В храме было пусто. Вился в тенях под высокими сводами тонкий белый дым кадильницы, возвышалась посреди залы одинокая статуя Заступника, за которой в глубине помещения располагался алтарь; скользили по стенам синие отблески тусклого света, преломляемого хрусталем на подсвечниках. Мартериар плотно прикрыл за собой двери и прошел дальше вдоль возвышавшихся по левую руку колонн — с другой стороны коридора, за колоннами справа, дверцы уводили во флигель с кельями. Туда заходить точно не стоило.

Он отлично помнил свой последний визит сюда — а ведь прошел с тех пор невыносимо долгий год. Прежде ему нравилось в храме: здесь были тишина, прохлада и успокоение. Однако теперь безмолвие показалось заговорщицким, прохлада сменилась холодом, а вместо успокоения пришла тревога, когда взгляд коснулся потухшего алтаря. Мартериар слышал об этом — его вездесущий оруженосец, эльфийка Патриция, принесла ему новость еще прошлым вечером. Однако увидеть воочию оказалось все одно тяжело. Мартериар, происходящий из бедного сословия, не имел возможности получить иного образования, кроме церковного, а потому был солидарен с мнением жречества. Заступник отрекся от последователей — вот то единственное, о чем возвещал знак.

В храме было пустынно, но подле алтаря все же нашлась одинокая послушница. Она оглянулась на осторожные шаги и смиренным кивком поприветствовала вошедшего:

— Я могу чем-нибудь помочь? Службы временно остановлены, покуда Верховные не скажут своего слова, но, может, вы кого-то ищете?

— Ищу, — подтвердил Мартериар. — Я из тех, кому жрица Кайра поручила пленницу.

— О, я слышала об этом, — встрепенулась девушка. — Жрица Кайра в библиотеке — она так и велела передать, коли ее спрашивать будут. Проходите.

И отвернулась, вовсе позабыв о нем.

Жрица Кайра действительно обнаружилась в небольшой тесной библиотеке, заставленной огромными шкафами с пыльными свитками. Девушка сидела за круглым столом, склонившись над рукописью и осторожно выводя на тонкой бумаге острым перышком изящные руны. Мартериар замер в дверях и затаил дыхание, опасаясь потревожить. Подумать только, вот она, ровно такая, какой он ее помнил. Даже русая коса с такой же сияющей белой лентой, какая была год назад, даже сосредоточенно сведенные тонкие с изломом брови — все было как в день прощания. Минул только год — но показалось, будто враз прошла мимо вся жизнь.

Она почувствовала на себе его взгляд или догадалась о постороннем присутствии. Сначала чуть повернула голову, не отрываясь от работы, но, встретившись с ним глазами, замерла и изумленно заморгала. Перо выскользнуло из тонких пальцев и упало, размазав последнюю руну и поставив кляксу на угол листа.

— Кайра, — Мартериар осекся. — Жрица Кайра.

— Мартериар.

Девушка встала со скамьи и сделала несколько настолько острожных шагов навстречу рыцарю, словно не по каменным плитам шла, а по тонкому ненадежному льду.

— Позволите руку?

Кайра растерянно глядела в серые глаза, еще не веря, что видит перед собой не какое-нибудь тревожное видение. О Заступники, целый год…

— Не надо, — прошептала она, когда он коснулся губами ее холодных пальцев. — Не положено.

— Я знаю, — также шепотом ответил ей Мартериар, продолжая держать ее руку в теплой ладони и с надеждой замечая, что Кайра не торопится разрывать прикосновение.

Жрица только вздохнула и подняла глаза на единственное высокое окно с бледным витражом. Молчание было натянутым, принужденным, крайне неловким. Обоим было о чем говорить, но оба продолжали молчать, старательно не глядя друг на друга. Мартериар боялся начать разговор, произнести хоть слово — боялся, что, как и прежде, она перебьет его, стоит лишь только ему заговорить, тут же уведет разговор в сторону, не дав высказать всего, что было уже обличено в слова, только лишь не произнесено. Об изначальной цели визита он уже и вовсе позабыл.

Кайра молчала с каким-то особенным смирением, с готовностью выслушать что угодно — и начинала тревожиться тем сильнее, чем дольше он молчал. Она ждала его слов — знала, что перебьет, но ждала, понимая, что ни с одной стороны год разлуки не убил чувства. Она была более чем наивна, полагая, что этот год расставит все по местам и заставит образумиться хоть одного из них. Не заставил.

— Черли согласилась помочь нам, — нашелся он, наконец. Сказал это, сосредоточенно рассматривая витражи в окне и стараясь не глядеть на собеседницу. Как будто так было проще.

— Это прекрасно, — с готовностью подхватила Кайра, но взгляд голубых глаз был требователен.

«И в этом вся новость? — спрашивали они. — И только-то? Ты пришел лишь за этим?»

«Ты сама запретила вспоминать об ином, » — словно бы напомнил его растерянный вид.

Они объяснились достаточно давно. Тогда Мартериару иногда удавалось добиться редких встреч наедине; они подолгу гуляли по городу. Набережные, городские сады, иногда даже ярмарки — они много где побывали в эти короткие свидания. Кайра знала, что не должна ни давать ему надежд, ни привязываться сама, но привязывалась с каждым днем все сильнее. Когда же ползущие о них слухи разной степени правдивости игнорировать стало нельзя, она оказалась вынуждена отослать от себя рыцаря, выдумав ему якобы важное поручение в дальних краях и надеясь не только пресечь сплетни, но и все прояснить.

Но год ничего не прояснил; не прояснила бы, верно, и вся жизнь. А между тем, она была жрицей — однажды распорядившись своей судьбой, власти над ней более не имела.

— Мартериар, — вырвалось вдруг взволнованно. Она не знала, зачем его окликнула и что дальше.

— Кайра? — отозвался он.

Девушка потупилась, растерянно пряча глаза. Она чувствовала, что рыцарь продолжает выжидающе смотреть на нее, понимала, что следует сказать что-нибудь. Что-нибудь спокойное, рассудительное, что-нибудь, что касалось бы пленницы или ложного Заступника, но удалось прошептать только:

— Ты ни разу за весь год не дал знать, где ты и что с тобой.

— Ты сказала тогда, чтобы я не смел даже писать тебе, — напомнил он. Спокойно, словно бы говорит о том, что произошло совсем не с ним. От обиды и горечи, которые она нет-нет, да слышала год назад, в его голосе не осталось и следа.

— Пару писем мог бы и отправить. А еще я просила больше не приходить без повода. Об этом мог бы и вспомнить. Письмо можно сжечь, а от сплетен потом…

— Я же по делу, — возразил Мартериар. — Я говорил с Черли. Она готова помочь нам.

Кайра кивнула ему, чтобы продолжал рассказывать, и вновь села за работу, даже написала еще несколько строк. Мартериар сел рядом, продолжая подробно пересказывать беседу с пленницей, Кайра лишь глядела на него, иногда кивая в такт словам. Она вдруг поймала себя на мысли, что они снова держатся за руки, но отнимать своей не стала. Сделала вид, что не заметила — больше, конечно, притворялась перед собой, чем перед ним. Но неужели следовало лишать себя и такого незамысловатого счастья?

— Я видел алтарь, — сообщил вдруг Мартериар. — Скверно это. Скажи, ты пыталась дозваться Безликого?

Кайра бросила работу.

— Безликий и без того не похож на других, — нехотя созналась она. — Лиранэль и Дарнарта не приходится просить об ответе дважды — Элиремал же в иное время молчит неделями. Я не слышала его уже месяц, когда потух огонь — а теперь его и вовсе будто нет. Он оставил нас. Кто бы мог подумать, что все вот так закончится!

Она уронила голову на руки. Просторный рукав церковного облачения задел чернильницу. Та покачнулась и едва не опрокинулась.

— Безликий проклял нас. Мы прогневали Заступника, Мартериар! — воскликнула она в ответ на его сомневающийся взгляд. — Все кончено. Вспомни мое слово — завтра же поднимется и утопит нас Великое море. Или нападут кочевники севера. А, может, над нами уже летают драконы Юга. Их пламя уничтожит все, что нам дорого. Это конец!

— Кайра, — рыцарь за подбородок поднял ее лицо, осторожно стер со щеки пробежавшую слезу. — Кайра, мы… Увидишь, мы найдем этого… Ховарда. Приведем сюда; Верховные вынесут приговор, дозовутся Безликого — и все будет хорошо, слышишь? Обещаю, ничего еще не кончено. Тише, не плачь…

Кайра лишь зажмурилась и упрямо помотала головой, будучи решительно не в силах говорить сквозь душащие слезы отчаяния. Она уткнулась лбом в грудь собеседнику, позволила обнять себя за беззвучно вздрагивающие плечи и ласково гладить по голове, как беспокойного ребенка. Мертериар продолжал говорить что-то — и сам не очень понимал, что именно. Сердце щемило от ее слез, от осознания, что он действительно не может ничего сделать и ничего обещать ей.

На улице, за высоким витражным окном, взвыл ветер, взметнув снег с крыш соседних зданий. Потемнело. Поземка побежала по улице, ударила в стекло. Стало холодно и тревожно. Мигнул огонек свечи. Неплотно закрытые оконные створы неожиданно распахнулись, со стеклянным звоном ударились о стены, Кайра вскрикнула. В комнату внесло горсть колючего снега, засыпав подоконник и пол перед ним, сквозняк задул свечу, скрипнула и тут же хлопнула дверь.

— Ой. Я, правда, не хотела, — начал оправдываться голос от порога, когда Кайра сорвалась с места и метнулась закрывать окно. — Я того… этого. Здрасьте. Я Патси. Мар, я за тобой. Там тебя ищет этот… Ну, тот.

— Патриция, — многозначительно укорил ее рыцарь и обернулся к Кайре. — Это Патриция, оруженосец. Не взыщи за манеры, она росла с людьми и не в лучшем обществе.

— Понимаю, — тихо отозвалась жрица после секундной заминки. — Что ж, раз тебя ищут… то и мне пора вернуться к работе, — она тоскливо оглянулась на лежащие на столе недописанные листы. — Иди. Благодарю за новости. Обязательно зайди ко мне, если узнаешь еще что-нибудь. Можешь и просто так, но… тогда лучше сделай вид, что все же с вестями.

Мартериар коротко поклонился ей, вспомнив, наконец, как следует обращаться с представителями жречества, и поспешил оставить девушку одну, вытащив за собой и любопытного оруженосца.

— Пойдем отсюда, — буркнула Патриция. — Не люблю я храмы всякие. Дома меня из них камнями гоняли.

Оруженосец снова заговорила лишь когда за спиной закрылись церковные ворота, площадь с изваяниями Заступников осталась позади, а по сторонам вновь зазвучал городской гул. Она и Мартериар спешным шагом направлялись к въезду в город, где Патриция и заприметила тот трактир с красивой вывеской. Рыцарь, в отличие от девушки умевший читать эльфиские руны, знал, что гостиница называется «Двойное дно». Название доверия не внушало, но он счел за лучшее уступить — не так уж и долго они намеревались пробыть здесь, да и в столице девушка не бывала еще ни разу.

— Там к тебе этот явился, — заговорила Патриция. — Ну, этот, как бишь его там. Пришел сразу, как я хозяину деньги передала — уж не следил ли, с такого станется!

Иные лорды ужаснулись бы только мысли о том, что оруженосцу можно доверить не только чистить мечи, но и распоряжаться средствами — однако, зная Патрицию уже около года, Мартериар от таких предрассудков вполне избавился. Знал, что у той за душой ни гроша, но чужого она не возьмет — нет, то есть, очень даже возьмет, но только если будет считать себя «в полном праве» на подобный поступок. Например, если деньги достались ей после честной драки или хозяин недостаточно внимательно смотрит по сторонам — мало ли к чему приучила эльфийку полуголодная жизнь в подворотнях людских городов. Так или иначе, прежде за Патрицией в своем отношении Мартериар подобного не замечал, хоть и осуждал, насколько открыто и запросто она признавалась в грабежах и прочих незаконных деяниях. «Если б я еще нос вздумала воротить, то сейчас бы перед тобой не стояла», — ответила она как-то на очередную мораль, которую пытался было привить ей рыцарь, и на том нравоучения прекратились.

— Говори яснее. Какой «этот, как бишь его там»?

— Ох, этот. Как ж его? Ну, тот, который утром еще какого-то вашего «Заступника» хаял. Ложного, по-моему, хотя они там все не очень-то настоящие.

— Сильвер, — кивнул Мартериар. — Что ему нужно?

— А, почем знать-то, тем паче мне? — эльфийка пятерней взлохматила черные волосы. — Он сперва вокруг таращился, тебя искал, и только потом подошел ко мне — и лицо у него такое было, как если бы в грязь в новых сапогах вступил.

— Что ты ему сказала?

— Тьфу, прям допрос, — девушка ловко пнула валявшийся на дороге камушек, и тот резво заскакал по мостовой. — Хотела сперва, как есть сказать, что, мол, в храме ты. Он уж поди сам бы сообразил, в каком из трех (и зачем вам их столько?). Но у него, говорю, лицо было такое, — эльфийка хихикнула и скорчила брезгливую гримасу, — как будто вокруг все, вот совершенно все, что ни тронь, грязь. Короче, оставила его там ждать, пусть посидит немного, пообвыкнется.

— О, Заступники, — пробормотал Мартериар. — Он будет зол до демонов.

— Так ему и надо.

В трактире «Двойное дно» вечерами собирались толпы, но днем он почти пустовал. Сильвер сразу заметил переступивших порог и, поднявшись с места, заступил путь Мартериару.

— Как это, во имя Безликого, понимать? — возмутился он. — Вы, друг мой, донельзя распустили свою… — он неопределенным жестом указал на шмыгнувшую мимо Патрицию. — Настоятельно требую, чтобы девчонка получила причитающееся наказание. Какая дерзость!

Та, уже на лестнице, расхохоталась и, проказливо показав язык, скрылась наверху.

— Рад видеть вас вновь, — учтиво, но холодно кивнул Мартериар. — Чем обязан?

— Я лишь хотел вас уведомить, что собрал отряд, — скупо бросил Сильвер. — Выступаем завтра с восходом. По предписанию… Нет, по требованию одной нам обоим известной жрицы, вы должны будете отправиться с нами. Только без этой своей, — вновь неопределенный жест в сторону, откуда слышался задорный голос оруженосца. — Прошу вас.

Мартериар хотел было кивнуть в ответ брату по ордену и заверить, что он и не собирался отсиживаться в столице, пока идет преследование ложного Заступника, но слова неожиданно застряли в горле, а дыхание перехватило. Хлопнула, закрываясь за вышедшим, входная дверь, и только тогда рыцарь тревожно оглянулся. В дальнем углу, куда не долетал свет масляной лампы, на миг померещилась открыто глядящая на него тень, пропавшая со следующим ударом сердца. В то же мгновение обнаружилась в руке сложенная втрое записка:

«Есть разговор. Жду вас наверху».