Среда. Долгожданный день.

     Антон сладко потянулся в своей постели. Вставать совершенно не хотелось. Приоткрыв один глаз, художник понял, что лечь спать после полуночи было не самым обдуманным его решением. Взяв себя в руки, он мужественно сбросил одеяло и победно зевнул. Нужно было подготовить свой парадный костюм, пожалуй, единственный приличный. Закончив приготовления одежды и собрав всё необходимое для наброска, морально готовился к выходу из дома через дверь. С сумками и при параде не самой лучшей идеей было бы прыгать по крышам. Тем более, рука, перемотанная не самым чистым бинтом, немного побаливала. Собравшись с духом, Антон открыл дверь и тихо, как мышь, прокрался по лестнице. Неплательщик почти покинул дом, но последняя ступенька скрипнула. Художник замер, а через секунду услышал голос хозяйки:

     -Стой, Шастун. Я знаю, что это ты.

     Через пару секунд из-за приоткрытой двери появилась женщина. Она была уже не молода, но выглядела превосходно. Дарина Викторовна разрешила Антону жить у неё после скандала в доме Шеминова. Она сама еле сводила концы с концами, но к Антону отнеслась с пониманием. В её доме всегда находили пристанище отвергнутые и брошенные на обочину жизни люди. С некоторой строгостью в голосе она спросила:

     -Антош, зачем ты от меня бегаешь?

     Потупив взгляд, Шаст тихо ответил:

     -Я ведь задолжал вам за аренду квартиры. И мне не из чего платить.

     -И что же, лучше прятаться, чем честно сказать?

     -Вы выселите меня на улицу?

     -Какой же ты дурачина, — с материнской нежностью сказала Дарина, — когда ты пришёл ко мне, у тебя тоже не было средств. И что, я выкинула тебя?

     -Нет, — ещё больше смущаясь, ответил Антон.

     -Ну то-то же, — Дарина внимательно окинула собеседника взглядом, — ты куда-то собрался? Неужели подвернулось дело?

     -Да, — радостно воскликнул Антон, — один граф попросил написать портрет. Так что скоро я верну все, что задолжал.

     -Какой граф? — обеспокоенно спросила хозяйка.

     -Арсений Попов.

     Дарина изменилась в лице.

     -Он был добр с тобой? Издевался? Задавал странные вопросы? — вкрадчиво вопрошала женщина.

     -О нет, что вы он само очарование. Невероятно приятен в общении, — с улыбкой сказал портретист.

     -Надеюсь, что так оно и будет. Будь с ним осторожен, — со вздохом произнесла Дарина. –Беги скорее, чтобы не опаздывать. Никто этого не любит.

     -А я в первую очередь. Спасибо вам большое, вы меня спасаете.

     -Только не прыгай по крышам больше, Шастунишка. А то ты так и голову разобьёшь, — попрощалась хозяйка.

     Когда Антон ушёл, она глубоко вздохнула и неизвестно кому сказала:

     -Это всё не просто так. Бедный мальчик. Хоть бы всё обошлось.

***

     На этот раз прогулка Шастуна по городу прошла без приключений. Оставалось еще около часа до указанного часа. Взяв грифель, Антон начал набрасывать полюбившийся ему графский сад. Делая зарисовку, художник немного высовывал язык изо рта. Он был так увлечён работой, что не заметил, как из окна за ним наблюдали два синих авантюрина. Арсению казалось, что в мальчишке есть что-то необычное. До встречи с ним он страстно желал отомстить и причинить ему боль. Но сейчас что-то изменилось. Казалось, что отцом этого светящегося юноши не может быть жестокий убийца, сломавший жизнь семье Поповых.

     Когда пришло назначенное время, Шастун убрал свой набросок в сумку и с большей уверенностью, чем в прошлый раз, постучал в дверь графского дома. Как и тогда, Альфред открыл ему и со своим обычным «Проходите, сэр» проводил Антона в гостиную. Дождавшись Алёну, он снова зашагал по лестнице. Всё как тогда, но с тем отличием, что гостя не било мелкой дрожью от страха. Он почти летел следом за горничной. А вот и дверь кабинета. Ещё мгновение и…

     -Здравствуйте, Арсений Сергеевич.

     Попов сидел за столом и мягко улыбнувшись, ответил:

     -Здравствуй, Антон. Вижу, тебе понравился мой сад.

     -Вы видели меня? — смутился художник.

     -Да, ты больше часа сидел под окнами дома. Так увлёкся, что не заметил фигуры в окне.

     -Прошу вас, не злитесь на меня. Я восхищён вашим садом, никогда не видел такой неописуемой красоты.

     -Какая злость, Антон? Я польщён. Только думаю, что ты видел большую красоту, — загадочно ответил граф.

     Шастун не понимал о чем идёт речь: о самом Попове, или о нем, юнце. Хотя нет, глупо так думать. Но этот пожирающий взгляд голубо-синих глаз. Чёрт бы побрал всю эту аристократию со своими недомолвками.

     -Сегодня вы хотели бы выбрать место и позу для портрета, я полагаю? — сменил тему зеленоглазый.

     — Да, разумеется, но я бы хотел, чтобы ты запечатлел меня таким, каким я выгляжу со стороны.

     «Невероятно сексуальным и властным?» — спросил Антон про себя.

     Но через пару секунд услышал смешок и обволакивающий голос Арсения Сергеевича:

     -Если ты меня видишь таким, то пусть.

     Что? Что это было? Он телепат, или моя крыша взяла отпуск и уехала загород?

     Увидев замешательство парня, стоящего напротив, Попов сказал:

     -Ты сказал это вслух, красавчик.

     Спасибо, очень признателен. Думаю, что смог бы прожить без этой информации. Если вы меня сейчас не вытолкните в окно, то я сам это сделаю. Шторку придержите, чтобы я об нее не запнулся.

     -Да не переживай ты так, знаю я, что художники страстные натуры. Ты ж меня не сварливым и тщеславным нарциссом обозвал. И на том спасибо.

     -Арсений Сергеевич, давайте определимся с местом, где будем писать, — снова перевёл тему Шастун, уши которого горели неугасимым огнём.

     -Что же, давай. Думаю, что стоит показать дом, чтобы ты выбрал фон. Пойдём.

     И граф вышел из кабинета. За ним плёлся Антон, не понимая, почему он вел себя так уверенно и дерзко. Это на него не похоже.

     -Проходи, это библиотека, дражайший, — Арсений открыл дверь и рукой пригласил художника зайти.

     Антон прошёл и осмотрелся. Комната была большой и светлой. Книжные шкафы у каждой стены, уютные кресла, большие окна. Всё это вызвало почти детский восторг у смотрящего. Шастун любил читать.

     До дрожи. До помутнения рассудка. До щенячьего визга.

     И всё это произошло с ним, когда на его плечо сзади легла сильная и горячая рука.

     -Нравится? — услышал Антон у своего уха чарующий и хрипловатый голос.

     -Даа, — протяжно ответил Антон.

     Его сейчас не волновало, что сзади к нему прижался Арсений Сергеевич. Думать о том, почему граф так поступил, не было никакого желания.

     -Я люблю читать, — просто сказал Попов и отстранился.

     -Я тоже, — ответил Шастун.

     -Тогда думаю, что с местом мы определились.

     После этого до Антона, наконец, дошло, что только что случилось.

     Чёртово графское обаяние. Где вы его берёте?

     Пристально осмотрев комнату, портретист выдал:

     -Присядьте, пожалуйста, в кресло.

     Арсений Сергеевич снова улыбнулся и выполнил просьбу художника.

     -Всё не так. То есть так. Но не так.

     -А как должно быть? — спросил заказчик, но Антон его не слушал.

     -Встаньте, пожалуйста, — торопливо и беспокойно продолжил свои размышления вслух юноша.

     Арсений покорно встал. Тут же кресло было подвинуто и переставлено.

     Снова просьба сесть, снова недовольство. Передвижение кресла, столика, торшера, книг на заднем плане полностью поглотили Шастуна. Он ничего не слышал: ни бесконечных усмешек Арсения Сергеевича, ни боя часов, ни шума за окном. Антон всё время дергал графа. Тот лишь улыбался и помогал юноше с перестановкой.

     В реальность Шастуна вернула его собственная зарисовка. Когда он в очередной раз подбежал к камину, то заметил, что на нём стоит вид Темзы. Он отдал Попову этот набросок в их первую встречу. Как он из кабинета очутился в библиотеке? Наверное, хозяин принёс его сюда. Но зачем?

     -Мне очень понравилось, Антон, — как бы отвечая на вопрос застывший в глазах художника, сказал граф.

     Светловолосый с благодарностью посмотрел на Арсения.

     -Давайте решим, как вам лучше сеть. Фон готов, — радостно сообщил Шастун.

     Выбор позы тоже был похож на выступление в бродячем цирке. Антон постоянно просил графа изменить выражение лица, повернуть голову или подвинуть ногу. Ничего не выходило. Вернее выходило здорово, но не так, как этого хотел художник.

     -Можешь прикоснуться ко мне и сделать так, как видишь. Не укушу, — наконец сказал Попов.

     Антон наклонился к голове и немного повернул подбородок Арсения Сергеевича так, что их лица оказались в непростительной близости.

     -Только если сам не попросишь, — лукаво добавил Арс.

     -Я запомню, Арсений Сергеевич, — смотря графу прямо в глаза, тихо ответил Антон.

     После этого странного диалога Антон отошёл от мужчины и начал делать набросок. На это ушло чуть больше часа.

     Арсений наблюдал за художником и думал о том, что весь его гнев и стремление к справедливости и наказанию преступника рассеиваются, когда рядом с ним оказывается это солнце с пшеничными волосами и необъятно зелёными глазами. Он сам не понимал, что такое с ним творится. Но казалось, что вся эта суета юноши, его высунутый кончик языка и унизанные кольцами пальцы успокаивали Попова.

     Идиллию нарушил Альфред, который зашёл сказать, что пятичасовой чай готов.

     -Арсений Сергеевич, думаю, что сегодня можно не продолжать. Я почти закончил набросок, — сказал Антон.

     -Хорошо, Шастун, как скажешь. Когда тебе будет удобно продолжить? — устало ответил Попов.

     -Граф, я в любое время к вашим услугам, — с улыбкой произнёс художник.

     -Я запомню, Антон Андреевич.

     И после короткой паузы продолжил:

     -Завтра у меня дела, как насчёт пятницы? — спросил Арсений.

     -Буду ждать с нетерпением, Арсений Сергеевич.

     -Может, останешься на чай?

     -Граф, простите, мне неловко, — не особо внятно приводил аргументы Шастун.

     -Да пойдем, я же уже говорил, когда кусаюсь.

     Спускаясь по лестнице, каждый думал о своём: Антон о том, что сейчас происходит и как он вообще тут оказался, Арсений же решил начать выведывать информацию.

     Сидя за чайным столиком в гостиной, мужчина и юноша не знали, как начать диалог. Наконец, Арсений прервал повисшую в воздухе тишину:

     -Давно ты увлёкся живописью?

     -Да, мне было шесть лет или около того, уж точно не помню. Мой старший брат тогда уже вовсю занимался этим, — как-то скомкано ответил Антон.

     -Твой брат Павел Воля?

     -Ага, он стал успешнее меня. И я очень рад за него, —радостно сообщил художник.

     Они ещё долго разговаривали. Антон рассказал о своём детстве, о приёмной семье, увлечении живописью, а Арсений об университете и открытии фирмы. Оказалось, что у сирот довольно много общего. Но Попов упустил все моменты, в которые было бы уместно спросить об отце Шастуна.

     Он не смог. Не смог и всё тут.

     Граф по себе знал, как больно вести непринуждённый разговор о потерянных родителях. Когда, сохраняя маску спокойствия и смирения, внутри тебя бушует ураган, сносящий всё на своём пути. Как после подобных диалогов ты до крови разбиваешь руки о стены. А у мальчишки одна и так была перемотана. Так нелепо получить травму. Очень в духе юнца. Такой милый и неуклюжий. С таким жаром говорит о любимом деле.

     Арсений не коснулся и темы скандала. Ещё не время. Потом он сам мне расскажет. Так успокаивал себя Попов.

     Время пролетело быстро, Антон засобирался домой.

     -Оставишь зарисовку сада? — спросил у художника граф.

     -Только когда закончу. До пятницы, Арсений Сергеевич.

     -До свидания, Антош.

     Зайдя домой, даже через дверь, Шастун встретил хозяйку.

     -Как все прошло? Он не издевался?

     -Он необыкновенный, — широко улыбаясь, ответил Антон.