тем временем несся к спасительным механизмам. Уже немного, уже вот-вот!.. Как вдруг нога поскользнулась на рассыпанных по всему полу монетах. Мир резко перевернулся и отдался гулом в ушибленной голове.

«Ну вот и все…» — единственное, о чем успел подумать потомок Дурина. А потом заметил тонкую фигурку на балконе, прыгнувшую с парапета, словно кошка.

Изогнувшись в полете дугой, Тауриэль ухватилась за свисавшую цепь — все, что осталось от одного из светильников, на которые возлагались такие надежды, — и, расцепив пальцы, спрыгнула на спину дракона. Рептилия, почувствовав что-то постороннее, стала извиваться, пытаясь сбросить наездницу и избавиться от мерзкого ощущения. Переминаясь с ноги на ногу и размахивая хвостом во все стороны, она случайно задела ту кучу золота, на которой спала. Монетки призывно зазвенели, скатились вниз. И Тауриэль, перед тем как сорваться, успела заметить белый шарообразный предмет, все это время покоившийся на дне драгоценной колыбели.

«Не может быть… Так вот почему она не покидала это место…» — ахнула девушка, а потом пальцы разжались. Короткий полет — и вот уже спина врезалась в твердый камень. От удара воздух выбился из легких, а тело буквально онемело.

— Тауриэль!!! — Кили бросился на помощь, но был откинут хлестким толчком хвоста. Под приятный перезвон монет он медленно скатился вниз.

— Вы оба поплатитесь за это! — прогремел дракон, угрожающе направляясь в сторону недвижной Тауриэль. Каждый его шаг словно отмерял мгновения, оставшиеся в жизни бессмертной девы. — Я сожру вас обоих!

— Тауриэль! — Кили снова вскочил на ноги и, отчаянно скользя по монетам, опять бросился к любимой.

Словно в тумане, до Тауриэль доносились посторонние звуки. Разум плыл и растекался; тело не слушалось, болело, ныло. Как вдруг звук собственного имени, выкрикнутого родным голосом, с разбегу ворвался в помутневшее сознание, вновь даря ему ясность. С трудом преодолев ломоту в теле, девушка подняла голову и, насколько хватило сил, воскликнула:

— Кили, яйцо!

«Что?» — опешил было Кили, но слова так и не успели слететь с губ, когда он посмотрел, куда указывала Тауриэль. Среди слабо мерцавшего золота проглядывала серовато-белая скорлупа драконьего яйца.

Заслышав чужой крик, дракон обернулся на замершего с мечом в руках гнома, и тот мгновенно побежал назад.

— Эй! Я здесь! — придерживаясь за вывихнутое плечо, Тауриэль с трудом встала на ноги. — Ну, иди сюда, ты, мерзкая ящерица…

Дракон дернулся в ее сторону, когда услышал еще один возглас у себя за спиной.

— Я уничтожу его! — замахнувшись мечом и сверкая глазами, Кили, полный решимости, возвышался рядом с яйцом. — Слышишь! Я уничтожу его, если ты только тронешь ее! Тебе ясно?!

— Не смей, ничтожество… — прошипел дракон. Если бы он захотел, мог бы в одночасье отнять жизнь Тауриэль.

— Только тронь ее, и я клянусь, что уничтожу это яйцо!

Злобно сощурив глаза, дракон медленно отошел от эльфийки, безмолвно давая понять, что уступает. Однако такая уступка могла стоить его противникам головы или и того хуже.

— Отойди от него, мальчишка… — плескавшаяся в вертикальных зрачках неиссякаемая злоба и многовековая хитрость буквально завораживали, нагоняя оцепенение.

Держа меч наготове, Кили с удивлением ощутил странное, слегка обжигающее тепло в правой руке, на которой поблескивало не так давно приобретенное Кольцо Власти. Какое-то незнакомое чувство разливалось по телу, будто такая вот власть над огромным чудовищем опьяняла и наполняла душу, как жажда золота часто переполняет души его собратьев. Казалось, лишь в его руках воля: отнять чужую жизнь или сохранить.

— Кили, не слушай ее! Бей!

Слуха с трудом достиг звонкий голос Тауриэль, поэтому топот вбежавших в зал его товарищей гномов и волшебника затерялся где-то в глубинах сознания.

Бей?.. Да — это послужит хорошим уроком этой ящерице, что посмела посягнуть на его жизнь и жизнь его возлюбленной. И все же… так ли уж необходимо это последнее средство? По правой руке прокатывались мурашки, а в голове звучали такие непривычные раньше слова: «власть», «жажда», «сокровища». Но ведь сокровища бывают разные. Нет, золото ему не нужно: у него уже есть свое сокровище, что стоит там, невдалеке, и сияет своими рыжими, как огонь, волосами; что так пристально смотрит на него, хотя ему и не обязательно видеть ее, чтобы знать об этом. В конце концов, единственное его желание — спасти то, что ему дорого. А ему дорога именно она. Он сможет, и осознание этого опьяняет сердце невиданной доселе властью.

Но, быть может, утоляя свою жажду власти, он лишит кого-то другого сокровища, которое ценно именно для этого кого-то? Стоит ли уничтожать вот этого еще не родившегося детеныша лишь для того, чтобы спастись самим? Ведь он хочет только защитить то, что дорого и любимо ему. Он хочет спасти Тауриэль! Ну так ведь для этого…

Правильное решение пришло тут же. По руке растеклось приятное ободряющее тепло, мысли прояснились. Опустив меч, Кили решительно произнес:

— Я не убиваю беззащитных. Я лишь хочу защитить то, что мне дорого.

Чудовище на миг замерло, пытаясь осознать, что движет его несостоявшейся жертвой и нет ли в действиях скрытой угрозы, но, заглянув в лицо гнома, оно отступило. Медленно отходя в сторону, оба противника пристально наблюдали друг за другом: Кили пятился к Тауриэль, а дракон жадно ступал к своему яйцу. Вдруг оттуда, откуда прибежали гномы с Гендальфом, раздались громкие крики. Через несколько секунд из прохода вырвались десятки орков и устремились в атаку. Среагировав быстро, Кили метнулся к застывшей от удивления Тауриэль. В то же мгновение дракон, обняв хвостом драгоценное яйцо, громогласно зарычал. Раздув глотку, он выдохнул пламя, поливая им остатки зала и сжигая все на своем пути. Испуганные гномы бросились за колонны, а вот орков камень зала уже не успел спасти.

За первой орочьей волной последовала вторая, которая также ощутила на себе ярость древней рептилии. Однако не все были повержены — некоторые смогли достичь притаившихся гномов. Снова развязался бой. Периодически то сражаясь, то скрываясь за колоннами, компания гномов уже мало верила в возможность победы: вокруг все еще бушевал огонь, звенела в противостоянии сталь, лилась кровь.

Пытаясь сменить разрушенную колонну, Гендальф огляделся. Ища новое укрытие, он неудачно высунулся, и один из орков сбил его с ног. Отлетевший посох застучал по полу, колпак слетел, а из кармана выскользнуло маленькое серое колечко. Пару раз звякнув по полу, оно остановилось на черной линии огня, а через пару мгновений вокруг взвилось все пожирающее пламя. В свисте костра и вибрации воздуха даже не был слышен хруст, с каким легко треснул фиолетовый камень. Серебро потекло, испарилось, и вот уже ничего больше не напоминало об одном из Колец Власти, кроме небольшого светлого пятнышка на закопченом полу.

Судьба порой непредсказуема до абсурда, но это не дает права отказаться от борьбы за собственную жизнь, и потому бой кипел с неослабевающей силой. Орки гибли в жадном огне, гномы убивали орков, чудом спасаясь от горячего пламени, и когда вдруг забрезжила надежда на спасение, возможность одолеть врага и выбраться живыми из этого кошмара, небольшой отряд приободрился, мечи взметнулись выше, а отвага возросла в несколько раз. С трудом, с огромным трудом им удалось выбраться из рокового зала, расчищая себе путь к свободе. Битва была неравная, но судьба, забирая в одном, всегда одаривает в другом, и в этот день отряду храбрецов суждено было не потерять ни одного бойца. Орки падали сраженными, а беглецы уносились прочь из старого королевства гномов, еще долго слыша позади громовое рычание древнего чудовища. Когда же в глаза ударил яркий слепящий свет, а лицо обжег мороз, беглецы еще долго не могли остановиться, не решаясь поверить, что все ужасы, наконец-то, остались позади.