Когда боль от мучительных перемен сглаживается временем, нельзя расслабляться. Нельзя думать, что худшее осталось в прошлом, и что больше ничто не способно поразить. Стоит этим коварным мыслям только зародиться — как перемены нагрянут опять. Опять нагрянут тревога и страх, и жизнь снова полетит к чертям.

Пожалуй, это один из основных законов подлости.

Я металась из угла в угол и едва не рвала на себе волосы, обуреваемая страхом, гневом и растерянностью. Что тому типу было от меня нужно? Зачем он ко мне подсел и завел странный разговор?

Все-таки уходить не стоило. Стоило подробно его расспросить. А при необходимости — применить силу, чтобы был сговорчивее. Или сразу же начать с этого.

Пытаясь выровнять дыхание, я облокотилась на подоконник. На улице разыгралась настоящая метель, которая продолжала усиливаться. И это именно тогда, когда я понадеялась на теплую зиму.

Очередная подлянка.

Цыкнув, я пригладила растрепанные волосы.

Не идти же обратно, чтобы взяться за наглеца всерьез? По такой-то погоде, в которую он и сам наверняка оттуда ушел? Подозрительные личности случаются с каждым, и бегать за ними — последнее дело. Держаться от незнакомцев на расстоянии — основа основ.

Эти внушения приводили меня в равновесие.

Вдоволь налюбовавшись метелью, я рухнула в кровать с первой попавшейся книгой, приберегая пылкость для грядущей тренировки. Физические нагрузки — лучшее лекарство от тревожных дум.

Вымещая гнев на Адрагане, я не испытывала стыда. Он понимал, что злилась я не на него. Но это его понимание, тронутое сочувствием, сменилось огнем азарта — он проникся моим боевым настроем. А его азартом проникалась я.

Впервые за много дней я получила удовлетворение от драки. Оно растекалось по нутру теплом, а по телу — сладкой болью, делающей сильнее. Тренировка взбодрила меня и вселила веру в то, что связь с Адраганом было возможно укрепить.

Хотя бы с ним.

А утром, когда вьюга наконец улеглась, я отправилась на прогулку с чистым разумом. С разумом, очищенным не только от тревог, но и от некоторых воспоминаний, эти тревоги причинявших. Таким воспоминанием, например, был тот подозрительный тип, которого я благополучно отправила на задворки памяти.

Ненадолго.

Он вылез из тех задворок тогда, когда обнаружился на той самой скамейке.

Заприметив его издалека, я замерла. Обознаться было невозможно, пусть в его внешности и произошли некоторые перемены. Его черные волосы теперь казались седыми оттого, что были припорошены снегом, и он сам был весь в снегу. Словно он так и не покидал своего поста. Словно чего-то ждал. Или кого-то.

Я стиснула зубы и кулаки, намереваясь гордо прошествовать мимо. Не менять же маршрут прогулки из-за его присутствия? Какое мне до него дело?

Но когда я с ним поравнялась, он не то что не обратил на меня внимания — он не шелохнулся вообще. Веки его были прикрыты, как если бы он дремал… или умер. Он источал умиротворение, сравнимое со смертью, и я забеспокоилась, откинув свою гордость в сторону.

Ну не умер же он, правда?..

Во мне зашевелилось чувство вины. Хотя если уж он и замерз насмерть, это была точно не моя вина. Не я же его держала на холоде.

Сглотнув, я осторожно к нему приблизилась и потянула руку к шее, чтобы проверить пульс. Но когда я почти его коснулась, веки его дрогнули. Я отшатнулась от него, как от огня, и попыталась придать себе невозмутимый вид.

Его взгляд обрел осмысленность не сразу, но сразу впился в меня.

— Неужели так и сидел тут со вчерашнего дня? — придала я голосу издевательские нотки, скрывая за ними дрожь.

Нет защиты лучше нападения.

Он, пару раз моргнув, лениво стряхнул фальшивую седину.

— Да.

— Что, прям вот так и сидел? — уже по-настоящему опешила я.

Ответом послужил смешок. Выдохнув вспыхнувшее раздражение, я продолжила допрос.

— И были веские причины?

— Ждал тебя.

Он откровенно надо мной потешался, будто видел меня насквозь. Я угрожающе сощурилась, демонстративно потирая кулаки, и тогда мой незадачливый собеседник примирительно вскинул руки.

— Ладно-ладно, неудачная шутка. На самом деле мне некуда идти.

— Вообще некуда? — переспросила я, поборов ступор.

— Вообще, — пожал он плечами с беззаботной улыбкой.

До чего блаженный человек! Даже факт отсутствия ночлега совершенно его не волновал.

И притом он не был похож на бедняка — одет как с иголочки, в стильное пальто и выглаженные брюки. Прическу, пусть и растрепанную погодой, неряшливой было не назвать, да и на щетину — ни намека.

Что-то не верилось.

— По мне не скажешь, да? — уловил мою подозрительность он, но не растерял наигранной улыбки.

Я кивнула, и он встал, отряхиваясь от снега. Я отступила на пару шагов назад.

— Ну, жизненные обстоятельства бывают разными, — прокряхтел он, согнувшись. — Тебе ли не знать.

— У всех что-то случается в жизни, но мне надоели твои мутные намеки. — Мое терпение достигало предела. — Если не объяснишься — отсутствием жилья твои беды не ограничатся. К ним добавится, например, разбитый нос. Или что похуже. Кто ты такой и что тебе от меня надо?

Он закончил отряхиваться и выпрямился, и тут пошел снег. Мысленно я позлорадствовала — скоро его обсыплет опять, и усилия окажутся тщетными.

Законы — на то и законы, чтобы распространяться на всех. В том числе и законы подлости.

— Да, мне действительно кое-что от тебя нужно, — после заминки отозвался он. — Рад, что ты спросила, потому что сам я не знал, как начать разговор.

— Мой вопрос, кажется, был не только про это. Думаешь, я помогаю каждому странному типу, который не удосуживается хотя бы представиться?

— Что ж, справедливо. Имя — Эрха́рт, но оно ни о чем тебе не говорит. А вот кто я такой… Пока объяснить трудно. Сходу могу сказать только то, что я не человек. Не совсем человек.

Ну, уж этим меня было не пронять. Всякого навидалась.

— Дух, что ли?

— И не совсем дух, — покачал головой Эрхарт. — Если ты не против, обсудим это попозже. Это сложно вот так сразу понять.

— Ладно, — уступила я. — Обычно подозрительных типов я отправляю далеко и надолго, но ты слишком подозрительный, чтобы вот так просто тебя отпускать. Как говорится, врагов держи к себе еще ближе, чем друзей. Судя по тому, что ты искал конкретно меня с конкретной целью, мне представляться не надо?..

— О, еще бы, — проговорил Эрхарт вкрадчивым, до боли знакомым тоном. — Ты — Хлоя. Проводник «Небесного экспресса». Собственно, это и есть причина, по которой мне нужна именно ты.

Вместо удивления на меня навалилась какая-то смиренная обреченность. Меня так долго окружали странности и чудаки, что иногда я сомневалась в том, что смогла бы без всего этого жить.

— Ты и впрямь много знаешь, — протянула я. — Впрочем… Чего другого ожидать от того, кто указал мне путь к небесам? — отзеркалила я проникновенную усмешку Эрхарта, наслаждаясь его реакцией.

Но от ступора, к сожалению, он оклемался быстро.

— Путь к небесам? — попытался искренне удивиться он, но опоздал — с потрохами себя уже выдал. — О чем ты?

— О том, что у меня отличная память на голоса.

У меня еще оставались сомнения, но он развеял их сам.

Эрхарт промолчал, но в молчании его не было сожаления, неловкости или вины. Его совсем не смутило то, что я его разоблачила. Наоборот — он держался так уверенно, словно этого и добивался. Словно меня проверял.

— Ладно, подловила, — признал он. — У тебя — отличная память на голоса, а у меня — отличная чуйка на таланты, а еще я знаю каждую лазейку на небеса. В конце концов, с проводниками у нас вечно дефицит…

Я деланно поцокала.

— А если бы ты ошибся? Если бы у меня не было… таланта? И если бы я свалилась не с той горы? Что тогда?

— Тогда ты бы погибла, — невозмутимо ответил Эрхарт. Ну да, подтолкнуть человека к смерти — обычное же дело… — Но я никогда не ошибаюсь. Может, продолжим разговор в другом месте?

Его волосы снова начинали «седеть», но Эрхарт не подавал признаков переохлаждения, в то время как меня бил озноб. А он умудрился провести на морозе сутки… Да уж, нормальный человек такого бы не перенес.

Куда его вести, думала я недолго. Хоть мне и было не по себе, — все-таки я воспитана с незнакомцами не шататься и уж тем более не звать их домой — но Эрхарт вызывал слишком много вопросов.

Побрела я медленно, — прогулку, все же, никто не отменял — а он смиренно держался позади и не издавал ни звука, сливаясь с пространством.

В какой-то момент я перестала замечать его присутствие, таким бесшумным он был, и я смогла по-настоящему насладиться прогулкой. Заснеженные пейзажи волшебной зимы, в которых будто застыло время, вселяли в меня покой.

Зимы, о которой я мечтала.

Из витания в облаках меня выдернул оклик Адрагана — слишком громкий для снежного затишья.

— Хлоечка! — Он приветственно махнул мне рукой, но вдруг подобрался, как перед атакой, и в голосе его зазвучала настороженность, граничащая с угрозой. — Все в порядке?

Я кивнула и остановилась, недоумевая над резко переменившимся поведением друга. И тут позади пронзительно скрипнул снег. Шаг Эрхарта не успел слиться с моим, и я вспомнила про его существование.

Он-то Адрагана и насторожил.

— Что это еще за кадр? — нахмурился Адраган, подходя ко мне ближе. — Мне кажется, или он идет к тебе слишком близко? Тебе не нужна помощь, Хлоя?

Я коротко оглянулась на равнодушного Эрхарта, не обратившего на моего друга никакого внимания, и улыбнулась второму.

— Ах, этот. Не переживай, это мой дальний родственник, что-то вроде кузена. Я согласилась приютить его на пару дней. Если мне что-то в нем не понравится… Я и сама сделаю ему больно. А если мне покажется это недостаточным, я обязательно позову тебя.

Адраган подхватил мою улыбку, и морозный воздух раскалился его кровожадностью так, что и мне стало жарко.

— Заметано.

Но Эрхарт сохранял абсолютное безразличие, будто это угрожали не ему.

В прихожей я небрежно скинула с себя куртку, а он педантично вешал пальто на крючок и ровненько ставил обувь. Не ждала такой аккуратности от подобного наглеца… И такой молчаливости — а каким же красноречивым поначалу был!..

Я разлила чай по кружкам, а Эрхарт все молчал, погруженный в свои мысли. Он молчал и тогда, когда чай остыл до того состояния, когда его можно пить без страха обжечься. Ну, его дело. Я не скучала — слишком завораживающе падал снег за окном.

Но когда моя кружка опустела, а он к своей так и не притронулся, меня уже всерьез подмывало что-нибудь с ним сделать, чтобы вернуть в реальность.

— Необязательно сразу переходить к делу, если для тебя это так сложно, — нарушила я опостылевшую тишину. — Просто расскажи немного о себе, раз уж про меня столько знаешь. Вот ты сказал, что ты не совсем дух. Тогда кто ты? Зачем меня искал, зачем подтолкнул к небесам и как вообще разглядел во мне «талант»?

Отмерев и немного помедлив, Эрхарт вздохнул, обхватывая ладонями холодную кружку.

— Как разглядел талант… Я много блуждал по городу, и однажды встретил тебя. Ты заинтересовала меня тем, что неприкрыто пялилась на призраков — такой талант не разглядеть сложно. Я стал за тобой наблюдать. Понял, что у тебя проблемы с работой, а на небесах как раз нехватка кадров. Поэтому и подтолкнул тебя к небесам. Хотя, скажу тебе по секрету… Не каждый из живых, кто туда попадает, становится проводником.

Я крепко сцепила руки в замок, чтобы случайно не обнаружить их на его лице. Наблюдал за мной, значит… То есть — следил. И видел во мне не человека, а недостающий кадр. И сколько это продолжалось — неизвестно.

Ну не мерзавец?

— Ты всех талантливых приманиваешь к горе? — собрала я самообладание в кучу, но в голос все равно проникли раздраженные нотки.

— Кого как, — спокойно ответил он и отпил чай. — Некоторых маню к реке. Иногда завлекаю в пещеры. На старые кладбища или поля давних битв. Чем богаты, туда и зовем. Туда, где истончилась грань.

— И не все из этих талантливых становятся проводниками?

— Не все. В основном их вербуют на станции. Но чаще всего они не выдерживают на небесах и пары дней.

— Так я у тебя такая не первая, — деловито покивала я. — А когда ты других таких находил, тебе тоже было некуда податься? Так и скитался все это время по улицам?

Эрхарт сконфуженно передернул плечами, и я приготовилась услышать невнятную ложь.

— Вроде того.

Дальше я не допыталась — инициативу перехватил он.

— Лучше скажи мне, Хлоя… — проникновенно вымолвил он. — Много ли ты знаешь о небесах?

— Ровно столько, сколько нужно проводнику, — пробурчала я и уткнулась в пустую кружку.

Эрхарт надавил на мое больное место так же, как я дернула его за ниточку лжи. Он искусный мститель, и мне неоднократно предстоит в этом убедиться.

— К сожалению, это так. — Эрхарт натужно хмыкнул, подтверждая неважное положение дел. — Каждой должности — свои обязанности и знания. И знаний ровно столько, сколько необходимо для службы. Ни больше, ни меньше.

— Это логично.

Я не понимала, к чему он клонил. Меня, конечно, саму огорчало то, что сведений нам недодавали, но установившегося порядка вещей не изменишь пустыми разговорами.

— Если сложить знания всех работников, получится общее представление о загробном мире, хотя и все равно дырявое, — продолжал Эрхарт. — Но представители разных должностей особо не пересекаются — максимум при передаче мертвецов, при которых не поболтаешь. А вне службы никто и вовсе не встречается. О своих коллегах никто не знает ничего. Что уж тут говорить про то, чтобы знать мир?

Скептическое выражение лица я удержала, но слова Эрхарта глубоко меня задели. Всем известные истины, которые он излагал, давно глодали мне душу. Да и, наверное, не только мне.

Я ведь по-прежнему ничего не знала ни о Дэроше, ни о каком-либо другом коллеге, с которым была знакома. Как и все они.

— Но я считаю, что так быть не должно! — внезапно выпалил Эрхарт, протестующе ударив кулаком по столу, но тут же опомнился и сбавил тон. — А знаешь, почему они скрывают всю правду?

На этот вопрос он ответил сам, пристально вглядываясь в меня.

— Потому что боятся.

В воздухе повисла недосказанность и установилась тишина, нарушать которую я не осмелилась.

Отдышавшись после громких речей, Эрхарт вновь заговорил — но уже как-то устало и тихо.

— Их система несовершенна, Хлоя. Точнее… несправедлива. В ней много прорех и неоднозначностей, и если кто-то узнает всю правду, власть бога перестанет быть абсолютной.

— А ты… Знаешь всю эту правду? — заинтересованно уточнила я.

— Знаю. Кое-что узнаешь и ты.

У меня вырвалась досадливая усмешка.

— То есть опять не все?

— Если будешь знать все, то подвергнешь себя опасности, — с сожалением проговорил Эрхарт. — Не то чтобы я считал, что тебе не следует знать всего… Но так будет лучше. Во всяком случае, пока.

— Ладно, проехали, — вяло отмахнулась я, куда-то утратив весь пыл. — Не пора ли сказать, чего ты хочешь от меня? 

— Пора, — согласился Эрхарт и выждал положенную интриге паузу. — Мне нужна твоя помощь, чтобы пробраться на небеса.