Треск музыки не стихает ни на минуту; возвышенный, он достигает разукрашенного потолка и оседает на каждом маленьком золотом завитке. Необъяснимое волнение заполняет внутренности: скрипка, словно визг, навевает страх, звучит мрачно и эхом, и её крик заставляет мечтать о сладостном побеге*. София молчать уже не может и не хочет: ей кажется, что дурно, что голова кружится; сильный звон в голове не сообщает о чём-либо приятном — скрипка словно предсказывает важное. Люди сидят восхищённые, намертво прибитые к своим местам — София потягивается, стараясь сбросить с мышц лишнее напряжение. Глаза её не могут оторваться: происходящее на сцене манит, но также ни капли не щадит. Руки мёрзнут и синеют, но тут же сжимаются в кулаки и прячутся в карманы, но прежде всего натыкаются на оружие, упакованное в кожаную кобуру.

— И зачем мы здесь? — София не выдерживает, начинает говорить намеренно тихо, склонившись к парню и совсем позабыв о своём небольшом росте. — Наняли полицию, а не нас. Мы не обязаны охранять всех этих людей.

— Не обязаны, — парень подтверждает; щетина на лице сильно его взрослит, даже старит; волосы, короткие и неравномерно выгоревшие, непослушно торчат во все стороны; рука убрана и служит поддержкой для уставшей спины. Голос тихий, хриплый, ранее, наверное, являющийся достаточно высоким, раздаётся над самым ухом девушки: — Этот город отличается от нашего. «Глаза» по статистике по стране появляются здесь чаще всего — мне, конечно, любопытно было бы узнать причину, но, будем реалистами, это нас не особо касается: они наносят малый материальный ущерб — и всё. Не наше дело. Да и судя по тому, что та девушка — Райк, или как там её зовут — справилась и без нас — наверное, здешняя полиция уже приспособилась, — парень замолкает и громко сглатывает, касаясь горла.

София кидает быстрый взгляд на своего партнёра:

— Что такое, Гиббс?..

Тот в ответ качает головой: «ничего», немного приподнимает уголки рта так, чтобы это движение заметила одна лишь София, после сразу подвинувшаяся ближе; в зале, полном эмоциональных вскриков инструмента, в рабочее время, они переглядываются дольше, чем это делали бы коллеги, чем самые близкие друзья. Наконец парень опускает голову, нервно и тихо смеясь. Он шепчет, держа руку на лбу:

— Пожалуйста, не зови меня больше по фамилии: мне кажется, что в чём-то провинился.

Девушка кусает губу смотря безотрывно:

— Как скажешь, Кельвин.

Как исчезает из поля зрения Райк — они не замечают. Не замечают и того, что Скавински наблюдает за ними уже как минуты три: размышляет, пытается как-то читать по губам, цокает. После отворачивается с довольным вздохом, кривя губы в ухмылке, и погружается вновь в свои размышления.

— Может, нам хватит и недели, чтобы со всем справиться, — резко выдаёт Кельвин, и его вид с раслабленного мгновенно меняется на серьёзный; парень весь сжимается, словно пытаясь слиться со стеной. Дрожащий холод притягивает его, свой взгляд Гиббс старательно прячет за отросшей чёлкой. — То, что происходит здесь, не наша с тобой специализация, но я всё равно не хочу впутывать в это Тейлора: он силён, но слишком молод. В случае чего мы должны справиться и без него, — он выдерживает паузу, вздыхает и исправляет себя: — То есть, ты должна.

София от такой неожиданности дёргается и отводит взгляд. Скавински устало потирает запястье, на котором выделяется что-то красное, очень похожее на какие-то странные часы: детские, будто сделанные из пластика. Девушка начинает думать, стоит ли ей размышлять об их назначении или же мысленно ругать парня за отвратительный вкус, но после вспоминает. Часы Райк отличаются: они грубые на вид, соответствующие характеру их обладательницы, вовсе не яркие, широкие и тяжёлые. В полиции никто такие не носит — все неловко прячут детские часы-бласлетики без циферблата, с одной красной стрелкой, указывающей на единственное деление, расположенное в самом верху. Хотя… Должна же быть причина?

Будто бы читающий мысли, Кельвин встревает:

— Должен признать, полиция тут неплохо продвинулась. Если все такие часики могут то, что нам показала Райк, то… — голос его становится на секунду мягче, а хрипение прекращается на одном, последнем, слове, — я хотел бы поближе познакомиться с ними.

— С часами Райк?..

Они вновь смотрят друг на друга без слов: Кельвин заинтересован, а София запоминает все его желания; этот момент кажется им обоим гораздо интимнее секса. Во рту скапливается слюна, которая тут же сглатывается. Приятное напряжение заглушает музыку.

— Но ладно. Уйдём отсюда и начнём собирать вещи. И скоро вернёмся домой.

Звук трёх выстрелов подряд будоражит слушателей.

Оуэн широко и раздражённо улыбается, от эмоций всплеснув руками. Шепчет тихо: «Райк, блять»; в руке готовит — оружие. Подаёт знак.

Все скапливаются на выходе, толкаясь, собираются выходить — без особых криков, но с недовольными лицами; София плетётся позади. Впереди — кивает Кельвин, приказывая отвезти людей подальше отсюда.

Оуэн молча выполняет.

Фальконе выжидает. Райк выбегает уже через минуту, с торчащим концом трухлявого ремня, кричит и матерится, ни капли не стесняясь важных гостей либо своих товарищей. В её руке пистолет — наготове, что несколько пуль сразу же врезается в мягкую оболочку «существа» — слизь, покрывающая, вмиг их поглощает.

Существо, без имени и названия, движется плавно и медленно, даже элегантно — от такой аналогии Райк криво усмехается, продолжая бежать; горячий уличный воздух бьёт по коже.

Монстр игнорирует всё вокруг себя: начиная роскошным интерьером и заканчивая столпившимся в углу персоналом; за ним по ковру тянется тёмный и влажный след. Филармонию он покидает точно как слизняк: скользя по земле и сжимаясь от горячего закатного солнца. Контраст между бегущими в панике людьми и спокойным и слепым «существом» в этот момент заметен как нельзя хорошо. Стоит лишь выдать пару безмолвных минут — слизняк оживает, выпуская из своей оболочки несколько тонких щупалец, превышающих в размерах его самого в несколько раз.

София успевает сравнить их с ядовитыми иглами морского ежа; щупальца других напоминают больше осьминожьи.

Впрочем, уверенности это знание никак не прибавляет; девушка может лишь отскочить, когда тонкие ленты-щупальца хотят её атаковать.

Райк путается в своих же ногах, не успевает уследить за руками — роняет со звоном запасной магазин, а после, когда щупальце до него дотягивается и прячет под своей слизью, молча провожает взглядом, не прекращая убегать. Это действие монстра, похоже, как-то привлекает: он оглаживает пластиковую коробочку, желая добраться до её внутренностей — Райк этого не понимает, но мысленно благодарит за подаренное время. Впрочем, недолго: вдоволь наигравшись, существо наконец обращает на неё внимание.

Райк уклоняется от удара чудом, тут же ощущая, как учащается от паники пульс.

С головы от движения слетает фуражка. Приходится немного замедлиться. Протянутая рука не успевает ухватиться за козырёк и несколько мгновений ощупывает пустой в округе воздух. Чудовище уже протягивает к своей жертве щупальца, когда София увлекает его собой. Райк сухо благодарит кивком.

Глаз, мутный, размером с футбольный мяч, движется за целью, изучая мельчайшие детали. Запоминает, анализирует. Кажется, что он, видя Софию, старается втянуть как можно больше света от неё и впитать больше её образа.

Существо притихает, прижав свои щупальца к небольшому по сравнению с ними тельцу, и на секунду замирает, как ленты начинают на кончиках дребезжать.

Бросок!..

Девушка с трудом успевает, замечая пронёсшийся в миллиметре от кожи воздух. Она знает, что быстра, но сейчас нужно быть ещё быстрее: кажущееся на первый взгляд неповоротливым, чудовище вселяет в неё неподдельный страх за свою жизнь.

Сила рефлекторно собирается в кончиках пальцев — в ответ на опасность, но бить девушка пока не собирается, лишь кидает быстрый взгляд на Кельвина, надеясь, что тот поймёт её немую просьбу. Гиббс, кажется, ждёт всё время именно этого — кивает, не ощущая себя в безопасности даже на таком расстоянии. Он трясёт за руку стоящего рядом Оуэна, начиная говорить негромко и не очень разборчиво:

— Уведём людей подальше: надо увеличить радиус. Взрыв разрушит здания в округе, если у нас не выйдет.

Скавински молча соглашается, но провожает зрителей всё же с неким недоверием.

Райк, подобравшись ближе, сразу становится целью «существа». Софию, впрочем, оно не оставляет: лишь немного реже атакует, разрываюсь между обеими девушками. Времени на отдых нет: атака, за ней следует ещё одна и ещё одна. Все пули Райк выпускает ещё в самом начале, оттого и поглядывает на бесполезную игрушку в руках, не зная, что с ней делать в дальнейшем. От череды уклонений сбивается дыхание, что девушка мечтает упасть на горячий асфальт либо сдаться, но гордость так унизиться не позволяет.

София не сдерживается: бьёт со всей силы в спину, когда Кельвин ещё не успевает отвести людей на нужное расстояние. Дыра на монстре сразу зарастает, укрываясь слоем слизи и востанавливаясь уже под ним. О произошедшем напоминает лишь еле заметный запах чего-то горящего и остаточный свет от острых лезвий, выпущенных девушкой.

Райк, смеясь, отбегает к центру, подальше от зданий. София за ней.

— Хренов стабильный тип! — девушка вытирает лоб на бегу и выплёвывает, задыхаясь. Фальконе движется заметно легче и быстрее и слушает. — Уничтожь его со своим дружком. Я сваливаю.

Райк, в надежде ухватить заслуженные секунды отдыха, улетает влево. Существо позади — тоже.

Ноги у неё продолжают путаться. Взгляд давит на спину, сообщая, что из-за своей необдуманной спешки Райк становится теперь целью номер один. София в действии уходит куда-то на второй план.

Любая защита рушится, создавая момент наибольшей уязвимости.

Лёгкие нервно и жадно вбирают максимально возможное количество воздуха.

Адреналин бьёт в голову.

Райк притормаживает, разворачиваясь.

Щупальце заботливо тянется к её лицу.

Рука Софии оплетена разрушающей магией и готовится нанести удар, когда Райк не может пошевелиться от ужаса.

Конец ленты оглаживает, впиваясь острым наконечником в кожу.

В момент и больно, и мерзко, и тошнит от запаха, но все эмоции мигом подавляются, стоит небольшой и тёплой капле прокатиться по коже.

Царапина, неглубокая, тянется сквозь всю щеку; кровь и слизь исчезают в ткани тёмной рубашки, тут же в неё впитываясь.

София от этого вздрагивает, желает уничтожить одним ударом, но вовремя себя успокаивает, продолжая держать дистанцию.

Глаз следит за ней безотрывно. Уничтожить его было бы легко. На пустынной местности. Вокруг же — люди и высотные здания, зеркала которых окрашиваются в закатный. София думает: если их разобьёт, это будет плохим предзнаменованием. В удачу и неудачу она не верит, но существо, как ей кажется, засматривается на неё и закат, если вообще, конечно, способно видеть.

Пока Райк где-то неподалёку почти не двигается, лишь нервно усмехается, вытирая рукавом испачканную и поврежденную щёку; Кельвин продолжает наблюдать. София всё ещё бездействует, чего-то, наверное, ожидая.

Оуэн стоит намеренно прямо, надеясь сделать плечи шире, а весь вид — более уверенным, но подёргивающаяся бровь выдаёт его беспокойство с потрохами. Одновременно он и хмурится, и нервно пожёвывает язык, со стороны наблюдая за мучениями Райк, у которой сейчас всё идёт не лучшим образом. Гиббс, находящийся рядом, эмоций не показывает никаких: лицо сосредоточенное, дыхание ровное, ступни плотно прикованы к земле, что, кажется, их обладателю не знаком страх. Лишь пальцы нервно скребутся о ремень, но тут же прячутся в карманах брюк. Похоже, пауза затягивается.

— Чё тупишь? Если она не может это сделать, сделай ты, в чём проблема, чувак? — Скавински выразительно приподнимает бровь.

— Я уничтожу всё вокруг.

Оуэна ответ не устраивает, что зубы скрипят: он, человек, смелости имеет гораздо больше, чем эти <i>не</i>люди, и способен, как кажется, на гораздо большее. Не готовый больше терпеть, он срывается с места, двигаясь к цели и с рыком выпуская в монстра почти всю обойму.

На месте выстрела успевает образоваться лишь небольшая впадина, которая сразу же затягивается. Раны для существа — ничто: оно регенерирует слишком быстро.

Оуэн продолжает кружить, желая найти идеальную позицию для выстрела. Спотыкаясь, заходит со «спины». Чудовище даже не воспринимает его как угрозу, продолжая разглядывать девушек.

Выстрел.

Ещё один.

Безрезультатно.

— Да ты, блять, кусок ублюдины! Повернись ко мне! — парень кричит, злится, беспрепятственно делает ещё пару выстрелов. Но так же игнорируется, не слышится, не видится — ощущает себя мелкой и бесполезной мошкой.

Райк неожиданно и громко хохочет, заставляя друга замедлиться, отскакивает ещё дальше, говорит в конце концов:

— Так, выходит, ты девушек предпочитаешь, да? У нас так много общего, дорогой!

Склизкие ленты кружат, пытаясь до неё добраться — та уклоняется, ловко и наученно; существо ведёт себя слишком предсказуемо: ищет по голосу, судя по всему, определённой частоты, ориентируется, видно — по нему же и по резким движения, которые каким-то образом регистрирует.

София лишь стоит молча и не шевелясь. После аккуратно подбирается ближе, тоже, кажется, поняв то, что уже поняла Райк. Полосы, окутывающие белую сферу, отдают красным и беспокойно пляшут над ладонью, обдавая приятным теплом. Пока существо отвлекаемо Райк, ничто больше наверняка не способно помешать ударить в самое уязвимое место.

Человека уничтожить проще простого, если он поворачивается спиной и, более того, чем-то увлечён; София проводит параллели почти что интуитивно, про себя высчитывая идеальный момент для атаки.

Кельвин наблюдает издали, жестом призывая стоящих позади людей замолкнуть. Его уверенность ощущается Софией даже на таком расстоянии и придаёт ей сил. От него исходит аура спокойствия, обнаруживаемая девушкой когда угодно и где угодно — «всё будет хорошо, ты справишься». Фраза вбивается ей в голову как единственная истина и она готова ей верить и доверять, и всецело отдаться. София готова исполнить любую прихоть, любое задание, возможное или невозможное, лишь бы Кельвин был доволен и продолжал вселять в неё уверенность, которой так не хватает в обычной жизни.

София молит: «Лишь подай сигнал», и ждёт.

Воздух с выдохом покидает лёгкие очень медленно.

Секунда.

Вторая.

Глубокий вздох.

«Действуй!»

Надрывный крик тут же сказывается на голосе, но виду Кельвин не подаёт: его связки давно повреждены, изрезаны личной прихотью, потому вряд ли кто удивится; Софии нужно ударить желательно прямо сейчас, сосредоточенно и уверенно, чтобы найти идеальный момент избежать ударной волны, но она медлит, сосредоточившись. Потому что одного удара будет мало. Скорее всего, и двух здесь не хватит. Это усложняет и без того нелёгкую задачу: мощности девушки явно не достаёт, а у Кельвина её — в избытке. Исход вроде бы давно предрешён.

Реальные возможности вступают в конфликт со смелыми желаниями.

Когда Райк отскакивает, София всё же бьёт, сдирая вокруг всю пыль с асфальта.

Ожидаемо «существо» лишь злится, быстро восстанавливается, поглощая энергию почти сразу. Лезвия из магии его даже не поцарапали. Ленты щупальц заполняют всё пространство в радиусе пяти метров, укутывая тело в дополнительный слой, похожий на плотно упакованных червей.

«Ещё лучше», — Фальконе вздыхает.

Черви ли это — девушка знать, правда, не хочет, приблизиться не стремится, держа безопасную дистанцию. А Райк хоть и требует справляться самостоятельно, но держится рядом, будто готовая помочь. Не воспользоваться этим кажется Софии несусветной глупостью, потому она снова атакует, приближаясь к рыжей и начиная говорить:

— Смотри: сила моих лезвий ослабевает с расстоянием. Я могу пробить его защиту, но уничтожить… — София вздыхает. Голос её собранный. — Нужно больше.

Райк в ответ язвить не хочет — без слов закатывает рукава, укладывая циферблат часов к груди, и поворачивается:

— Ударь со всей силы. В меня.

София сомневается, но самоуверенности, исходящей от девушки, отчего-то хочется верить, как и предоставить ей возможность погеройствовать или как-то проявить себя.

Чтобы собрать в руках всю силу, требуется секунды три, что сразу сказывается на организме: мышцы начинает потягивать, а воздуха хватать ртом приходится больше. Райк принимает её всю с лёгкостью, что сила поглощается часами в одно мгновение.

Они обе действуют синхронно, без напоминания, словно знакомы уже давно: София выпускает свои светящиеся лезвия, разрезающие и обращающие червей в пыль, мгновенно расчищая путь; Райк — накопленную и изменённую энергию, которая светит ещё ярче и после себя не оставляет шлейфа или призрачных лезвий.

Они делают ставку на последний удар; спокойствие Фальконе держится недолго: голос в голове говорит подстраховаться.

Предчувствуя взрыв, Райк убегает — София же, наученная, бежит к центру, чтобы добить.

Вспышка озаряет вмиг потемневшее пространство, объяснимое спрятавшимся за горизонтом солнцем.

Грохот подбрасывает в воздух образовавшуюся пыль.

В округе звеняще ломаются оконные стёкла.

К ногам Кельвина одиноко прибивается нагретый воздух — проявления взрыва, к счастью, никого не задевают и ощутимого вреда не наносят.

Райк лежит почти на земле, бережно удерживаемая за плечи неясно откуда взявшейся Софией, и не торопится отнимать ладони от ушей — мера предосторожности. Кожа с коленок счёсана вместе с тканью штанов, и щиплет от попавших в рану земли и песка; фуражка — так долго разыскиваемая — лежит у самых ног, зацепившаяся во время взрыва за ремень, костяшки содраны от резкого торможения. Тело ощутимо болит, а звон в голове долго не хочет проходить. Скоро Райк отнимает руки от ушей и секунды проводит так, застыв в нескольких сантиметрах от земли и держась благодаря симпатичной девушке. Та цепляется ещё сильнее и немного подрагивает, что остаётся без должного внимания.

— Лопнул как воздушный шарик, — Райк ухмыляется и мягко отстраняет от себя свою спасительницу, задерживаясь на её руках. Если бы она не успела каким-то чудесным подхватить…

София коленями касается земли, полоска крови окрашивает её волосы в бордовый. Пальцы скоро аккуратно прижимаются к уху, касаясь тёплой жидкости, следующей дальше — по шее и прячущейся в ворот полицейской формы. Как ни в чём не бывало встаёт и уходит.

Заметив это, Райк, к своему удивлению, заводится: вскакивает на ноги, несмотря на мелкие ранения, размахивает во всю руками и крутит у виска:

— Ты что, ебанутая?! — Но девушка не обращает внимания и продолжает двигаться в сторону Гиббса. — Дура! — кричит Райк ей вслед, понимая, что та, скорее всего, не слышит. Неосознанно касается своего уха, понимая, что оно точно целое, и, подавив любые оскорбления, лишь сглатывает. Бросив всё, вновь присаживается на прогретый асфальт, натягивая на голову пыльную фуражку.

Кельвин молча глядит на красную полосу, София лишь шепчет:

— Тейлор всё исправит.