Не прошло и получаса после отбытия художника, как входная дверь распахнулась, и на пороге появился Арсений. Он быстро поздоровался с дворецким и горничной, и спросил:

     -Как там наш гость? И изволила ли встать моя сестра?

     -Они вместе позавтракали, после чего ваш портретист ушёл, а Оксана Сергеевна читает в библиотеке.

     -Спасибо, Алёна.

     Попов быстрым шагом поднялся в библиотеку. Оксана сидела с книгой, но было заметно, что её мысли где-то далеко. Поздоровавшись, Арсений сразу перешёл к сути и пересказал монолог Выграновского-старшего.

     -Не вижу причин Стасу убивать отца. Они были не разлей вода и не разбей кирпич. А насчёт подброса нелегальных товаров что думаешь? — уточнила Окси.

     -Уверен, что это связано. Как — ещё не знаю. Визит Стас мог нанести из приличия. Он не стал бы ввязываться в незаконные авантюры. Может быть, они собирались донести в полицию об угрозах, а отца убили. Но вся подробная информация наверняка была бы в газетах. Оксан, тебе нужно продолжать искать.

     -Или нам надо обсудить всё с Шеминовым. Мы же можем ему доверять?

     -Даже не знаю, сейчас все знакомые отца под подозрением.

     -Ладно, будем разбираться сами. Как насчёт Антона? Он что-то знает?

     -Не думаю, он упоминал, что его отца в чём-то обвинили, поэтому он остался сиротой.

     -Мне хочется ему верить, очень обаятельный и милый парнишка. Ты же помнишь, что сегодня вы продолжаете работу над портретом?

     -Конечно, он придёт?

     -Обещался.

     Арс остановил взгляд на зарисовке Антона. Она всё ещё стояла в библиотеке.

     -Арсюш, ты странно себя с ним ведёшь. Почему?

     -То есть как это странно?

     -Ну ты как минимум привёл его ночевать после третьей встречи, выстрелил в грабителя, напавшего на него…

     -И обнял его при встрече.

     -Что?

     -Что?

     -Обнял при встрече? Арс, ты точно нормально себя чувствуешь?

     -Я не знаю, зачем я это сделал. Хотелось защитить его от мира, который с ним так несправедливо обошёлся.

     -Это точно единственная причина?

     -Не знаю. Правда, не знаю. Мне некогда было это обдумывать и разбираться. Есть проблемы и поважнее.

     -Смотри у меня.

     После Оксана покинула Арса и отправилась в архив Таймс. Ей же нужно узнать, не нашёл ли Алексей что-то новое по делу. Или дело не только в убийстве отца?

***

     Мне нравится Попов.

     Так. Давайте разберёмся.

     Мне. Это мне, Антону Шастуну. Бедному художнику в опале, живущему у чёрта на куличиках.

     Нравится. То есть я возбуждаюсь, вожделею и удовлетворяю себя представляя его.

     Попов. Молодой, красивый и накачанный, стоп… Я не о том. Молодой граф, который нанял его в качестве художника. Мужчина. А это на секундочку незаконно. Вернее, карается только содомия, если её возможно доказать. Но ведь никто не говорит об ответной реакции того же характера. С чего бы Арсению нравился тощий юноша. Конечно, были моменты, которые вселяли неубедительные надежды, но никаких гарантий и не было.

     Часы пробили четыре часа. Встреча условлена в шесть.

     Блииин. Я слишком сильно увлёкся. Не надо было так тупить и заниматься не богоугодными делами.

     Шастун хотел было схватить портрет и сумку с красками и кистями в охапку, а затем стараться добежать до дорогущего квартала, в котором жил Попов, но запутавшись в ещё спущенных штанах, юноша с грохотом упал на пыльный пол. Опять заныл лоб, на котором уже красовалась шишка. От удара начали саднить коленки и задница. Ну конечно, после неумелого растягивания и активных движений пальцами приятно не будет никому. Антон тяжело приподнялся и сел. Заболело сильнее.

     Зашибись.

     Зеленоглазый потёр ушибленное чело и почувствовал, что на нём осталась какая-то вязкая и липкая субстанция. Ну конечно, кончить кончил, а вытереть забыл. Пол, руки и лицо были перепачканы спермой.

     Антон взглянул на набросок.

     Вот так и побегу к этому дьяволу: с семенем на теле, без штанов и с подготовленной дырочкой. Молодец, Шаст, мастер обольщения.

     Убравшись на скорую руку и приведя себя в более-менее приличный вид, художник водрузил на себя мольберт, бережно завернутый набросок, сумку со всем необходимым и покинул своё пристанище.

***

     Без трёх шесть. Не опоздал.

     Стандартная процедура. Постучать в дверь, поприветствовать Альфреда, дождаться его приглашения в гостиной, подняться в библиотеку. Отрыть дверь и облажаться.

     На этот раз врезаться в Попова.

     Ну что за день, а?

     Граф стоял около самой двери, рассматривая полюбившийся вид Темзы, как дверь открылась, и худощавое чудо влетело в него и уронило на пол.

     -Привет, Антон, — поздоровался граф с мальчишкой, лежавшим у него на груди на полу в библиотеке.

     -Здравствуйте, Арсений Сергеевич, — ошарашено ответил вошедший. — Извините, я не хотел.

     -Точно?

     Шаст понял, что с силой сжимает мускулистые плечи графа. Ослабив хватку, художник ответил:

     -Не точно.

     Пару секунд они позволили себе тонуть в глазах друг друга. Арсений бы продолжил это делать, но Шастун опустил взгляд и начал подниматься. Граф последовал его примеру.

     -Ты всегда такой неловкий?

     -Нет, только в некоторые дни, — почти сухо проговорил русоволосый.

     -И сегодня один из них, как я погляжу, — Попов подошёл к собеседнику и очень мягко провел большим пальцем по ушибленному лбу.

     -К несчастью для вас, сшибаю всё на своём пути, — уже мягче ответил Шастун.

     Неожиданно Арсений спросил:

     -Вспоминал меня сегодня?

     -Даа, — с плохо скрываемым смущением ответил Антон, восстанавливая в памяти своё признание и эйфорию. — А что?

     Граф весело улыбнулся:

     -Да ничего, Тоша.

     Немного сбитый с толку Шаст перевёл разговор в спокойное русло:

     -Сегодня мы доделываем набросок, думаю, что к цвету переходить нецелесообразно. Время позднее.

     -Ты всегда можешь остаться переночевать тут.

     -Спасибо, конечно, но думаю, что мне стоит ночевать дома.

     А то начну во сне выкрикивать ваше имя и молить трахнуть меня. Немного неловко, да?

     Антон надеялся, что не сказал это вслух, но по этому идеальному лицу с вечной усмешкой никогда нельзя было судить наверняка. Но в этот раз судьба миловала Шастуна, и Попов занял место на кресле в той же позе, которую они так тщательно выбирали в прошлый раз.

     Пока Антон творил чудеса карандашом, Арсений глубоко задумался. Что его связало с этим юношей? Почему его так тянет к нему? К чему все эти обнимания, падения и двусмысленные фразы. И не кажется ли, что Тоша тоже чувствует, что между ними что-то происходит и его это устраивает. Зачем он, граф, постоянно ищет повод прикоснуться к этому хрупкому созданию?

     Оксана права. Причина была не одна. Кажется, что ему нравится Шастун. У графа уже были половые контакты с мужчинами и его это не смущало. Если мальчишка не против, то почему бы и нет. Он интересный, умный, смешной, невероятно красивый, обаятельный.

     И он Шастун. Сын подозреваемого в убийстве отца. Так нельзя. Но этот ангел так и манит к себе. Арсений наконец признался себе в том, что ещё в первую встречу хотел прижать его к стене, разорвать ту рубашку, покрыть шею засосами, а потом бросить на письменный стол и страстно отыметь юношу. Осознание пришло как-то резко и неожиданно. Если бы не рабочий подход Попова к делам, он не был бы настолько сдержанным и всё понял бы сразу. В конце концов, если такие отношения будут, то исключительно в тайне. И никто не будет досаждать его мальчику. Теперь только его. А с убийством всё не так просто. Андрей Шастун был другом отца, как и Стас Шеминов. Значит, в деле был замешан кто-то ещё. Так топорно всё быть не могло.

     Пока граф отстранился от реальности и погряз в самоанализе, его тело начало непроизвольно двигаться, а Антон, уже в который раз просивший мужчину вернуться в изначальное положение, но не получавший отклика, хлопнул в ладоши.

     -Арсений Сергеевич, можно выходить из астрального измерения. Вы сместились, я не могу закончить набросок.

     Попов взглянул на Шастуна совсем другими глазами. Юноша стал за пару дней таким родным, что нельзя его потерять.

     -Тогда подойди и поправь, Тоша, -бархатным и сводящим с ума голосом парировал Попов.

     -Оу. Хорошо.

     Лишь бы не спалиться, когда я к нему подойду. Лишь бы, лишь бы.

     Антон начал аккуратно поправлять руки графа.

     Посмотрел бы я на парламент, который запрещал гомосексуальные связи, если бы в палате сидел Попов. Они бы умерли от этого воплощения эстетики. От этого крышесносного запаха, заполонившего всю комнату. Они бы все извивались у него под ногами, умоляя вставить в их дырочки увесистый инструмент графа. Который, кстати встал.

     Стоп, что? У него встал?

     Арсений не смог себя контролировать, когда только что признал свою симпатию к художнику, а тот так нежно и робко начал трогать его тело. Он проследил за взглядом художника. И понял, что он уцепился за начинавший крепнуть член.

     -Нравится? — хрипло спросил граф.

     Антон зарделся от осознания того, что заказчик заметил это минутное помутнение, но всё ещё был сбит с толку от такой реакции организма на своё присутствие.

     Он не знал, что можно было ответить, кроме чистосердечного раскаяния, но ситуацию спасла Оксана, вошедшая в библиотеку. Её взору представилась интересная картина: возбуждённый брат и красный как бутон Антон на расстоянии в пару дюймов страстно смотрят друг другу в глаза.

     -Добрый вечер! — громко поздоровалась Окс, чтобы не нарваться на неловкую ситуацию.

     Антон тут же отстранился от мужчины и поприветствовал вошедшую:

     -Добрый вечер, Оксана Сергеевна.

     -Здравствуй, сестра, — добавил Арс.

     -Надеюсь, что я не помешала.

     -Нет, что ты, мы почти закончили. Правда, Антон?

     -Совершено верно, Арсений Сергеевич.

     Оба были растеряны появлением Поповой. Та, почувствовав это, решила ретироваться.

     -Что же, не буду отвлекать, просто зашла поприветствовать.

     Ну-ну, почти закончили они. Судя по всему, только начали.

     -Кстати, Антон, ты испачкался в краске. Она на лице, — добавила Оксана и покинула комнату.

     Всё бы ничего, но Шастун не использовал краску сегодня. Ведь они завершали набросок карандашом.

     -Она там с начала твоего визита, наверное, так увлёкся рисованием, — на этом слове Попов сделал акцент, — что не заметил её.

     Катастрофа. Я не умыл лицо после того, как испачкался в своей сперме. И проходил с ней на лице перед человеком, на которого я дрочил. Замечательно.

     -Да, пожалуй, не заметил, — в край смущённо ответил юноша.

     Окончание наброска прошло в гробовой тишине. Шастун не знал, куда себя деть, потому с головой ушёл в работу, а Арсений плотоядно смотрел на него. Потому что он сразу понял, что это не краска. А мальчик признался, что вспоминал его сегодня.