Почему-то Кельвин открывает окно: свежий утренний воздух мелкими струйками мягко перемещается по всей комнате, кружась и заглядывая в самые укромные её уголки. Окно большое, впускающее много света и ветра; капельки пота на обнажённой спине заставляют Софию поёжиться от внезапно колючего холода и неосознанно натянуть повыше край обмотанного вокруг пояса одеяла. Брюки, мятые, лежат у самых её ног как напоминание о глупой вечерней небрежности, неожиданно нахлынувшей после утомительной работы. Но кто же знал, что Кельвин заявится ночью? Волосы приходится распустить: от тугой резинки болит голова. Да и сам их вид никуда не годится: волосы растрёпаны, частично спутаны. Со вздохом облегчения София расчёсывает их пальцами, незаметно раскладывая таким образом, чтобы укрыть уязвимы участки кожи — спину и плечи — от неприятного покалывания. Чёрный бюстгальтер стыдливо прижат руками к груди, его жёсткие лямки торчат в стороны. Застёжка на нём слишком давящая, а просить Кельвина о помощи как-то неловко, и не похоже, что он вообще в настроении: наполовину высовывается из окна, закуривая сигарету, и смотрит вдаль, на встающее из-за горизонта солнце. И молчит.

После осознания, что дело гораздо сложнее, чем изначально предполагалось, Кельвин словно потерял всякий интерес ко всему, кроме поиска разгадки и музыки. София отныне привлекает его лишь по ночам, когда появляется нужда удовлетворить потребности. По крайней мере, девушке так кажется.

Утро у них болезненное: у Софии уставший взгляд, который она старательно скрывает, у Кельвина — зацикленные мысли о произошедшем. По ощущениям, ничто не идёт своим чередом. Их ночь, проведённая вместе, кажется нелепой случайностью или дурной привычкой. После секса Гиббс никогда стереотипно не курил; он, по правде, не курил вообще, но сейчас, похоже, голова его готова взорваться от нервного перенапряжения.

Фальконе думает, что самым оптимальным решением сейчас будет принять душ, оставив парня наедине с размышлениями, но тело не слушается — ноги тяжело прикованы к полу, что никак не пошевелиться.

Кельвин докуривает и рывком поднимает лежащую у ног свою рубашку, за мгновение одевается, игнорируя присутствие Софии.

У девушки всегда есть, что у него спросить. Этих вопросов огромное множество, но на языке вертится всегда лишь один:

— Тебя сегодня ждать? — она устремляет свой взгляд куда-то в угол, чтобы вопрос звучал, скорее, обыденно, чем жалко.

Кельвин поворачивается на фоне окна, что его лицо теряется в силуэте из-за обрамляющего солнца. Сохраняет молчание с полминуты, но всё-таки в ответ полушепчет:

— Ты же знаешь, что я должен снова взглянуть на то место, — голос его разбитый, бьющий по ушам своей болезненной хрипотцой, но звучащий совершенно без сожаления.

— Гнезда нет. Мы уже проверяли, — девушка начинает вкрадчиво, будто объясняя ребёнку простые истины, но не желая того как-то обидеть. Она ожидает момента, когда Гиббс наконец закроет окно. Это действие он по непонятным причинам откладывает.

— Я должен убедиться, — голос его совсем плох, что приходится конец фразы прятать за кашлем.

Впервые София решает повернуться к парню лицом. Жалостливо и жалобно, она поднимает свои светлые глаза, нервно приподнимая уголки рта.

— Тейлор может излечить твои связки, и тебе не будет так больно, как сейчас, — девушка улыбается с надеждой, но осознаёт, что Кельвин вряд ли послушает: гордость ему не позволяет. Будет стараться всё сделать сам, потому что лучше знает, как лучше. Соответственно — так думает только он сам; София ощущает, что её влияние на него ничтожно малое.

— Нет. Присмотри за ним, — Гиббс закрывает окно и быстрым шагом направляется к двери. — Увидимся потом.

Замёрзшие руки девушки безвольно опускаются на одеяло, что лифчик, ни чем не удерживаемый, падает на пол. Пальцы сплетаются и мягко проталкиваются между горячих бёдер. Их тепло кажется обжигающим.

Свой парфюм Кельвин по невнимательности оставляет на подоконнике; флакон его переливается в солнечном свете и выглядит очень маняще, что девушка не выдерживает: сбрасывает с ног одеяло и, аккуратно прикрыв грудь рукой, подбирается к окну. Наверное, многие соседи уже встали; штор в квартире, даже съёмной, у неё никогда не бывало, а перспектива расхаживать голышом у окна кажется совсем безрассудной. Прежде чем оторвать руку от груди, София осматривается; рассвет попадает точно в её окно, заливая всё происходящее внутри настолько, насколько глубоко свет способен проникнуть. Девушка быстро хватает заветный флакон и располагается на полу, спиной к стене. Ноги поджимает под себя и устремляет взор на своё запястье: кожа тонкая, полупрозрачная, сквозь которую проглядывают синие вены. Запах стойко въедается в кожу, заполняя собой пространство вокруг; София может различить лишь запах ванили, который тянется шлейфом за всем остальным — чем-то древесным и тёплым.

Выбирая его как подарок, она даже не могла предположить, что угадает и что понравится и Кельвину и ей самой. Странно, что он вообще их здесь оставил — девушка хочет думать, что это предлог снова к ней зайти. На самом деле маловероятно, но София продолжает тешить себя пустыми надеждами.

***

Тейлор пытается разгладить складки на форме пальцами — безуспешно. Движения его рваные, немного нервные; кепку он надевает перед этим пригладив свои короткие волосы и держится всегда за девушкой, воспринимая её как свой щит от общества. Парнишка любопытно вертит головой, с интересом рассматривая всё, что его окружает.

София поправляет бейсболку, не спуская глаз с Тейлора: среди людей он вполне может находиться, проблема лишь в том, что не до конца знает, что делать и как справляться со своей огромной силой; для этого и существует Кельвин, который, впрочем, сейчас всю ответственность переложил на хрупкие плечи девушки.

Новенького все воспринимают достаточно прохладно, повернув головы лишь на то, чтобы просто увидеть. На этом их интерес заканчивается. Где-то в углу стоит Скавински, скрестив руки на животе, и оценивающим взглядом окидывает паренька с головы до ног. На лице его — недобрая ухмылка, так похожая на привычную ухмылку его вроде как подруги. Чёлка, кучерявая, спадает ему на лицо, прикрывая собой брови. Козырёк фуражки он спускает, пряча взор от яркого солнца.

Тейлор рассматривает с интересом: парень явно непростой. Заметив это, Скавински усмехается и, пока София отвлекается на кофе, подмигивает парнише, но тут же принимает совершенно безразличное выражение лица.

Секунду Тейлор стоит ошарашенный, мнётся на месте, боясь подойти, спросить что-либо; Фальконе не может сейчас ему подсказать, помочь. Кто-то касается его плеча очень легко и осторожно:

— Прости? Как тебя зовут? — мягкий, тонкий голос где-то справа. — Меня зовут Лиза.

Глаза у неё добрые, сверкающие теплотой и дружелюбием; Лиза приятно улыбается, и от неё веет чем-то цветочным. Тейлору она кажется красивой в своей эмоции. Он невольно засматривается, что забывается ответить. Касание внезапно становится тяжелее, что парень просыпается.

— Ну, я Тейлор, все так меня зовут, и я… — он вздыхает, — рад познакомиться с Вами.

Лиза звонко хохочет:

— Давай перейдём на ты?

От такого предложения Тейлор удивляется ещё больше, сердце в его груди успокаивается, и он выдыхает улыбчиво:

— Хорошо.

Девушка на носочках проходит мимо и замедляется, когда оказывается рядом с Оуэном. Руки её заводятся за спину и сцепляются в замок. Кажется, что она хочет остановиться, но не знает, как правильно это сделать. Пытается сделать вид, что проскакивает мимо — вместо этого прикусывает губу и скромно приближается к парню, перекатываясь с пятки на носок.

— Привет, Оуэн, как у тебя дела? — девушка тараторит и кивает, отсчитывая секунды до ответа.

Скавински, удивлённый, смотрит на неё сверху, размышляя, в чём же подвох. Он хмурит брови, не имея уверенности, что Лиза говорит именно с ним. Всё их общение до этого состояло из простого приветствия, и никогда она не подходила ближе, чем на пару метров, а тут…

— Привет, всё хорошо, а у тебя? — Оуэн прочищает горло и протирает тыльной стороной ладони щёку: она колючая, с множеством мелких царапин. Сейчас парень отчего-то сожалеет, что не побрился этим утром и в этот миг выглядит, наверное, как посмешище. Ему не хочется издеваться, не хочется как-то шутить — лишь желает узнать, в чём дело и что этой девушке нужно.

 Неспециально парень заглядывается на её брюки, застёгнутые на талии и плавно огибающие бёдра. Когда она улыбается, на левой щеке проступает еле заметная ямочка. На лбу видна маленькая родинка. В мочке два прокола, которые она старательно прячет за распущенными волосами, либо за крупной серёжкой. И сами её глаза, зеленовато-карие, в солнце отдают золотом, как и её волосы.

Девушка смущённо отводит взгляд. Спустя пару секунд она всё же подаёт голос:

— У меня всё тоже хорошо. Оуэн, послушай, я хотела кое-что у тебя спросить. — Скавински на этих словах замирает, непроизвольно задерживая дыхание: наверное, она скажет что-то важное, может, даже то, что он мечтал сказать ей всё это время. Он потирает пальцы, распределяя возникший на ладонях липкий пот по всей руке. Пытается даже просто улыбнуться: чисто-искренне. Слюна скапливается во рту, что сглотнуть её парень старается незаметнее, но кадык дёргается, и возникает желание скрыться под землёй. — Ты не знаешь, как там… Райк? Её давно не было на работе. Может, что-то случилось?.. — она убирает волосы, улыбаясь и о чём-то размышляя.

Тон заботливый, и сомнений у Оуэна не остаётся: она собиралась спросить именно это. Хотя Скавински не мог никогда похвастаться проницательностью, но сейчас он более чем уверен в правильности своих мыслей. Но наверное, лучше бы уж снова ошибся.

 Он хмурится сильнее. Вид пытается сделать более безразличный, а плечи — расслабленными.

— Уверен, она отсыпается: ей всё равно от начальства ничего не будет. Не беспокойся, — произносит он с трудом. Лиза широко раскрывает свои глаза и хочет оправдаться:

— Я не беспокоюсь — просто интересно, — выдерживает неловкую паузу. — Хорошо, спасибо тебе.

Когда девушка скрывается из виду, Оуэн яростно бьёт себя кулаком в живот, шепча себе под нос протяжное «идиот», расправляется, как ни в чём не бывало, вновь прижимаясь к стене всем телом, и смеётся, натягивая на лицо довольную ухмылку.

Тейлор молча следит за происходящим, ни капли не удивляясь, словно видеть подобные эмоции для него в порядке вещей. В руке он разминает купюры, выжидающе глядя на Скавински. После машет рукой:

— Сможешь мне объяснить, как заказывать кофе?

Оуэн, осклабившись, соглашается.

***

День проходит не сказать, чтобы тяжело — просто непривычно: без поддержки Кельвина, в компании почти незнакомых людей и со странным в своих привычках Тейлором. Наверное, нужно лишь время привыкнуть — к такому выводу приходит София, прижимая к уху телефон и слушая надоедливые гудки. Гиббс не берёт трубку: всё ещё занят на месте, возможно. Не исключает девушка и того варианта, что он занимается чем-то совершенно иным. Софии кажется, что он в столице, со своими ребятами, продолжает безжалостно раздирать горло у микрофона в надежде получить нужное ему звучание.

Про себя она принимает это и понимает: если бы она сама имела то дело, которое казалось ей интересным, то, возможно, поступала бы так же. Но ощущение лжи так неприятно и вязко окутывает глотку, сдавливает, что ей нужно лишь убедиться. На метро она может добраться до конечной, а далее — по воздуху: изматывающе и долго, но Софии кажется, что это того стоит.

Люди в метро сильно редеют с каждой остановкой. Они плавно вытекают из вагона; сидячие места постепенно освобождаются, что каждый стремится их занять как можно быстрее. Все, кроме одного-единственного человека, решившего доехать, как и София, до конечной. Чёрный капюшон скрывает лицо и волосы; по форме бёдер Фальконе определяет, что перед ней женщина, продолжающая держаться за поручни, когда все места вокруг свободны, и игнорирущая вибрирующий в джинсах телефон. Взгляд её словно направлен в одну точку, оттого эта женщина не шевелится.

Когда они доезжают, женщина продолжает стоять. Лишь по прошествии нескольких секунд поворачивается, сильнее стягивая капюшон на лице, скрытом дополнительно медицинской маской. По движениям женщина вялая, словно сонная. Когда звук метро вообще исчезает, София слышит её тяжёлое дыхание. Шаги становятся медленнее, руки изрезают воздух в поиске опоры. Вокруг никого.

Оставаться в стороне девушка уже не может: совесть давит на сердце, не позволяя продолжать путь. Аккуратно делает шаги навстречу, как женщина падает. С головы слетает капюшон, и София несколько мгновений просто смотрит на рыжие волосы, вмиг разлетевшиеся по земле.

— Ты!.. — Фальконе срывается с места. То, что Райк окажется в таком месте, в таком виде и в такой ситуации, она предположить никак не могла.

Хотя сталкивались они достаточно редко, но определённое впечатление об этой рыжеволосой у Софии уже сложилось: Райк не позволит видеть себя в уязвимом состоянии.

Нащупав на шее пульс, она выдыхает: живая, просто без сознания. От кожи исходит явный жар, на лице маска, что заставляет Софию думать о каком-то инфекционном заболевании. Достаточно серьёзном.

Вызвав скорую, Девушка склоняется над Райк; видеть её такой беззащитной непривычно. Черты её мягче и приятнее. Она ничего не говорит и не доказывает, и не суёт никому в лицо свои часы…

София кидает стыдливо-быстрый взгляд на рукав чёрной толстовки, пальцы медленно тянутся к нему и смыкаются на запястье. Она крутит рукой, что ткань толстовки оказывается сверху. Кожа тоже горячая, даже пылающая: у Райк, определённо, высокая температура, но с виду просто кажется, что она спит.

Пальцы Софии продвигаются дальше, по руке, пока не натыкаются на твёрдый, по памяти чёрный, браслет часов. Девушка не может избавиться от чувства, что со стороны это выглядит слишком неприлично. Пальцы оглаживают циферблат, его идеальное стекло; к щекам приливает кровь. Фальконе закусывает губу, когда в голове её возникает мысль, что это похоже на мастурбацию на людях. Главное, чтобы Райк действительно была без сознания.

Похоже, Кельвин желал эти часы, может, и просто интересовался, но одна лишь мысль, что София сейчас ощущает их, вызывает смущение и большее желание их заполучить.

Они поглощают энергию и изменяют — это ли не чудо? Палец девушки пролезает между браслетом и запястьем Райк и спускает часы ближе к кисти.

София хочет лишь посмотреть — и всего-то. Но оглядывается. Не заметив рядом людей, всё же закатывает рукав и аккуратно касается застёжки. В голове у неё Кельвин, повторяющий, что хотел бы увидеть эти часы вблизи.

Просто увидеть…

София не глядя снимает их, пряча в кармане, тут же вскакивает и зовёт на помощь.