"В тот момент, когда я впервые посмотрел в твои глаза,

Я чувствую, что встретил лето, которое искал.

Я в ловушке глубоко в ледяном замке,

Я отвечаю только тебе.

Ключ находится в твоём тепле"

© LOONA yyxy — frozen

— Всё, хватит, — произносит громко и радостно, хотя это не отражается на его лице, Бэкхён. Он прижимает к груди три карты, в ожидании глядя на альфу. Тот хмыкает и смотрит на свои пока что две карты, складывая значения на них. Чанёль прикусывает губу и всё же берёт ещё одну из колоды, вновь уходя в раздумья. Бён ёрзает на диване, подогнув под себя ноги. Ему не терпится уже вскрыть свой расклад.

— Я тоже всё, — решившись взять четвёртую карту, радостно говорит Чанёль. Он кладёт лицевой стороной свои карты и широко улыбается: — Девятнадцать.

Бэкхён уже хочет огорчиться, что альфа его переиграл, но тут же довольно, как кот, объевшийся сметаны, тоже расплывается в улыбке. В такой лисьей, ужасно хитрой. Омега воодушевлённо выпрямляется и вытягивает руку, кладя рубашкой вверх свои три карты. Раскрывает по одной:

— Туз — одиннадцать, — альфа пристально следит за ним, подтверждая его слова у себя в голове и тоже складывая. — Семёрка, и… — чертыхается от того, насколько он хорош, и довольно медленно переворачивает последнюю карту: — Валет — двойка. Итого: у меня двадцать.

— Айщ! Ты опять выиграл, — бьёт руками по дивану перед собой альфа и откидывается поражённо на подлокотник позади себя. Бэкхён словно ребёнок громко хохочет, совсем забывая о каких-то своих принципах поведения перед другими людьми. И Чанёль рад, что тот может сейчас так спокойно сидеть перед ним, позволяя себе ребячиться, показывать себя с другой стороны. — Забирай, — отсчитывает десять тысяч вон и отдаёт их омеге, чьи быстрые пальчики тут же хватают добычу, пряча под подушку рядом. Там уже лежат двадцать тысяч за выигранные два предыдущих раза.

— Вау, Бэкхён и играет с Чанёлем, да ещё и смеётся, — входит Сехун в тот самый момент, когда проворная ручонка Бёна кладёт на свои деньги подушку. Омега недовольно фыркает, думая, что, и правда, немного забылся. Увлёкся игрой. Просто Чанёля легко обыграть, что изрядно веселит. — На деньги играете? — вскидывает удивлённо брови, потому что это забавно, ведь у Бэкхёна нет ни копейки.

— Мы договорились, что всё, что он заработает — это его личные деньги. Если проигрываешь, то отдаёшь десять тысяч.

— Да? И что же он ставил в самом начале? — хмыкает О, подходя ближе и рассматривая разницу в одно очко между альфой и омегой. Повисает тишина. — Что? Неужели он ничего не ставил? Так нечестно ведь.

— Сейчас уже я ставлю свои деньги, отвали, — отмахивается омега, потому что О ужасно дотошный. Он только вошёл в комнату, как стало до ужаса душно. Бэкхён даже демонстративно хватает футболку за ворот и оттягивает её, показывая, что альфа выбешивает за доли секунд.

— Какая разница, что ты ставишь сейчас. Он проигрывал хоть раз? — Чанёль отрицательно машет головой. — Окей, дай я с ним сыграю.

— Я не хочу с тобой играть, — воротит нос Бён, предчувствуя что-то плохое. Пак же разводит руками и пересаживается на подлокотник, позволяя О сесть на своё место. — Я же сказал, — хмурится, поджимая недовольно губы. Но альфе напротив всё равно, он уже перетасовывает колоду, доставая первые две карты каждому. Бэкхёну приходится перевернуть свои. Его лицо искажается за доли секунды.

— Ну что? Берёшь? — смотрит на него исподлобья Сехун, уже в душе в предвкушении потирая руки. В карточных играх он удачливый человек, в отличие от Чанёля. Паку в принципе мало где сопутствует удача, будь то игры или тот же спор.

— Перебор, — кидает перед собой две карты, на которых красуется два туза. — Ты специально подтасовал, — возмущённо тянет, стискивая пальцами подушку, потому что знает, что сейчас потребует этот противный, вредный, такой сидящий в горле словно ком Сехун.

— Давай сюда десять косарей, — протягивает руку альфа, шевеля пальцами, словно поторапливая омегу. Бэкхён чаще дышит, доставая свои честно заработанные деньги и нехотя отсчитывая нужную сумму. Протягивает О, ещё больше меняясь в лице. Ему не нравится такой расклад. — Итак, продолжим.

Карты в умелых руках быстро перетасовываются уже во второй раз, а после также быстро раскидываются каждому. В этот раз начинает Сехун. Он берёт свою пару карт и быстро вытягивает дополнительную. Довольно улыбается и кладёт их рубахами вверх, кивая омеге на колоду. Бэкхён опять озадачен: у него четырнадцать. Довольно много шансов, что выпадет хорошая карта, но, судя по предыдущему раунду, везение опять повернётся к нему одним местом. Тонкие пальцы берут карту, и Бён разворачивает её лицевой стороной к себе.

Чёртова восьмёрка, гори она в аду.

— Перебор, — сквозь зубы шипит омега, в негодовании резко кидая карты.

— А у меня семнадцать, — воодушевлённо выдаёт Сехун, одной ногой даже притоптывая от радости. Да уж, дай ему в руки карты, как шкала счастья заполнится до самых краёв.

— Ты шарлатан! — раздражённо восклицает Бён, сжимая кулаки и со всей силы ударяя по подушке, выливая на неё всё своё недовольство.

Сехун ничего не отвечает, лишь улыбается, принимая вновь деньги.

— Ты сейчас всё у него отберёшь, — пытается остановить его Чанёль, но альфа непреклонен и уже тасует колоду в третий, точно благоприятный для него, раз. Бэкхён следит за каждым его движением, пытаясь уличить в мошенничестве. Однако даже зацепиться не за что: Сехун действительно хороший игрок. — Посмотрю с твоей стороны, — пересаживается уже за омегу, быстро подсчитывая очки на увиденных картах.

— Я, пожалуй, снова начну, — О вытаскивает две карты и прячет их лицевые стороны, приглашая Бэкхёна набрать себе. У него всего лишь пять очков: дама и валет. Довольно хороший знак, что после поднятой первой карты не будет перебора. Он берёт дополнительную: король. Уже девять очков. Это настораживает. Ещё одна: вновь валет. Одиннадцать.

— Он точно специально так подмешивает, — бубнит себе под нос Бэкхён, слыша позади себя звенящую тишину. Чанёль молча следит за его действиями и сам раздумывая над следующим ходом.

— Бери ещё, — решается подсказать, получая в ответ лёгкий кивок головой. То, что Бён прислушивается к его словам, греет изнутри.

Омега раскрывает следующую карту. Дама. Четырнадцать очков.

— Не могут так карты лежать, — чертыхается и тянет руку за новой картой. Но её мягко перехватывает Пак. — Что?

— Сейчас вытянешь десятку и пролетишь. Оставь как есть, — называет такую точную цифру Чанёль, будто в самом деле знает, какая карта будет следующей. Бэкхён на это скептически сводит брови. Зная предыдущие свои расклады, он как-то безнадёжно произносит:

— Какая разница, я всё равно проиграю.

— Вообще, по правилам ты не можешь брать больше пяти карт, — невзначай бросает Сехун.

— По правилам я в первый раз выиграл, — хмурится Бэкхён, кидая на него испепеляющий взгляд. — Два туза — это «золотое очко». Мы играем сейчас чисто на очки, а не по правилам. Так что закройся.

— А ты не так прост, — усмехается Чанёль, замечая, как хмурится на это заявление О. Омега лишь пожимает плечами, мол, он ещё всем покажет, что может. — Тогда бери, — Бён вытягивает карту и долго не может её перевернуть, собираясь духом. Всё-таки на кону последние его десять тысяч вон.

— Перебор, — печально выдаёт Бэкхён, когда видит эту пресловутую десятку, про которую причитал Чанёль. — Забирай, — бросает в него деньги, недовольно свешивая ноги с дивана и откидываясь на спинку. Пак смеётся с обиженного Бёна. Есть в этом что-то милое и довольно забавное.

— Ты всё равно должен что-то сделать, так как проиграл. Выполнишь моё желание, — вкрадчиво улыбается Сехун.

— Ты охуел? Какое желание? Я тебе все свои честно заработанные деньги отдал! — всплёскивает руками и поднимается с дивана, недовольно отходя на пару шагов.

— Правда, Сехун, — вступается Чанёль. — Давай деньги, Бэкхён постарался, чтобы их выиграть, — протягивает руку, и О сдаётся, протягивая все купюры обратно. Пак передаёт их омеге, который быстро хватает их, прижимая к груди. — Можем прямо сейчас куда-нибудь съездить, — поднимает левую руку, смотря сколько на дворе времени. — Купишь себе на эти деньги что-нибудь.

— Прямо куда хочу? — альфа кивает. — Мне бабушка рассказывала, что в центре города есть какой-то очень популярный магазин сладостей. Он ещё там?

Чанёль прикидывает в голове все существующие заведения в главном торговом центре и кивает, припоминая, что там действительно есть магазинчик с кучей всяких сладостей.

— Хорошо, поехали, — и быстро ретируется из комнаты, оставляя после себя слабый шлейф аромата персика. Чанёль смотрит на странно улыбающегося Сехуна, который чуть ли не присвистывая собирает разбросанные карты.

— Что?

— Да ничего, мистер Пак Чанёль, что готов почти в девять вечера ехать с этим омегой в центр города, — откровенно потешается с происходящего альфа. А ведь кто-то говорил своему отцу, что между ними ничего не будет, а тут сам вызывается благородно вывезти омегу, дабы порадовать его. Чудеса и только.

— С завтрашнего дня я буду сильно занят, поэтому не смогу его вывезти куда-то, — отговаривается альфа, опять ловя эту ухмылку. — Ну что?

— Я бы мог его свозить завтра. Всё равно сюда ехать в любом случае и смотреть за этим неугомонным и твоим прекрасным домом, — разводит руками, словно его насильно заставляют это делать. Но Пак знает, что работа Сехуну нравится, а это за него говорит любовь попричитать и побухтеть лишний раз.

— Его не прельщает твоя компания, — смеётся Чанёль, хлопая друга по плечу. — По крайней мере ты у него сейчас забрал все деньги. А это уже огромный минус тебе в карму.

— Мы едем или как? — недовольно возникает уже переодевшийся Бэкхён. Он нацепил на себя первые попавшиеся вещи, но в голове у альфы мелькает мысль, что буквально в любом наряде он выглядит настолько потрясающе, что дыхание сбивается. Неужели на него так может влиять всего лишь один человек?

— Маленький омежка поедет покупать себе сладости на свои несчастные тридцать тысяч вон, — улюлюкает Сехун, специально раздражая Бэкхёна. Нравится ему позлить Бёна. Если за день он хоть раз не выведет его из себя, то можно считать, что он прошёл зря.

— Захлопнись нахуй.

Чанёль беспомощно вздыхает и поправляет волосы. Эти двое как братья, которые друг друга ненавидят, но всё равно остаются вместе. Сехуну нравится злить Бэкхёна, а тот и рад стараться. Конечно, на Пака сейчас особо свою злость и негодование не выльешь, ведь не за что, а О будто специально даёт омеге высказать всё, что на душе. И, наверное, это в большей степени действует положительно.

— Я-то захлопнусь, но факт остаётся фактом, — хищно улыбается О, вставая с дивана и поправляя одежду. Но, прежде чем Бён продолжит с ним препираться, Чанёль берёт его за запястье и уводит к двери, чтобы тот обулся. Омега мусолит на языке ответные слова буквально пару секунд и плюхается на пуфик, натягивая кроссовки. Еда сейчас важнее.

— Иди в машину, — даёт уже готовому к выходу Бэкхёну ключи, на что тот растерянно хлопает глазами. Он пару раз видел, на какую кнопку нажимает альфа, но это не означает, что парень точно запомнил это. Однако скорее выходит на улицу, чтобы лишний раз не нарываться на приятные комплименты от душного Сехуна. — А ты прекращай его выводить из себя, нашёл себе мишень, — тычет пальцем ему в грудь, слыша в ответ лёгкий смех и заверение, что альфа, правда, прекратит. Только Паку в это мало верится, и он, махнув рукой, тоже выходит из дома.

☆☆☆

— С вас сорок семь тысяч четыреста восемьдесят три вона, — мило щебечет девушка, которая старается тянуть улыбку в почти десять часов вечера. Работать в ночную смену никому не понравится, особенно тем, кто не смог нормально выспаться перед этим. Бета продолжает в ожидании смотреть на растерявшегося омегу. Бэкхён удивлённо вскидывает брови и переводит взгляд в свою корзину, думая, что же ему убрать. Ведь на покупки определённо не хватает.

Чанёль смотрит на его душевные метания: как омега сначала берёт пачку зефирок, а после кладёт их обратно, бормоча что-то под нос и переводит внимание на мармелад. На самом деле Бэкхёну хотелось всё, но на это всё не хватает выигранных денег, что ужасно злит и раздражает. Как и огорчает тот факт, что последний раз он это всё ел лет десять назад.

— По карте рассчитаете? — обращается альфа к девушке, и та радостно кивает. Бэкхён ошарашенно переводит на него взгляд, разворачиваясь. — Можем зайти в другое место, присмотришь себе там что-нибудь на эту сумму, — и, пока Бён пытается собраться с мыслями и понять, что происходит, прикладывает карту, оплачивая покупку. — Спасибо, — улыбается, быстро закидывая всё в фирменный пакет и подталкивает окаменевшего омегу к выходу.

— Спасибо вам за покупку, приходите ещё! — дежурно улыбается она, после чуть закатывая глаза и вздыхая с облегчением, что они, наконец-то, освободили её и позволили спокойно сесть на стул позади.

— Ты что...?

Не успевает Бэкхён договорить свой вопрос о сбивших с толку действиях Пака, как тот прерывает его.

— У тебя было слишком кислое лицо. Так что просто возьми и всё, — он передаёт пакет омеге, и Бён смущённо смотрит в его ручки, впивающиеся в собственные ладони. Тепло, словно мёд, растекается в груди, заставляя его неловко улыбнуться, ощущая, как горят щёки. Становится так приятно, что это чувство даже немного пугает омегу, потому что оно словно смешано с ещё чем-то другим, заставляющим сердце радостно трепетать.

— Спасибо, — громкое шуршание пакета, и Чанёль отходит на шаг назад, так как Бён кланяется на девяносто градусов, зажмуривая глаза. Он безумно благодарен альфе сейчас, и такое обращение — самый правильный способ сказать это.

— Ты чего? Не стоит так делать, — растерянный Пак хватает его за плечи и выравнивает, неловко улыбаясь. Он ведь не сделал ничего такого сверхъестественного, чтобы кланяться.

— Ты делаешь слишком много для незнакомого тебе человека. Надеюсь, это не для того, чтобы меня задобрить? — подозрительно сужает глаза омега, ощущая насколько горячие ладони Чанёля, лежащие на его плечах, даже сквозь ткань футболки.

— Нет, просто мне нравится видеть, что ты хоть немного счастлив, — Бэкхён удивлённо приподнимает брови. — Ну, и ты меньше материшься, говоришь, что я ебанутый на всю голову альфа, который ведёт себя как животное, то есть как все, — загибает пальцы, перечисляя услышанное за эти два месяца Чанёль, видя, как подозрительно поджимает губы Бён.

— Ла-адно, — тянет омега, перехватывая поудобнее пакет, набитый всякими сладостями. Он позволяет себе перекатиться с пятки на носок, так по-ребячески, пронзая этим действием сердце Чанёля. — Раз у меня остались деньги, то я бы хотел ещё чего-нибудь солёного накупить, — Пак улыбается и указывает рукой на эскалатор, к которому они идут вместе. В супермаркете Бён не отказывает себе действительно набрать всё, что пожелает его душа, но в этот раз он уже на калькуляторе считает сумму, ведь альфа вряд ли сжалится над ним дважды.

Хотя в голове мелькает мысль о том, что Чанёль, возможно, и не отказал бы второй раз заплатить за него.

Бэкхён захлопывает дверь машины, тут же перекидывая через себя ремень безопасности. Он довольно выдыхает, прижимая к груди два больших пакета с едой, которую он теперь будет максимально экономно растягивать на целые дни. Хотя внутри гложет червячок, который требует прямо сейчас съесть хотя бы небольшую пачку мармелада. Омега и не замечает, как разрывает пакет, а автомобиль трогается с места.

— И правда вкусный, — шепчет себе под нос, когда закидывает первый кусочек. Он такой сладкий, мягкий, тает во рту, нежный и с таким не слишком приторным вкусом клубники. Жуёт, внутренне мурча от удовольствия, когда натыкается на начинку, что уже намного концентрированнее и слаще. Чанёль косится на него, плавно выруливая на главную дорогу. Этот омега такой очаровательный, что невозможно отвести глаз.

— Неужели ни разу в жизни не ел мармелад?

Бэкхён отвлекается от поедания несчастной маленькой пачки, прожёвывая и сглатывая, чтобы ответить.

— Это было довольно давно. Последний раз мне покупала что-нибудь такое бабушка, а потом просто-напросто денег не было, — пожимает плечами, будто это нормальная ситуация, однако Чанёлю такое не нравится, и он хмурится. Чем, интересно, вообще питался Бён? Святым духом? Судя по его комплекции и худобе — да. Потому что в каких-нибудь районных магазинчиках такие пачки довольно дешёвые, где-нибудь пару тысяч вон стоят максимум, поэтому их покупают даже дети, но Бэкхёну не хватало. — Они, кстати, в меру сладкие, горло не сводит, а вот от твоего запаха аж тошнит, — невзначай бросает, тряся пачкой с оставшимися двумя мармеладками в ней.

— Благодарю за комплимент, — останавливается на светофоре. Тишину разрушает лишь мерное щёлканье включённого поворотника. — И всё же, раз мы завели тему еды, — омега шуршит пачкой, сминая её в руках, и Пак невольно следит за его движениями.

— Что?

— Чем ты питался всё это время, раз у тебя ни гроша не было?

— И прямо-таки тебе интересно? — фыркает омега, немного приоткрывая окно, чтобы впустить уже прохладный вечерний воздух в машину. Альфа кивает, дёргая рычаг коробки передач и крутя руль, выключая поворотник, салон вновь наполняется тишиной, но уже абсолютной. — Ну, — чешет затылок, стараясь более красочно описать всю свою жизнь после смерти последнего близкого человека, — в основном меня подкармливали знакомые, с которыми я вместе подрабатывал. У них также и жил временами, пока всё же не начал снимать комнату за какие-то гроши. Условия были там так себе, но поспать хватало. Иногда приходилось воровать деньги, чтобы купить хотя бы рамен, так что о сладостях речи и не было. Я ведь всего лишь школьник, даже среднее образование не получил, поэтому меня брали нелегально и платили максимально минималку.

— А вернуться в школу? Почему тебя вообще в детский дом не забрали?

Бэкхён смеётся с его слов, щёлкая пальцами, будто оценил шутку. Чанёль недоумённо переводит на него взгляд, вновь останавливаясь на светофоре.

— Лучше гнить на улице, чем жить в одном помещении с альфами. Там никто не следит за детьми, меня бы уже тысячу раз избили и…, — вздыхает, сглатывая, — поэтому нет, спасибо. А если бы я вернулся в школу, то меня бы сразу в этот детский дом направили, а так я старался скрываться во дворах. И кажется, меня особо никто и не искал, если честно. Исчез и исчез, что бубнить-то. Будешь? — альфа только сейчас замечает, как омега вскрыл уже вторую пачку, но с разноцветным зефиром.

— Давай, — протягивает руку, и в неё аккуратно вкладывают один кусочек. — Но на улицах ведь тоже полно людей, которые куда опаснее.

— Дети — это самые злые существа на свете, даже взрослые с ними не сравнятся, поверь.

— А как ты на Ли набрёл-то?

— Это занятная история, — довольно тянет Бён, кидая в рот сразу несколько штук зефира. — Я последние годы любил проводить в одном клубе, а этот ебанутый пришёл туда. Я сразу смекнул, что у него денюжки есть, а мне бы они не помешали. Мы сговорились со знакомым барменом, что он ему подкинет снотворное. Развести этого тупорылого было проще простого, а после бокальчика он отрубился, а я стащил его карту. Снял деньги, быстро прибежал обратно и сунул в кошелёк, будто ничего не произошло.

— Подожди-подожди, ты его что ли специально соблазнил? Я думал, что ты альф ненавидишь и за километр не подходишь.

— Фу, блять, — кривится Бэкхён. — Я его не соблазнял, мы просто говорили, а он какой-то страстный к алкоголю. Вливал в себя как ненормальный. Мне пришлось посидеть в его компании полчаса только ради денег. Я не шлюха, если ты об этом. Это было единожды, — оскорбляется омега, чуть сжимая пакеты в руках.

— Я тебя так и не называл, — спешит ответит альфа, пугаясь, что Бэкхён может обидеться. Он так, действительно, не думает. — Просто мне было любопытно, как ты пересилил себя.

— Пятнадцать миллионов на дороге не валяются. Я бы мог жить ещё всю оставшуюся жизнь на них, но нет. У этого хрыча какие-то удивительные связи. Ему кто-то растрепал, что я деньги снял. Так бы он этого не заметил, я уверен.

— Ли трясётся над каждой копейкой, так что он скорее всего сам всё увидел и сделал выводы.

— В любом случае он уёбок.

— Согласен.

И вновь звенящая тишина. Бэкхён сам по себе почему-то никогда не заговаривает на какие-нибудь темы. Из него приходится вытягивать слова, постоянно спрашивая. Чанёлю немного обидно: неужели ему неинтересно хоть что-нибудь из жизни альфы? Хотя судьба омеги куда сложнее и напряжённее.

— Не верю, что он действительно хотел тебя пристрелить.

— Одним человеком больше, одним меньше, — отмахивается Бён, хотя сам до сих пор с ужасом вспоминает приставленное к виску дуло и саднящие синяки по всему телу. — Наверное, для богатеньких это что-то в виде развлечения. Сам бы, если бы у тебя украли деньги, поступил иначе? — поворачивается к альфе, крепко сжавшему руль от слов омеги. За кого он его принимает? Неужели за столько времени Бэкхён всё ещё не уверен в том, что Чанёль другой?

— Я бы нашёл этого человека и узнал бы мотивы. Возможно, помог бы ему? — отчего-то спрашивает, словно переводя стрелки на Бэкхёна. Ведь, по сути, Пак за него заплатил эту огромную сумму. Потерял эти деньги ради кого? Ради какого-то омеги с улицы, у которого ни гроша за плечами. — Но мне бы ни разу не пришла мысль убить его. Мы живём в цивилизованном обществе, а не в древнем мире.

Бэкхён смотрит на его профиль, разглядывая каждую деталь и вслушиваясь в слова. У этого альфы все эмоции написаны на лице и прямо сейчас Бён уверен, что он честен и говорит правду. Когда же Пак завершает свою речь и поворачивается к нему, сталкиваясь взглядами, омега ощущает, как вспыхивают щёки, и быстрее отворачивается к окну, неловко сминая пальцами полупустую пачку сладостей. Сердце бьётся в два раза быстрее, а перед глазами слегка кружит от подскочившего давления. В какой момент Бэкхён начал так реагировать, когда они смотрят друг на друга? Этот альфа, как бы сложно признать ни было, очень красивый.

Чанёль по-доброму усмехается такой реакции, тут же меняясь в лице, когда слышит мелодию телефона и читает мельком на экране: «Заместитель». Прислоняет трубку к уху, принимая звонок, прочищая перед этим горло. Бэкхён невольно возвращается к разглядыванию альфы.

— Да? — ему что-то громко и непонятно щебечут в ухо. — Мы же запросили этот отчёт неделю назад. Да, его должны были прислать ещё позавчера, — голос стальной и холодный. Бэкхён редко когда бывал за это время на работе Чанёля, поэтому особо и не видел этой стороны альфы. Такой серьёзной и деловой, даже тон стал будто ниже, немного угрожающе звучащим. — В каком смысле не прислали? У нас осталось одиннадцать дней, чтобы всё свести, — крепче сжимает одной рукой руль, резко поворачивая на светофоре. Бён немного испуганно хватается за ручку на двери. — Прости, не рассчитал, — шепчет практически одними губами, отодвигая телефон от лица, а после вновь возвращаясь к беседе.

Из динамика до сих пор доносились встревоженные речи.

Отпустив ручку, омега расслабляется, переводя взгляд в окно, где мелькают ночные улицы. Он крепче прижимает к себе два своих пакета отчего-то уж слишком воодушевлённо и счастливо. Когда Пак отвлёкся, чтобы извиниться, он будто стал обычным Чанёлем, с которым Бэкхён живёт уже два месяца. Неужели он действительно так меняется, когда общается со своими подчинёнными? С незнакомыми людьми? Нет, альфа уже вёл себя так холодно и надменно, когда они были на двух званых вечерах, но тогда Бён как-то не придавал этому значения. Сейчас же парень нацепил на себя маску за доли секунд. И умеет её быстро снять, когда нужно.

Профессионализм? Или просто такой же печальный опыт из детства?

Почему-то Бэкхёну очень хочется узнать причину.