Луна взошла над Ризенбургом. Холодный ветер колыхал траву в полях. На небе снова появились темно-серые тучи, но в этот раз они были куда темнее. Как хищные птицы, они налетали на одинокую луну, скрывая ее бледный свет ото всех, временами давая ей возможность бросить пару бледных, холодных лучей на землю, но потом опять закрывали ее собою. Звезд не было. От этого ночь казалась еще мрачнее, чем обычно. Время от времени сильные порывы ветра стучали в окна, били по печной трубе, завывали в ней, как страшный, голодный зверь. Испуганные им, даже сверчки, прекратили петь. Ден, оставшаяся сегодня на улице, пожалела о своем решении. Собака жалась к крыльцу и поскуливала каждый раз, как ветер налетал на дом. Она уже начала дрожать, то ли от холода, то ли от страха. Но когда ветер сбил старую, пустую, стоящую у крыльца бочку и та с грохотом покатилась по двору, Ден подпрыгнула от неожиданности и, издав испуганный визг, стрелой залетела на террасу и, положив передние лапы на дверь, залаяла. Цокот собачьих когтей по дереву можно было и не услышать, но вот скрежет металлических и мертвого заставил бы проснуться. Пинако даже со второго этажа услышала жалобный зов и, сев на кровати, пошарила рукой по прикроватной тумбочке в поисках очков. 

— Вот упрямая псина! — проворчала она. — Зовут ее каждый день в тепло и уют, а она нос воротит. 

Старушка надела домашние тапочки и, в ночной рубашке, вышла в коридор и остановилась у комнаты внучки. Пинако повернула ручку и заглянула к ней. Уинри лежала на кровати, не накрывшись, сжавшись в калачик и прижимая к себе подушку. Сон ее был беспокойный. Она всхлипывала, морщилась и прижимала к себе подушку еще сильнее. 

«Бедняжка, — подумала старушка. — Как ей сейчас нелегко. Ну, заявится он, я скажу ему пару ласковых! Девчонка так изводится по нему, а его нет и нет!»

 Она хотела разбудить внучку, но зная, как та не любит казаться слабой и как долго она будет смущаться перед ней, передумала. Прикрыв дверку за собой, Пинако, продолжая ворчать, спустилась на первый этаж. 

— Ну сейчас, сейчас, Ден! Не ори! — она подошла к двери и распахнула ее. 

Собака влетела в дом и спряталась под столом, дрожа от страха. 

— Эх ты! Горе-охранник! — пристыдила ее Пинако. — Ветра испугалась! — старушка захлопнула дверь. — Ну что, глупая псина, будешь теперь на улице оставаться? 

Ден слабо завиляла хвостом, прося прощения. 

— Не стыдно тебе? Меня, старую, разбудила. 

Собака виновато прижала уши. 

— Что ж поделать, ладно. Ветер сегодня и впрямь какой-то страшный. Проголодалась, наверное?

 Собака, поняв, что ее больше не ругают, встала на лапы и ее хвост заходил из стороны в сторону. 

— Идем, у меня осталось немного вчерашней печенки для тебя. 

Пинако зашла на кухню и поставила перед Ден железную миску. Пока собака жадно ела, она взяла со стола свою трубку, зажгла ту самую старую масляную лампу, которую Уинри внесла в дом, и сев на стул, затянулась. На убранном столе остался только так заботливо приготовленный Уинри пирог, давно остывший и завернутый в полотенце. Ден закончила с едой и теперь старательно вылизывала миску. 

— Наелась? 

Собака отвлеклась от миски и высунула язык в безмолвном «спасибо». Вдруг на крыльце послышались шаги. Ден с тихим рычанием выбежала с кухни. 

— Кого так поздно занесло? — удивилась Пинако, отложила трубку и отправилась за собакой. 

Ден сидела перед дверью, царапала ее лапой и уже не рычала, а поскуливала, как будто знала того, кто пришел. 

«Неужели?!» — удивилась Пинако, открывая дверь. 

Тяжело дыша, через порог переступил Эдвард и устало поставил свой чемодан у двери.

 — Я боялся, что вы спите, — отдышавшись, сказал он.

 Ден, вне себя от счастья, начала прыгать на парня. Эд с улыбкой приласкал собаку.

 — Не забыла меня, старушка? — спросил он, потрепав ее за уши. — Привет, бабуль! Прости, что задержался. Сегодня, похоже, все против меня. 

— Тише, тише! — перебила его Пинако. — Ты только с дороги, отдышись! — Она потрогала его руки. — Ледяные! А ну, марш на кухню, греться! 

Парень послушно направился в указанном направлении. Пинако усадила его за стол, включила свет, потушив не яркую лампу на столе и поставив чайник на плиту, и тоже села за стол, напротив него. 

— Мы ждали тебя раньше. Ты сказал, что приедешь днем, когда звонил нам последний раз. 

Эд, начиная согреваться, стянул с себя дорожный плащ и повесил его на спинку стула. Ден так и вертелась подле него, выпрашивая поглаживания. 

— Я должен был быть здесь днем, — начал рассказывать Эд, лаская собаку. — Поезд, на котором я ехал, остановился в Централе. Что-то у них там сломалось. Пришлось пересесть на другой. Он довез меня до Нью Оптаина. 

— В объезд поехал? 

— Других поездов пришлось бы ждать часа два, я понимал, что уже задерживаюсь, поэтому сел на первый выезжающий, чтобы поскорее попасть к вам. А вот в Нью Оптаине на рельсы, из-за урагана, упало дерево. 

— Так вот почему у нас так дует сегодня… Ну, а позвонить ты не мог? На станции ведь есть телефон. 

— Из Централа я звонить не стал, торопился на поезд. А в Нью Оптаине я сразу бросился к телефону, но ураган и телефонную линию оборвал. Пришлось ждать, когда с путей уберут дерево. Простите меня, пожалуйста, я не хотел заставлять вас волноваться. 

Пинако разлила чай и подала Эду яблочный пирог.

 — Уинри пекла его специально для тебя. 

Эд, слегка покраснев, отвел взгляд.

 — Как она? Сильно злилась?

 — Злилась? Она вовсе не злилась. Она очень расстроилась, когда ты не приехал. До самой ночи тебя на крыльце ждала. И, наверное, всю ночь бы просидела, если бы я ее спать не отправила. 

— На таком ветру, — прошептал Эд — Я совсем не хотел…

— Да знаю я, ты ни в чем не виноват. Завтра все сам ей объяснишь, когда она проснется. Она так долго тебя ждала, что не будет держать зла. 

— Уинри, должно быть, подумала что я ее обманул, — парень сжал кулаки. — Опять сделал ей больно. 

— Не казни себя, Эдвард. Ты, должно быть, устал. Весь день на ногах, как-никак. Допьешь чай — ложись спать. Я приготовила для тебя комнату. Свет выключить не забудь. 

Пинако встала из-за стола. 

— Ден? — позвала она.

 Собака и не посмотрела в ее сторону, блаженно растянув пасть в улыбке, когда Эд проводил рукой по ее шерсти. 

— Ишь, соскучилась! — усмехнулась старушка. — Спокойной ночи, Эд. 

— Спокойной ночи, бабуль! 

 Оставшись один, он откинулся на спинку стула и уставился в потолок. В тишине тикали часы. Ветер с воем стучал в окна. Ден, получив свою порцию ласки, улеглась у ног Эда и засопела. Эдвард осторожно поднялся со стула, аккуратно вытащив ногу из-под собаки, вернулся к двери за чемоданом и, стараясь не шуметь, поднялся по лестнице на второй этаж. Он остановился перед ее комнатой и, тихо приоткрыв дверь, заглянул в нее. Вот она. Спит, обняв подушку, сжавшись в комочек. Эд улыбнулся. Он так давно хотел снова ее увидеть. И даже после того, как он заставил ее поволноваться, он всей душой верил, что и она скучала по нему так же, как и он по ней. Парень уже собирался закрыть дверь, когда Уинри вздрогнула и всхлипнула во сне. Сердце Эда на мгновенье остановилось, а в груди стало больно от чувства вины.

«Ей снится что-то плохое! Из-за тебя, дурак!» — выругал он сам себя.

 Уинри задрожала всем телом, а в уголках ее глаз заблестели слезинки. Этого Эдвард уже не мог вынести. 

«Если она и плачет, то пусть плачет только от счастья», — оставив чемодан за дверью, он вошел в комнату и закрыл дверь. 

Подойдя к ее кровати, Эд встал перед ней на колени. Теперь он отчетливо слышал ее неровное дыхание. 

— Эд… — прошептала она заплаканным голосом. — Эд… 

— Я здесь, — тихо ответил он и нежно провел ладонью по ее щеке. — Не надо плакать, Уинри.

 Девушка замерла от неожиданного прикосновения. Тревожный сон отпустил ее и она приоткрыла глаза. Увидев ее глаза, пусть даже заплаканные, но такие родные, Эд не смог сдержать улыбку. Девушка, осознав, что не спит, несмело взглянула на него. 

— Эд? 

— Да? — ответил он. 

Она привстала и прижалась к его груди. Эд обнял ее, чувствуя, как и его тревога исчезает. 

— Эд? Это и правда ты? Не сон? 

— Нет, не сон, — он погладил ее по спине, чувствуя что она вот-вот разрыдается. 

— Я так тебя ждала! Так боялась, что ты… 

— Оставил тебя? — догадался он. — Дурочка, как я мог? Мы ведь дали друг другу обещание, помнишь? 

— Равноценный обмен, — улыбнулась она. — Помню… 

— Прости, что разбудил, — извинился он. — Я не мог пройти мимо. Тебе что-то снилось?

 Уинри кивнула, уткнувшись в его плечо. Из глаз снова полились горячие слезы. 

— Снилось, что ты пропал, что тебя нет нигде, и я никак не могу тебя найти. 

Эд почувствовал, что его рубашка намокла от ее слез и, немного отстранив ее от себя, легко смахнул слезинки с ее глаз. 

— Ну чего ты? Я же здесь, с тобой. А это был просто кошмар. Такого никогда не случится. 

— Почему ты не приехал вовремя? 

— Я не смог, но старался. Поэтому сейчас я тут. Ты простишь меня?

 Уинри снова прижалась к нему. 

— Не за что прощать, дурак. 

— Не будешь больше плакать?

 Девушка покачала головой. 

— Вот и хорошо. А теперь засыпай…

— Я не хочу спать! — заупрямилась она. 

— Бабушка рассказала, как ты тут изводила себя, пока меня не было, — строго сказал Эд, завернув край одеяла, на котором она лежала, и укрыл ее. — Я никуда не денусь, а ты поспи.

 Девушка послушно положила голову на подушку. 

— Что, даже спорить не будешь? — улыбнулся Эд. 

— Буду, но не сегодня. 

— До утра, — он наклонился и коснулся губами ее лба. 

Сердце девушки забилось о ребра с бешеным ритмом. Эд вышел из комнаты и, взявшись за ручку, бросил на нее последний взгляд. Поймав ее улыбку, тоже улыбнулся и тихо прикрыл дверь.