До конца выпуска Улицы Сезам оставалось семь минут. Коржик жизнерадостно напевал прилипчивую песенку про буквы с мерцающего под кляксой овсяной каши экрана. Рыжий с зеленью кот терся о ноги, настойчиво напоминая о том, как важно своевременно кормить питомца. Роджер с треском доламывал новую машинку. Фредди скучающе болтал ногой, и на столе все дергалось в такт. Джон выл.

Брайану тоже хотелось выть.

Ты взрослый мальчик, доктор Мэй, повторял он мысленно, тебе выть не положено. Глубокий вдох, глубокий выдох. Живем дальше.

— Фредди, допивай чай и собирайся в школу, — он вытащил с полки чистую тарелку и принялся накладывать новую порцию овсянки, — Роджер, поди поиграй в комнате. Джон, солнышко, хватит плакать.

Конечно его никто не слушал. Дети продолжали качаться, ломать и выть все с тем же упорством. Вся кухня заполнилась на мгновение диким хрустом вперемешку с алфавитной песней, кот, самый умный в их семействе, рванул к выходу, снося на своем пути пустые жестяные миски, Брайан с Роджером закричала на два голоса.

— Роджер!

— Оно само!

Джон испуганно притих, окинул утренний апокалипсис оценивающим взглядом и снова заголосил, не жалея связок. Господи, милостивый и добрый, пожалей этих детей и не дай мне убить их прямо сейчас.

Наверное, Господь и правда его услышал. Ну или шепот вышел слишком громким.

— Спасибо за завтрак! — Фредди вскочил из-за стола, одним глотком опустошив свой стакан, и потянул за собой Роджера, как котенка за шкирку. По пути он звонко чмокнул Джона в лоб и потрепал его красные мокрые щеки. — Не реви, дорогуша, ешь свою кашу. Родж, ну.

— Спасибо за завтрак, Брайан. — Роджер насупился и глядел в пол, вертя в руках остатки несчастной игрушки. Такое обращение ему было явно не по душе, но не в его положении сейчас возмущаться.

— Пожалуйста, мальчики.

Он застыл у плиты с тарелкой каши в руках. Дети скрылись в комнате, откуда тут же раздалась приглушенная хлипкой дверью ссора. Это проблема уже будущего Брайана, у которого сыты все до единого дети. И коты. Джон молча раскачивал свой детский стульчик и выжидающе глядел, примеряясь, когда снова можно будет заплакать. Нет уж, дудки, хватит с него криков за завтраком.

— Ну что, чемпион, — полная ложка оказалась у Джона во рту прежде, чем он успел это понять, — приятного аппетита.

Джон покорно жевал овсянку. Вернувшийся на кухню Галилей жадно хрустел своим кормом в углу. На заляпанном экране крошечного телевизора Улица Сезам сменилась утренними новостями.