Чем больше я узнаю тебя,

тем больше мой вкус, мой характер,

и всё во мне меняется.

© DAY6 — Sweet Chaos

Тот прекрасный вечер закончился на довольно приятной ноте как для Бэкхёна, так и для Чанёля, но загадочно для Сехуна, который не понимает, в какое мгновение всё начало меняться в хорошую сторону. Точнее, не всё, а взаимоотношения между альфой и омегой. Однако этот вопрос так и остался открытым: Пак постоянно утопает в работе, так как осталось всего ничего до дедлайна отчетности, а Бён пропадает у себя в комнате, утопая конечно же не в работе, а в еде, которую он потихоньку ест. Изредка он выбирается из своей норы, и О не может это не называть, как явление Христа народу.

«Инсайдеры сообщают, что отношения между Пак Чанёлем и Бён Бэкхёном, которого он представил два месяца назад как своего партнёра, претерпевают крах».

Читает заголовок одного из репортажей омега, отправляя одну из чипсов в рот. Звук телевизора в гостиной стоит на нуле, и парень почему-то не хочет прибавить громкости, кривясь уже от одного названия. Чего только не придумают, чтобы разбавить скучные новости.

«Сообщают о тайном романе альфы с человеком, что старательно скрывает свою личность».

Пульт тут же оказывается в руке и пальцы ловко прибавляют звук, стуча по кнопке.

— Довольно известного директора крупнейшей компании заметили в компании с человеком, который старательно прикрывал своё лицо кепкой, будто прячась от камер. Предположительно это было пару дней назад. Они мило беседовали на протяжении часа и приятно чувствовали себя в компании друг с другом. Говорят, что был зафиксирован поцелуй пары, — тут на экране появляется ужасно нечёткая фотография, и Бён закидывает в рот ещё пару чипсов. — Это повергло в шок многих, ведь миллиардер уже представлял своего омегу буквально два месяца назад. Неужели великая любовь приходит к своему концу?

— Боже, вам палец в рот не клади, дайте пообсуждать какую-нибудь хуйню, — причитает Бэкхён с набитым ртом. Он перелистывает канал, когда ведущая переключается на тему спорта, и недовольно вытягивается на диване, подпирая голову рукой. Кто бы им сказал, что пару дней назад Бён лично стал свидетелем того, как они ездили в торговый центр.

— Не было головной боли, так вот и она, — входит в комнату Сехун, потирая заднюю сторону шеи. — И так у Чанёля дел по горло, ещё всякими сплетнями закидывают, а ему расхлёбывай. Главное, чтобы его отец в ярость не пришёл. Он не любит таких вестей.

Бэкхён молча продолжает листать каналы, явно что-то обдумывая.

— Могу ли я сам как-то сказать, что этого не было?

— Ты хочешь защитить Чанёля? — недоумённо тянет О.

— Скорее, я просто хочу осветить правду, чтобы эти ебанутые не плели всякую хуйню по большим каналам, — пожимает омега плечами. — Ну так? — поворачивает голову к нему, прекращая издевательство над больше сотней каналов телевизора. Альфа недоверчиво сверлит его взглядом, не понимая такого внезапного стремления вообще как-то светиться на публику.

— Ты можешь сделать фото в его инстаграм, — задумчиво проговаривает Сехун и достаёт свой телефон, на котором для рабочих поручений открыт доступ в профиль Пака. — И подписать что-нибудь, чтобы люди поняли, что у вас типа всё прекрасно, — делает кавычки пальцами, передавая Бёну смартфон. Тот растерянно смотрит на аппарат в своих руках, пытаясь скрыть отсутствие опыта обращения с телефонами. — Ты не умеешь? — отрицательно машет головой в ответ. О вздыхает и открывает ему камеру, чтобы Бён с трудом сфотографировался. Тот с интересом смотрит в объектив, находя идеальный угол. Щёлк, и прекрасная фотография омеги даже самого Сехуна поражает. — Вот здесь пиши текст, — указывает пальцем на клавиатуру.

Бэкхён хитренько ухмыляется, задумываясь и начиная печатать.

— Ты так странно пишешь, — косится Сехун на какие-то неуместные знаки препинания, но омега рукой даёт понять, что всё хорошо. — Дай хоть прочитаю, что ты там накалякал, — Бён спокойно отдаёт телефон, гаденько смеясь в своей голове за такую гениальность. О настороженно прочитывает пост, удивляется в который раз, что необразованный омега может выдать что-то умное, и всё же выкладывает фото, после сразу сообщая об этом Чанёлю. Всё-таки, это довольно рисковый шаг.

Чанёль получает сообщение ровно в тот момент, когда его телефон разрывает уведомлениями о новых статьях в интернете. И всё было бы хорошо и даже благородно со стороны омеги, если бы не: «Откровенное послание во всех смыслах от омеги известного Пак Чанёля». Пак листает одну из статей, едва сдерживая смех, когда добирается до самого главного, что взбудоражило всех. Бэкхён в своём репертуаре.

«Странные знаки препинания, будто специально выделяющие отдельные слоги, заинтересовали пользователей, поэтому довольно умные и проворные люди всё же смогли расшифровать скрытый смысл, который был специально или же случайно вложен в послание от омеги в защиту своего альфы».

— Идите нахуй, — читает Сехун, понимая, что это самый главный проёб за всю его жизнь. И как он не увидел этого? Наверное, зря доверился этому откровенно смеющемуся во весь голос омеге. Тот валяется на диване, держась за живот, немного побаливающий от неудержимого смеха, а второй рукой бьёт по обивке дивана, явно довольствуясь собой. Конечно, такое событие уже успело высветиться в дневных новостях. — Блять, ты с ума сошёл?! Меня разорвут на части! — откидывает телефон, вцепляясь в волосы. Омега лишь пожимает плечами, наконец, успокоившись, мол, ничего плохого в этом нет. Всего лишь маленькая пакость. — Ты понимаешь, что творишь?!

— Красноречиво, да? Зато все всё поняли.

— Я тебя придушу, — уже тянет руки, но омега ловко отбивается от них, садясь ровно и гневно смотря на рассерженного альфу. Его не то, чтобы уволить могли за это, а в самом деле сделать контрольный в голову. А Бэкхёну всё ни по чём, ему весело и забавно наблюдать за яркими заголовками.

— Пакли свои убрал, а то я тебе их в задницу засуну, — тычет ему в грудь пальцем, заставляя Сехуна сделать громкий вдох через нос, сдерживая желание в самом деле прикончить Бёна.

— Почему ты такой бесячий? — сжимает кулаки. Хочется от досады как ребёнок злостно затопать ногами.

— А почему ты такой душный? Сходи проветрись.

— Ты понимаешь, что сейчас это увидели все. Все!

— Да похуй мне на твоих всех, — складывает руки на груди. Всё настроение испортил своей нудностью. — Они что, неженки какие-то? Мне перед ними ещё и слова подбирать нужно? Я такой же человек и могу говорить всё, что хочу, а не то, что надо, — поджимает губы. В этом обществе неужели даже дышать без разрешения кого-либо нельзя? Дожили! — А ты гундишь и гундишь, уже вот здесь сидишь, — проводит ребром ладони по шее и закатывает глаза.

— Да потому что ты играешь роль партнёра не гопника с переулка, а довольно известного человека. И эти слова не красят тебя совсем, наоборот, принижают уважение к тебе.

— Боже мой, как же мне похуй.

— Ты опять Чанёля подставляешь. Он же вроде просил тебя вести себя на публике адекватно.

— Если бы он был недоволен, то бы уже давно тебе позвонил или написал. Так что захлопнись и иди занимайся своими делами. Мешаешь, — отгоняет от себя, словно надоедливую муху, вновь растягиваясь на диване и пододвигая к себе тарелочку уже со сладостями, стоящую почти что на самом краю стола. Сехун смеряет его долгим взглядом, порывается сказать что-то ещё, не заканчивать разговор на том, что будто бы прав омега. Но, решая, что толку от дальнейших препираний будет мало, выходит в коридор, оставляя уже вновь смеющегося над каким-то тупым сериалом Бэкхёна одного.

☆☆☆

Хлопая входной дверью и блаженно выдыхая, когда снимает обувь, Чанёль входит в дом. На улице сегодня стоит ужасающая жара, которая плавит и без того уже превратившиеся в кашу мозги за все последние дни. Он глубоко вдыхает и улавливает приятный аромат с кухни, смешанный со знакомым и нежным запахом персиком. Альфа проходит мимо, косясь на Бэкхёна, бьющего локтем Сехуна в бок, и не сдерживает усмешки. Моет быстро руки, чтобы вернуться к ним, где омега уже сидит за столом, а О стоит у окна, гневно сложив руки на груди.

— Ладно тебе, ничего плохого не случилось же, — понимая из-за чего альфа обижен, тянет Чанёль, присаживаясь напротив Бёна. Омега же как-то нервно берёт вилку, стреляя постоянно взглядом в Пака, который не особо спешил приступить к трапезе. — Так написать ещё уметь надо. Это, наоборот, в плюс, что Бэкхён показал себя, а то его действительно редко видят на публике.

— Я рад, что твой отец не убил меня при первой же появившейся статьи об этом. Но всё равно остаюсь недоволен его легкомысленностью по отношению ко всему что происходит, — холодно произносит Сехун, совсем не чувствуя облегчения даже от слов Чанёля, что всё в порядке и не о чем волноваться. Теперь он будет следить за такими внезапными геройскими порывами омеги куда тщательнее.

— Что-то случилось? — заметив чуть дрожащие пальцы Бэкхёна и то, как он покусывает губы, взволнованно спрашивает Пак.

— Ешь, а не задавай свои вопросы, — грубо отвечает Бён, наконец утыкаясь к себе в тарелку и наматывая на вилку спагетти. Чанёль пожимает плечами, смотрит на Сехуна, который всего лишь одной своей позой говорит не приставать к нему, и всё же хватает в руки столовый прибор, тоже приступая к еде. Наматывает лапшу и подхватывает часть фарша в соусе, не замечая, как Бэкхён тщательно следит за каждым его действием и эмоцией.

— Это точно Уми готовила? — попробовав, спрашивает он у О.

— А что? Плохо? — без энтузиазма отвечает альфа.

— Да нет, наоборот. Просто она особо не готовит заграничную еду.

Бэкхён расслабляется и сам пробует, удостовериваясь, что действительно вкусно. Но глаз не сводит с неуверенно продолжающего есть альфы. Он подозрительно щурится на их поведение, не понимая, что здесь происходит. Будто ему в тарелку подсыпали яд и ждут, когда он начнёт корчиться и задыхаться, схватившись за горло. А такое вполне может быть, судя по не положительно настроенному альфе.

— Я на работе устал от вечных гаданий, так что говорите сразу, что вы тут задумали, — сдаётся Пак, выравниваясь и смотря то на омегу, то на альфу. Сехун тоже переводит взгляд на Бэкхёна, мол, сам говори, твоё же дело и желание. Чанёль следит за тем, куда он смотрит, и возвращается к Бёну, с силой сжимающему вилку.

— Ну да, я приготовил это. Доволен? — почему-то становится неловко, неудобно и немного стыдно. Он не совсем в этом профи, так, помнит, что ему показывала бабушка в детстве, поэтому вызваться приготовить ужин было рисковой идеей. И он до последнего боялся, что выйдет ужасно. Нет, получилось вкусно, но поведение альфы настораживает и заставляет сомневаться в собственных вкусовых рецепторах.

— Серьёзно? Ты? Ты умеешь готовить?

— Блять, ты так говоришь, как будто я умею только воздухом дышать, — злится Бён, шумно дыша.

— Нет, вышло очень вкусно. Правда. Особенно для того, кто давно не стоял у плиты.

Пышущий недовольством Бэкхён сбавляет обороты и успокаивается, смотря уже куда мягче на альфу напротив.

— Да это же самое простое блюдо, — отмахивается, ощущая, как горят кончики ушей. И Чанёль замечает это, по-доброму усмехаясь и радуясь, что омега начинает потихоньку раскрываться и оттаивать. Сердце внутри Бэкхёна вновь заходится в два раза быстрее, и он не может понять своей реакции. Ему настолько приятно слышать похвалу? Или ему настолько приятно слышать похвалу именно от Пака? Потому что когда его и похлопывал гордо по плечу Сехун, уча пользованию чем-нибудь из современной техники, то внутри живота не скапливалось полчище бабочек, а в голове не гудело от подскочившего давления.

Громкий звон, оглушающий, звучащий на всю кухню. Оба альфы вздрагивают, а Чанёль успевает даже подавиться.

— Ой, — Бэкхён испуганно подхватывает тарелку, упавшую на стол и чудом выжившую. Он и сам чуть коньки не отбросил, когда та выскользнула из пальцев и пролетела прямо перед лицом, едва не угождая в самый лоб. — Пиздец, — красочно припечатывает окончанием всех своих эмоций омега и, утирая холодный пот с лица, ставит её на законное место, уже куда крепче сжимая.

— Хорошо хоть не нож, — вставляет Сехун, откровенно забавляясь с происходящего на кухне. Он кидает едкий взгляд на Пака, который не ускользает от него.

— Я могу устроить так, чтобы он тебе нечаянно воткнулся в ногу, — сквозь зубы отвечает Бён, уже порядком доведённый до нервного тика замечаниями и в принципе голосом О. — Закройся лучше и не будь в каждой бочке ёбаной затычкой.

— Страшно-страшно, — притворно приподнимает руки, когда Бэкхён в действительности хватает нож и идёт на него. — Ну? Давай, — улыбается во все тридцать два, откровенно усмехаясь над омегой, что дышит ему в шею, а угрожает так, будто на две головы выше. Блеск лезвия и то идеально входит в стену рядом с его головой.

— Как раз хотел ремонт на кухне сделать, — спокойно произносит Чанёль, откладывая вилку и беря кружку с чаем в руки.

— В следующий раз я тебе точно глаз выколю, — даже вспоминается, как он в первые дни хотел это сделать вилкой. Бэкхён чуть улыбается от воспоминаний и возвращается к мытью посуды. Сехун хмыкает, но пыл свой сбавляет, хватая нож за ручку и дёргая на себя, но тот упёрто сидит в стене. Дёргает ещё раз, ещё и ещё. Откуда в этом мелком столько силы? И из чего сделаны эти грёбаные стены? Чанёль фыркает и заходится в смехе от глупого выражения лица альфы, омега и сам замечает его страдания краем глаза, едва сдерживая рвущийся смех.

Смотря на такого неуклюжего и приставучего Сехуна, на такого красивого и широко улыбающегося Чанёля, становится внутри так тепло и уютно. Словно он здесь живёт не два месяца, а уже лет десять. И это чувство сбивает с толку, заставляет поджать губы и отвернуться, прикусить изнутри щеку, отрезвляя себя.

О чём он только думает?

Чанёль рукой прогоняет Сехуна с кухни. Замахивается шутливо, когда тот проходит мимо и играет бровями, словно всё читая по лицу альфы. Бэкхён продолжает чуть устало отмывать посуду, абсолютно не замечая никого вокруг. Он сильно сосредоточился на сковороде, на которой у него чуть подгорела морковь с луком. Причём подгорело — мягко сказано. Там всё капитально сгорело и осталось чёрным огромным пятном. Альфа мягкой походкой приближается к нему со спины, заглядывая через плечо. Бён даже от напряжения прикусил губу и иногда сдувал спадающую на глаза чёлку.

— Напугал! — заметив движение сбоку, он подпрыгнул на месте, впечатывая плечом прямо в подбородок альфе. Стук зубов, и Пак отходит на шаг назад. Острая боль пронзает язык. Прикусил. — Блять, ну ты думай головой хоть немного. Тупой альфа, — недовольно бормочет себе под нос, возвращаясь к своему главному сейчас делу.

— Окей, меня протрезвило, но я всё равно хочу это сделать.

Бён сводит брови, не понимая, о чём толкует сам с собой этот альфа. Он вновь сдувает чёлку и продолжает скрести, разрушая повисшую тишину звуками боли сковородки. Пак аккуратно останавливает его, хватая за запястье, на что получает ещё больше недоумённый взгляд. Омега замирает, совсем сбитый с толку поведением Чанёля. Тот же приближается к его щеке и задевает горячим дыханием ушко.

— Спасибо, — кроткий чмок в висок, и Бэкхён ощущает, как земля уходит из-под ног. Он стоит столбом, а в голове проносятся вспышки мыслей о случившемся. Что сейчас было?

Чанёль его поцеловал?

Что?

Поцеловал?

В висок!?

— Ты, блять, сдурел!? — бросает несчастную сковородку с грохотом на всю кухню и разворачивается к альфе полностью, а тот стоит и довольно улыбается. Ещё не хватает, чтобы он сцепил сзади руки в замок и покачивался с пятки на носок для полноты картины. — Охуел!? — хватает ближайшее полотенце и со всей дури бьёт им его по руке, но Пак даже не дёргается, не меняется в лице. Его явно абсолютно всё устраивает. — Чего лыбишься? Ты думаешь, я и тебе ничего не сделаю? А!? — бьёт ещё кучу раз его полотенцем, думая взять что побольше. Хватает ближайшую лопаточку и замахивается, но в этот раз альфа останавливает его руку в воздухе. Он приближается к его лицу, едва не сталкиваясь носами.

— Я же тебя просто поблагодарил, чего взъелся?

— Поблагодарить можно и не прикасаясь ко мне, животное! — пытается выдернуть руку, но всё безуспешно. Отчего-то глаза стали слезиться, и омега уже слабее, но продолжает вырываться из лап упёртого Чанёля, склонив голову. Пак заметил перемены в его настрое и тут же подхватил за подбородок, пытаясь заглянуть в глаза.

— Эй, — Бён уже прекращает свои попытки, тихо стоя напротив и стараясь смотреть куда-либо, но не ему в глаза. — Бэк, ты чего? Да ладно тебе, — молчание и полнейший игнор. — Бэкхён, — тянет ещё мягче, отпуская его руку.

— Пошёл ты нахуй, — резко разворачивается, всё также не поднимая взгляд. Сбегает подальше, быстрее в свою комнату на втором этаже, чтобы запереть плотно дверь, щёлкнуть замком и осесть на пол, подобрав ноги. Утыкается носом в колени, шмыгая носом. Он сам не знает почему сбегает: из-за поступка Чанёля или из-за своих страхов, которые его до сих пор преследуют. Запястье до сих пор обжигает после хватки Пака, и Бён спешит накрыть это место своей ладонью с похолодевшими от ужаса пальцами, чтобы снять эфемерное ощущение чужой руки.

Сначала внутри кипело возмущение, кишело в животе волнение от случившегося. Затем поднялась агрессия и злость на такого довольно улыбающегося Чанёля, негодование. Но после того, как он схватил его за запястье, стало страшно. До тошноты и бессилия страшно, что он может сделать дальше. От неизвестности, от тех картинок перед глазами, ведь тогда они тоже его держали. Пусть не так грубо, пусть не звали беспокойным голосом и не пытались его успокоить, но одно неверное движение сразу перекрывает все адекватные мысли в голове, уступая засевшим в сердце страхам.

Чанёль смотрит убегающему Бэкхёну вслед и тяжело вздыхает, переводя взгляд на недомытую посуду. Он чешет затылок, понимая, что сглупил, но в то же время появляется сильный интерес к тому, почему омега так реагирует. С одной стороны понятно почему, но с другой — это было резко, грубо, странно. У него было чувство, что Бэкхён был на грани подступающей истерики. Он так внезапно затих и избегал взгляда, будто боялся.

Вот только чего?

Агрессивная настроенность против альф уводит мысли в нескольких направлениях, отчего-то упрямо избегая того, которое самое правильное. Потому что этого просто не может быть. Взяв оставленную на раковине губку, альфа вытаскивает бедную сковородку, практически отмытую стараниями Бэкхёна. Корить себя Чанёль отчего-то не может. Ему кажется, что это было правильным решением — поблагодарить Бёна за ужин. Но неправильной являлась лишь одна деталь — своеволие альфы.

Но почему-то внутри всё так хотело коснуться губами его родинки на виске, что затмило даже вразумлённый не без помощи самого же омеги мозг. Язык до сих пор пульсирующей болью отдаёт от этого.

Вымыв сковородку и посуду за собой, альфа опирается о тумбу и косится на спокойно стоящий холодильник. Будет правильным извиниться перед ним, а не оставлять всё на самотёк, потому что это будет неправильным действием. Нужно прояснить всё сейчас, а не оставлять додумывать самому омеге, а тот может ведь закрыться ещё больше после такого. Если не уже.

— Какой же я дурак, — взлохмачивает волосы Чанёль, открывая дверцу холодильника второй рукой.

☆☆☆

Слабый стук в дверь отрезвляет всё ещё сидящего на полу и смотрящего в одну точку Бэкхёна. Казалось бы, он должен обдумывать произошедшее, мучиться от роя беспокойных мыслей, но сейчас в голове прямо противоположно. Пусто. Звенящая тишина, словно мозг и сам не знает, что с этим делать. Омега инстинктивно втягивает воздух, слыша повторный стук, и ощущает стойкий аромат малины. От этого обнимает крепче колени.

— Бэкхён?

Голос Чанёля тихий и извиняющийся, от чего становится куда паршивей на душе. Бён прикусывает губу и тяжко вздыхает. Нет, он не будет открывать. Ему сейчас вообще никого видеть и слышать не хочется, тем более Пака. Вновь тихий стук, но в этот раз он настолько едва различимый, будто альфа гладит дверь.

— Бэк, открой дверь.

Омега пересиливает себя, понимая, что тот не отстанет, и поднимается, медленно перед открытием двери считая до десяти, так как к горлу снова подступает ком, а перед глазами едет от внезапно нахлынувшего страха. Он хватается за ручку, но тут же останавливается. Звук скрежета слышит и альфа по ту сторону.

— Я тебя не буду трогать.

Бэкхён делает глубокий вдох и щёлкает замком, открывая дверь. Он смотрит прямо себе под ноги, не желая встречаться с парнем взглядами. Тот стоит на два шага от него и строго соблюдает сказанные собой слова. Протягивает руку, и Бён слегка дёргается, но смотрит на протянутую тарелку с нарезанными разными фруктами. Он глупо поднимает взгляд и наконец сталкивается с Чанёлем.

— Прости, пожалуйста, — неловко улыбается уголком губ. — Это… ну… перекуси и ложись спать, — Бэкхён аккуратно берёт тарелку из его рук, стараясь не задеть чужие пальцы. Он смотрит на идеально нарезанные фрукты и слабо кивает, говоря таким образом, что всё в порядке. Хотя он сейчас безбожно врёт, как себе, так и самому альфе. — Я, правда, не имел в мыслях ничего такого. Простая благодарность. Ты действительно постарался.

Звенящая тишина в ответ.

— Спокойной ночи, — вновь кивок, и альфа разворачивается спустя пару секунд, будто не решаясь. Он уходит по коридору к себе в комнату, оставляя растерянного Бэкхёна со своими мыслями на пороге своей. Тот смотрит и смотрит на тарелку, смаргивая подступившие слёзы. Сам себя не понимает. Два месяца назад он бы так наорал на альфу, побил бы не слабым лёгким полотенцем, а самой сковородкой, чтобы выбить всю дурь из головы, да и в жизни бы не открыл ему дверь в единственное спасительное место.

Но сегодня он этого не сделал.

Становится до колотящего ужаса страшно от происходящего внутри. От эмоций и чувств, неизвестных и таких далёких. Страшно от малейшей мысли о том, что он перед Чанёлем понемногу предстаёт вновь тем Бэкхёном, ещё не сломленным волей судьбы. И это раскрытие себя поддерживает сам Бён, не задумываясь.