Остаток прошедшего и большую часть следующего дня мои мысли постоянно возвращались к истории с Щелью: каждый раз, доставая кофе или сигарету, я представлял, как мы делаем это вместе с Шурфом. Ну, это было понятно — ощущения новые, приятные, почему бы о них не думать. Наконец ближе к вечеру я решил, что «когда-нибудь попробовать еще раз» так себе формулировка — гораздо лучше звучит «попробовать сегодня же, и поскорей».

На всякий случай я искупался и тщательно привел себя в порядок — рядом будем сидеть, так что не стоит раздражать его запахом или видом. Пофыркал по поводу «тонких девичьих рук», вспомнил его сильные ладони. Потом послал Зов. 

— Привет. Как насчет повторить вчерашнее?

— Ты хочешь поймать еще одного преступника?

— Если он будет в Щели, то да.

Я мог бы поклясться, что он улыбнулся.

— Хорошо, приходи ко мне.

Когда я оказался в кабинете, Шурф сидел, откинувшись в кресле, с улыбкой рассматривал меня из-под полуопущенных ресниц и выглядел очень довольным жизнью. Кажется, идея ему тоже понравилась — и это волновало еще сильнее.

Приглашающе указав на стул и потом на чашку с камрой, Шурф сказал:

— Слушай, можно попросить? Ты можешь не загадывать вещь, а просто как бы передать мне импульс «правильного улова»? Я хочу сам поймать нужное настроение, что ли. Не уверен, что это сработает, но почему бы и нет.

— А что ты хочешь вытащить?

— Если я скажу, эксперимент чистым не получится, так ведь? Тут уже неясно будет, кто из нас конкретно эту вещь достал. 

Что ж, пусть так, неважно. Я подтащил стул поближе к нему, так что мы немного касались полами лоохи. Шурф открыл ящик стола, протянул руку и я с некоторым волнением зацепился за его палец. Это все же и само по себе было приятно. Потом нужно будет пошутить на тему того, что ему скоро придется от меня прятаться, а то я совсем оголодал в одиночестве.

Видимо, недавно он успел побывать на пляже: вблизи ощущался характерный запах воды и йода. Я глубже вдохнул, наслаждаясь.

— Раньше ты за утро двадцать бассейнов успевал поменять, а теперь как? Двадцать морей?

Шурф усмехнулся:

— В нашем мире, увы, столько не наберется, но как только мои навыки хождения по разным мирам наработаются, где-то так и будет.

Мы сунули руки в Щель. Она не подвела — пальцы вновь прижались плотнее, а пространство сгустилось. Вдохи и выдохи Шурфа волнами проходили по телу, и от запаха моря они были еще острее и приятнее; руки стали чувствительными до неприличия, так что с одной стороны мне хотелось краснеть и ерзать, с другой — эти мягкие волны расслабляли почти до транса.

Я, как и было велено, на этот раз не стремился достать ничего конкретного, но, боюсь, и на «передаче импульса» не очень-то сосредоточился, так что нам достался фолиант «300 классификаций списков: Путь небесного бюрократа». Шурф с интересом открыл книгу, почесал нос:

— Не то, что я загадал, но все равно вещь-то неплохая. У королевских чиновников скоро начнется новый интересный этап в жизни. Ну что, — он искоса, чуть улыбаясь, взглянул на меня, — еще раз?

По сути я протянул ладонь даже раньше, чем он успел спросить.

Так, нужно взять себя в руки. Я попытался представить, что хочет вытащить Шурф. Если не книги, то что? Может, чай? И как этот импульс передать?

На этот раз все получилось очень уж быстро — я толком еще не расслабился, как мы уже стали обладателями какого-то свежесрезанного стебля. Не успел я выдвинуть хоть одно предположение, как Шурф осторожно выхватил его у меня:

— Смотри, это же чай! Я часто видел его упаковках, — прикрыв глаза, он с блаженным видом вдохнул запах. — Нужно самому его научиться выращивать. Не одной же Сотофе с садом возиться.

Придвинув графин, Шурф чуть подвернул рукав и поставил росток в воду, потом что-то шепнул и щелкнул по стеклу, отчего на месте среза мигом показались крохотные корни. 

— Это то, что ты хотел достать? — глядя на руки Шурфа, я думал о том, что у него красивые запястья. Я думал, что его руки хотелось трогать еще выше, желательно до самых локтей.

— Нет, но тоже неплохо. Дальше?

— Да-да, — я с нетерпением протянул ему руку. — Может, пальцы сплетем?

— Давай, — охотно откликнулся он. Я улыбнулся шире: от его энтузиазма было так же тепло и щекотно, как от наших шуток на грани.

Шурф потянул руку и я осторожно положил свою ладонь поверх его; насколько можно, переплел пальцы. У него была нежная кожа. Так, так, не забыть бы шутку о том, что ему нужно меня остерегаться. Интересно, что он ответит.

О да — так получилось еще острей. Из-за того, что теперь мы соприкасались руками чуть не по локоть, ощущения в Щели усилились, места касания стали чувствительными настолько, что меня бросило в пот. Хотелось не просто сидеть, а подвигать руками, что ли — потом можно будет шутить насчет соответствующих аналогий. 

Хотя ладно, шутки в сторону, не забыть бы, что я ему должен дать. Этот самый, импульс в смысле. Впрочем, надолго мысль удержать не удалось: по коже проходил сладкий мороз, эти ощущения накрывали с головой, но их все равно казалось слишком мало, и я прижался ногой к ноге Шурфа — а потом отчасти с испугом, отчасти с надеждой поднял голову.

Он сидел, прикрыв глаза и дышал очень уж размеренно и медленно. Потом сам чуть сдвинул локоть, отчего я невольно содрогнулся: удовольствие прошло по всему телу, как разряд тока, но его хотелось больше, еще больше!

Больше не получилось — в следующую секунду у нас в руках оказался улов. Вытащив ладони из ящика, мы обнаружили пропахший благовониями аметистовый шар, явно из какой-то «эзотерического» магазинчика.

— Надо же. Это именно то, что я задумал, — Шурф приподнял шар в пальцах, рассматривая его с разных сторон.

— Да? — я с трудом пытался прийти в себя, успокоиться и отогнать мучительное чувство неудовлетворенности, — а зачем он тебе?

— Ни за чем, просто я загадал такую штуку. Помнишь, как ты искал Хаббу Хена? Получить то, что тебе не нужно, обычно гораздо проще, чем действительно желанную вещь, так что я решил пойти по такому пути для начала.

— А... А.

Пока я лихорадочно пытался выдумать, какой бы повод найти для продолжения, Шурф аккуратно установил шар на столе, потом чуть повернул голову в мою сторону, поблескивая глазами из-под полуопущенных век. Он выглядел так, ну, интересно в этот момент, что я подумал — нужно будет подарить ему целый букет чаев. Интересно, тут дарят цветы? Я даже как-то не интересовался. То-то нашутиться можно будет.

А еще это, конечно, было невообразимо, но мне показалось, что он сам неровно дышал и даже — это уж точно иллюзия — слегка покусывал губы.

— Что ж, я бы предложил это отметить. Давай велю принести нам вино? Или, может, сами попроб...

В следующее мгновение мы чуть не боли вцепились друг другу в руки.

Я закрыл глаза, на этот раз просто отдавшись волнам его дыхания и уже не обращая внимание на то, что сам закусил губу. Интересно, а если в четыре руки попробовать? Может, на колени для этого к нему сесть? Прижаться спиной к его груди было бы очень приятно, наверно. Зато потом сколько шуток будет по этом поводу. 

Мгновение я помнил, что нужно настроиться на вино, но потом утонул в ощущениях рук, близкого тепла и запаха — и очнулся только тогда, когда у нас в руках оказалась книга «400 видов поцелуев». 

Секунду мы смотрели на нее. Потом посмотрели друг на друга. Потом Шурф зачем-то взял меня за руку, хотя продолжать мы пока не договаривались, а я зачем-то положил вторую руку ему на плечо. Потом мы еще посмотрели друг на друга. Потом по совершенно загадочным причинам Шурф сжал мою ладонь сильнее, а я закрыл глаза и чуть приоткрыл рот. Потом щеки коснулось его дыхание — а потом в дверь забарабанили с такой силой, что мы оба чуть на месте не подпрыгнули и я вместе со своим стулом шарахнулся вбок — вроде ничего такого не произошло, но мне вдруг показалось неловким, если нас увидят так близко. 

Шурф схватил аметистовый шар с таким видом, как будто хотел швырнуть его в нежданных посетителей, и рявкнул:

— Да?!

Через секунду дверь распахнулась и кабинет наполнили неисчислимые орды послушников и Старших Магистров, принявшихся синхронно тараторить что-то, состоявшее из «А тут он», «Это не я», «Совсем распустились», «Кто же так делает преобразование», «Скоро весь Иафах взорвут».

Секунду Шурф просто их слушал. Потом слушал еще секунду. Потом шар раскрошился у него в руке.

В мгновенно наступившей звенящей тишине вдруг оказалось, что посетителей было всего пятеро: двое Магистров и три послушника, причем все на удивление смиренного, тихого и почтительного вида. Я забрал со стола книгу, пока никто не обратил на нее внимание, и с трудом выдавил:

— Думаю, наш вопрос можно отложить. Я того. Пойду наверно. Господин Великий Магистр.

— Да, — как-то слегка деревянно отозвался Шурф. — Завтра увидимся, думаю. Господин сыщик.

— И продолжим, — добавил он уже по Безмолвной речи.

— Обязательно продолжим, — отозвался я, делая шаг в свою комнату.

Оказавшись в спальне, я бросил книгу на подушку, потом немного пометался по комнате. Дыхание разрывало легкие, как будто мне марафонский забег пришлось устроить, а сердце, как взбесившийся резиновый шарик, колотилось попеременно то в горле, то в пятках.

С ума сойти, мы только что чуть не поцеловались. Ну... Ну, бывает, наверное. На нас просто сильно подействовали эти эксперименты со Щелью, да еще и книга эта подвернулась — ну что ж теперь, не страшно, ну подумаешь, чуть не поцеловались, тоже мне событие при местных-то нравах. Зато сколько поводов для шуток будет, когда успокоимся.

Я резко сел, нервно схватил книгу и принялся ее спешно листать, как будто пытаясь выплеснуть энергию. Уж она оказалась вполне человеческой: «нежно проведите языком», «в то же время лаская соски», «слегка прикусив губу».

Я прикрыл глаза и откинулся на подушки. Шутки, да. Нужно будет придумать много-много шуток об этом, на год хватит, и даже мысль об этих предстоящих разговорах вызывала чувство, как от сладкой щекотки. Можно пригрозить Шурфу, что буду на нем практиковаться по книге, раз уж он меня чуть не спровоцировал. 

А еще смешней получится, если я в самом деле его поцелую, как будто произошедшее в кабинете и было самой нормальной нормой.

Я распахнул глаза, чувствуя, как сердце сделало кульбит.

Это было странное ощущение — мы столько шутили об этом, к этому с такой очевидностью все шло, но почему-то простая мысль, что на самом деле пора бы уже перейти к делу, не приходила мне в голову. Это было как стереографическая картинка: чтобы ее разглядеть, нужно особым образом сфокусировать зрение, а иначе хоть сутки таращься, ничего не получится. 

Я сел на кровати, пытаясь просканировать и понять свои эмоции. 

Я чувствовал, что у меня уже никаких не было предубеждений — слишком сильно я уже изменился, слишком проникся местными обычаями, чтобы держаться за подобную ерунду. Прежде меня держала только эта несфокусированность зрения: так, словно восхищаясь местным отношением к однополым связям, я не мог сообразить, что это имеет отношение ко мне тоже, и что мне тоже можно. Но теперь все стало легко и просто. Мы должны быть вместе — а значит, так и будет.

На минуту я попытался себя одернуть, попытался сам призвать на сердце кошек — мол, с чего я так самоуверенно решил, что Шурф заинтересован в этой связи? Может, его просто от Щели повело.

Кошки, однако, скрести сердце не желали, они водили хороводы с бабочками из живота, они хохотали надо мной, они напоминали все его намеки и словно бы вскользь брошенные фразы. 

Я с силой обнял подушку, чуть не вслух засмеявшись от счастья. Завтра мы окончательно будем вместе. Завтра с утра нужно будет таки достать ему букет чаев и конфет каких-то к чаю, так, чтобы конфетно-букетный период уложить максимум в полчасика. А потом мы попробуем книгу о поцелуях и, надеюсь, еще что-нибудь интересное.

Следующее пробуждение должно было стать самым счастливым в моей жизни.

Следующее пробуждение стало самым жутким в моей жизни. Я проснулся незадолго до рассвета от отчаянного, надсадного, оглушающего крика: так мог орать человек, которого режут или сжигают заживо. Наполненный мукой вопль отдавался во всем теле, словно кричали у меня под ухом, и сердце мгновенно захлестнул липкий ужас — что могло случиться? В предрассветных сумерках споткнувшись о кошек, я вылетел в коридор, чтобы найти источник крика — но щелчок дверной ручки прозвучал как будто в иной плоскости, чем вопль. 

Стало ясно, что некто кричал по Безмолвной речи. 

Первая мысль была о Шурфе — и ужас достиг силы, от которой может разорваться сердце; я хотел шагнуть к нему и задержался только на секунду, формулируя так, чтобы оказаться именно рядом с ним, а не в кабинете. По счастью, этой секунды хватило, чтобы мы не разминулись — бледный, чуть помятый со сна Шурф сам оказался передо мной, и мы бросились друг к другу с одновременным возгласом:

— Это не ты?..

Мгновение мы растерянно смотрели друг на друга, но вопль в голове не стихал, неведомого человека как будто выворачивало наизнанку от боли. Сквозь этот вой послышались испуганные голоса с первого этажа, потом топот ног. Мы с Шурфом бросились к лестнице и в нас тут же врезалась перепуганная Базилио: 

— Кто кричит?!

— Ты тоже слышишь?

— Да! — ее трясло. — И Тайяра, и все слуги слышат!

Ее голос с трудом слышался сквозь вопль в голове; от него уже начинало ломить виски. Я глянул на Шурфа, но он, не ответив на взгляд, хлопнул себя по лицу и, чуть не взвыв: «Орден!», исчез. Это волшебным образом настроило на деловой лад и меня самого: если крик слышат все, в городе через пару минут начнется ад, стало быть, я нужен в Управлении еще вчера.

— Успокой слуг, сейчас все решим, я на работу, — на ходу призвав уличную одежду, я одним шагом переместился в ванну, плеснул в лицо пригоршню воды, и даже не теряя время на полотенце, переместился в кабинет Джуффина.