Себастьян никогда особо не любил утро. Нет, он не назвал бы себя совой, поскольку работа снайпера подразумевала крайне нестандартный образ жизни: то ему приходилось всю ночь проводить на ногах, то он мог позволить себе лежать в постели до двух часов дня, а порой его утро начиналось в столь ранние часы, что было не ясно, это ещё поздно или уже рано. Так что Моран просто не мог отнести себя к какому-то одному типу. Но одно мужчина знал точно — во сколько бы он не встал, «утро» для него станет добрым только после чашки очень крепкого кофе, такого, что от его горечи слегка сводило зубы.

Но и это, как и многое в его жизни в последние месяцы, претерпело серьезные изменения. Теперь утро Себастьяна начиналось с едва ощутимого цветочного запаха шампуня и лёгкого щекочущего прикосновения длинных каштановых локонов к его груди. 

В такие дни Моран не раз ловил себя на том, что рассеяно перебирает волосы Молли, рассматривая её спокойное лицо, пока она спит. Они всегда были мягкими и приятными на ощупь и странным образом притягивали его внимание. То это была непослушная прядка, выбившаяся из строгого и идеально зачесанного пучка, то новая простая, но такая идущая ей прическа, то едва заметный медный отлив её волос на свету, пока она идет рядом с ним и о чём-то оживленно рассказывает, или же то, как эти длинные и густые пряди рассыпаются по подушке, пока Молли лежит под ним и стонет его имя… Да даже самый банальный хвост, в который Хупер часто зачесывала волосы, чтобы они не мешали ей работать, вызывал у снайпера желание подойти к ней со спины, стянуть резинку и позволить этим мягким волнам каскадом упасть на плечи девушки.

Вот и сейчас он убрал закрывшую лицо Молли прядь, едва ощутимо проведя кончиками пальцев по коже её лица, а затем, тихо вздохнув, чуть крепче прижал девушку к себе и зарылся носом в волосы.

Всё же такое начало дня ему было больше по душе.