Эрхарт подскочил и обернулся на звук. Но, увидев показавшегося из леса мужчину, он расслабился, шагнул ему навстречу и крепко его обнял. Я выдохнула. Незнакомец не был врагом, опасность миновала, но сердце продолжало бешено колотиться в страхе.

Мужчины расцепили объятия, и незнакомец обратил внимание на меня. Он был немолод; его взлохмаченные волосы, почти касающиеся плеч, были тронуты сединой. Под его заинтересованным взглядом я съежилась, чем вызвала у него смешок.

— Так это и есть твой помощник, Иммануил?

Эрхарт недовольно цыкнул.

— Я давно отрекся от этого имени. Сколько раз можно просить не называть меня так, Минкар?

— Прости-прости. Не удержался. Так кто эта девушка?

— Как ты и сказал, она мой помощник, — ответил Эрхарт, который, оказывается, и не Эрхарт. Сколько же он мне лгал? И чего еще я не знала? — Я добрался сюда только благодаря ей. Ее зовут Хлоя. Она — проводник душ.

Распрямив плечи, я важно кивнула и встала со скамьи, протягивая Минкару руку. Страх постепенно унимался.

— Не скажу, что знакомство вышло приятным, но я все равно ему рада, — сдержанно проговорила я, и Минкар пылко пожал мне руку.

— Мне нравится твоя честность. Как ты уже поняла, меня зовут Минкар. В какой-то степени я тоже помощник Эрхарта, но только не проводник, — подмигнул он задорно.

— А еще Минкар мой друг, — дополнил Эрхарт. — Не обижайся, если он будет проявлять к тебе излишнюю… снисходительность. Он думает, что присматривать за всеми — его святой долг.

— Почему «думает»? Я и так за всеми присматриваю. В первую очередь — за тобой.

— Да-да. — Эрхарт закатил глаза. — Лучше скажи, что ты тут делаешь? Мы как раз направлялись к вам.

Минкар мигом посерьезнел и перестал походить на веселого чудака. В нем просматривался человек суровой закалки, и такая резкая перемена погрузила меня в оторопь.

Друзья Эрхарта были ему под стать.

— В этом-то и дело. Недавно мы переместили лагерь — ищейки твоего папани рыскали слишком близко к тропе. Даже удивительно, что вы на них не наткнулись. Я собирался вас перехватить, но не думал, что вы забрались так далеко.

Эрхарт собранно нахмурился. Я переступала с ноги на ногу, чтобы не окоченеть, и чувствовала себя лишней.

— Они уже добрались сюда... Такими темпами они зажмут нас в тиски.

Минкар удрученно покачал головой, но, заметив мою потерянность, напустил подбадривающую улыбку, раскусить которую мне не стоило ничего. Но как бы ни умел Минкар менять лица, он был прямолинейным и честным, и улыбка его пусть и была фальшивой, а забота — нет, и она по-настоящему грела.

— Ну, время для серьезных разговоров еще будет, да и Хлое здесь с нами скучно. Я ведь собирался отвести вас к новому лагерю, а не разводить болтовню. Идем?

Эрхарт, погрузившийся в свои думы, отозвался не сразу.

— Идем.

И снова потянулся лес. Там, куда нас вел Минкар, тропы уже не было — лишь протоптанные им ранее следы, едва проступающие сквозь толщу снега. Снегопад усиливался, и густые ветви не были ему помехой.

— Далеко идти? — спустя какое-то время спросил Эрхарт, с трудом продвигаясь через сугробы.

Если уж он продвигался с трудом, то обо мне и говорить было нечего: я еле плелась позади и прилично отставала. Вдобавок ко всему усиливался мороз — или мне так казалось потому, что я просто замерзла.

— Придется немного потерпеть! — крикнул Минкар. — Мы уже близко. Поднажмите!

Эрхарт, вместо того чтобы поднажать, притормозил и обернулся ко мне. И лишь тогда, когда я с ним поравнялась, он возобновил путь.

Участливость Эрхарта грела меня так же, как и чуткость Минкара, но что-то все равно мешало мне ему довериться. Он столько мне лгал!.. Утаил свое истинное имя и истинную сущность, и намерения свои до конца не раскрыл.

И теперь, когда Эрхарт шел рядом, все мои мысли вертелись вокруг него. От вопросов меня удерживало только то, что губы онемели от холода, — внятно говорить я была не в силах, но смотреть мне не мешало ничего. Эрхарт, уловивший мою пытливость, коротко на меня оглянулся и качнул головой, как бы говоря: «Потом».

Все потом. Ведь он обещал. Обещал, что больше не будет тайн. Ни единой. И обижаться на него за то, что он обманывал меня раньше, не было никакого смысла, если он признался в этом сам.

Но никакие доводы не унимали мою обиду.

Так же, как Эрхарт подождал меня, Минкар дождался нас. Он отнесся с пониманием к тому, что Эрхарт под меня подстроился, и не осудил нас за нерасторопность, хоть она и могла нас погубить.

— Скоро будем на месте, — тихо произнес он.

Когда мы остановились, я сначала и не поверила, что мы дошли, — небольшой деревянный дом казался продолжением густого леса. Горевший неподалеку костер я бы тоже не обнаружила, если бы Минкар не подвел нас ближе, — огонь, погруженный в яму, не испускал дыма, а от непогоды его укрывал навес.

У костра грелись люди. Всего-то три человека, но и они вызывали во мне смятение. Мой разум никак не принимал тот факт, что в лесах, представлявшихся из окна поезда бесконечными, мертвыми и пустынными, кто-то и вправду обитал.

Но оттого, что кто-то в них обитал, леса не переставали быть мертвыми и бесконечными.

Два юноши и девушка, примерно мои ровесники, вскинулись на звук шагов. Минкар улыбнулся и махнул им рукой, следом улыбнулся и Эрхарт, а я растерянно притаилась за их широкими спинами. Но я не очень-то волновала этих незнакомцев; они радостно приветствовали моих спутников.

— Ну наконец-то, принц!

— Как там на земле? Много чего изменилось?

Шквал вопросов обрушивался не на меня, но я все равно перед ним стушевалась. Вырисовывающаяся картина правды сбивала с толку тем, насколько была невероятной — и насколько очевидной.

— Позже поговорим, — добродушно посмеивался Эрхарт. — Мы устали с дороги. И да, я же просил не называть принцем того, кто не собирается становиться королем. Пропустите в дом?

Эрхарт разговаривал с ними таким же тоном, каким со мной, когда упрашивал пойти за ним, и со стороны слышать его было жутко.

Лицемер.

Его подопечные дружно кивнули и расступились. Проходя мимо них, я поежилась под натиском их любопытства, но враждебным оно не было.

Едут они в поезде или бродят в лесах — души одинаковы по своей любознательной природе, и на мгновение я ощутила себя в родной обстановке. Недоставало лишь стука колес.

В доме было не теплее, чем снаружи, но стены почему-то внушали мне покой.

— Мы не отапливаем дом, чтобы не привлечь никого дымом, — пояснил Минкар, каким-то образом распознавший мои мысли. — И костры разводим с осторожностью.

Гостиная была пуста. Либо никто не хотел заниматься ее обустройством, либо так и было задумано, чтобы она могла вместить себя как можно больше людей. И на все это пространство нас троих было до смешного мало.

— Где остальные, Минкар? — спросил помрачневший Эрхарт.

— Ищут путь, — пожал плечами тот. — Как и всегда. Хей, мы вообще-то уже далеко продвинулись!

Эрхарт с тяжелым вздохом опустился прямо на пол. Его напускная уверенность впервые с него слетела, обнажив смертельную усталость и тяжесть груза на его плечах.

Имела ли я право его судить? А кто вообще имел такое право? Даже бог этого права не имел, пусть на него и замахнулся.

Гостиная заполонялась давящей тишиной. Всю дорогу досюда я представляла, как расспрошу Эрхарта обо всем, что хочу знать, но когда возможность наконец представилась, вместо слов я издавала свист.

Эрхарт, взъерошив свои волосы, выпрямился и собрался, как ни в чем не бывало. Будто не было усталости и груза на его плечах.

Тишина давила и на него.

— Ладно, пока ждем остальных, продолжим разговор, Хлоя. — К тому, что он видел меня насквозь, я почти уже привыкла. — На чем я остановился?

— На том, что когда на небесах объявился бог, не все с этим смирились. И что идет холодная война, — отмерла я.

— Ах, ну да...

Минкар, внимавший нам с заинтересованной полуулыбкой, уселся возле Эрхарта, когда тот замолк. Я, оставшаяся стоять одна, тоже умостилась на полу, чтобы преодолеть неловкость.

— Может, давай я расскажу дальше, Иммануил? Тебе будет сложно раскрывать все подробности.

— Опять ты за свое... — протянул Эрхарт безнадежно. — Валяй.

Минкар прокашлялся и придвинулся к нам поближе, а вот речь свою начал издалека.

— Думаю, Хлоя, ты согласишься с тем, что фраза «идет война» ровным счетом ни о чем не говорит. Разве знание того, что «идет война», помогло тебе понять то, что у нас тут творится?

Манерой речи Минкар походил на преподавателя, искренне заинтересованного в знаниях ученика. Я моментально взбодрилась и подобралась, готовясь впитывать каждое слово.

— Не помогло.

Минкар этого ответа и ожидал.

— Чтобы подробнее рассказать тебе про войну, нужно сначала рассказать про так называемого «бога».

Эрхарт заметно напрягся, и лицо его сделалось непроницаемым.

Раз он так легко уступил роль рассказчика Минкару, затронутая тема была для него личной. Слишком личной. И не той, которой бы он гордился.

— Эрхарт, наверное, сказал тебе, что у Элохима полно союзников. Собственно, без них он никогда бы не посадил себя на трон. Души распределяются по направлениям его людьми, которые согласуют свою политику с ним. И политика у него, надо сказать, дикая. Элохим помешан на справедливости, но справедливость у него своя. Не всегда поймешь, чем он руководствуется. Ни в одной религии мы не нашли правил, которые бы он взял за образец. Постепенно его власть укрепилась, и он начал брать на службу людей, которые и не знали о его существовании — тех же самых проводников. Так он обращает мир живых в свою веру, хотя и запрещает работникам трепаться о небесах. Осторожничает, зараза, иначе какие-нибудь ученые или фанатики с земли поставили бы его власть под сомнение. Но самое худшее, что вербует он не только проводников. У него есть охрана. Серьезная охрана. Едва ли не армия, включающая в себя множество служб. За все время его пребывания здесь нам так и не удалось к нему подступиться. Это и в самом начале было сложно, а уж теперь, с его разросшейся империей…

Минкар обреченно махнул рукой. Это была пауза, но не конец; правды об Эрхарте я пока не услышала, и мне не терпелось ее узнать.

— Он взял под контроль поток новоприбывающих душ, — продолжил Минкар, — а нас пытался задобрить. Звал к себе на службу, предлагал место возле себя в Раю... Некоторые согласились, но отказались многие. Нам нужен нормальный мир, каким он был до этого, а не его поганая дружба. Мы не хотим перерождаться и испытывать после смерти все то, что испытывают сейчас души. Мы хотим свергнуть Элохима, чтобы все вернулось в норму. И мы его свергнем.

В голосе Минкара зазвучал отчаянный, решительный гнев, и он снова прервался, чтобы его унять.

— Среди тех, кто ушел к нему на службу, были и верные нам люди, которым мы поручили выведать его слабости и попытаться пошатнуть его положение изнутри. Но они пропали и не выходили с нами на связь — или им так там понравилось, или их вычислили. Дальше становилось только хуже. Раз уж мы не сдались добровольно, Элохим открыл на нас охоту, и его ищейки постоянно рыскают в поисках нас. Но леса здесь такие огромные, что мы можем прятаться еще сотню лет... Хотя наши люди все равно периодически ему попадаются. И мы не собираемся сидеть и ждать, когда нас переловят и заточат в Ад. Ты ведь знаешь, Хлоя, где мы сейчас?

От внезапного вопроса я встрепенулась, слегка растерявшись. Где же мы?..

До места, в которое желал попасть Эрхарт, мы так и не добрались, но были к нему на подступах.

— Мы недалеко от Рая? — неуверенно проговорила я, и Минкар одобрительно хмыкнул.

— Именно. Мы недалеко от Рая. Рай — это пристанище бога, а мы прокладываем к нему дорогу. Но чем ближе к Раю, тем больше стражи, поэтому нам приходится бегать с места на место. Но мы уже близко к цели.

— Поэтому Эрхарту так было нужно, чтобы я провезла его в Рай? Чтобы пробраться туда незамеченным и избавиться от бога?

Эрхарт вздрогнул и почему-то отвел взгляд.

Вот я и нащупала его болевую точку. То, что он от меня скрывал. То, что никакой он не неупокоенный. То, что он...

— Ну... — Минкар обеспокоенно покосился на Эрхарта. — Почти. Посторонних на поезде вычисляют быстро, а Эрхарта так вообще знает в лицо каждая собака из стражи — хорошо еще, что не надзиратели и не проводники. Мы и не рассчитывали, что он доберется прямиком до Рая, но зато он сократил путь.

— Кстати... — призадумалась я. — А ведь поезд остановился не так уж и далеко от вашего лагеря. Совпадение?

— Нет, — раздался вдруг твердый ответ Эрхарта. — Не совпадение. Элохим специально оттягивал рейсы в Рай, чтобы заманить меня на первый же. У него есть соображения о том, где мы можем прятаться, поэтому поезд и остановился там. Он позволил нам бежать, чтобы я привел его к лагерю. Он считает, что в силах меня обхитрить, но все его попытки тщетны. Надеюсь, что он там сейчас рвет и мечет, потому что очередной его замысел провалился, — холодно процедил он, пробрав меня до дрожи. Таким, едва сдерживающим ярость, я Эрхарта еще не видела.

Минкар укоризненно на него глянул и перехватил рассказ, давая ему возможность обуздать эмоции.

— Однажды у Элохима появился сын. Как так вышло, никто не знает, но поговаривают, что матерью была одна из захваченных им душ. Это известие сотрясло весь наш мир — души здесь вот так не рождаются. Возможно, это получилось потому, что Элохим — кто-то вроде тебя, Хлоя... Живой человек, попавший на небеса. И, возможно, потому у его сына проявились силы, которых не было у самого отца. Сын Элохима принадлежал одновременно и миру живых, и миру мертвых; никто на земле не отличал его от живого, и никто на небесах — от души. Сына воспитывали как продолжателя дела отца, как его помощника, и тот поначалу не противился.

— Но потом в процессе воспитания его привели в Ад, — перебил Эрхарт друга, и его гнев преобразовался в горькую иронию. — Потом он выведал настоящую историю небес, а не ту, которую ему навязывали. Одно время он продолжал играть роль послушного сына, потому что надеялся повлиять на отца. Но отец был глух к советам и трон освобождать не спешил, и тогда терпение сына лопнуло.

— Устав — это тоже попытка повлиять? — уточнила я.

— Устав — это попытка повлиять, — со слабой усмешкой подтвердил Эрхарт. — Но не на отца, а на тех, кто на него работает. Жаль, что на всех не сработало.

Я удовлетворенно кивнула. Минкар почесал в затылке.

— Кажется, я тут лишний. Иммануил, я же сам хотел рассказать!

— Как ты видишь, обо всем уже догадались без тебя, — вздохнул Эрхарт. — И от этого имени я отрекся, когда отрекся от отца. Не напоминай.

— Когда сам треплешься о своем прошлом, не говори «не напоминай», — задето фыркнул Минкар.

А мне почему-то стало так спокойно, как никогда еще не было на небесах. Одно дело — догадываться о правде, а другое — когда тебе ведает ее тот, от кого ты больше всего надеялся ее услышать.

— Если раньше Элохим воевал против нас, то теперь — против Иммануила, — подвел итог Минкар. — Эрхарт, перебежав к нам, и усложнил нам дело, и упростил. Элохим еще сильнее ополчился на нас за то, что мы переманили его сына, но Эрхарт просчитывает его ходы наперед и знает много того, что недоступно нам, и это неоднократно нас спасало.

— Ну спасибо за похвалу, ты настоящий друг, — пробурчал Эрхарт с наигранной обидой, чем меня позабавил.

Несмотря на царящий кругом холод, несмотря на ту опасность, которая нас подстерегала, и несмотря на все то, что уже довелось пережить, рядом с Минкаром и Эрхартом мне было по-настоящему тепло и уютно, и я наконец почувствовала себя на своем месте.

И, выплескивая накопившееся напряжение, я все-таки рассмеялась.