Лес вокруг тихо шумел листвой. Деревья расступались в стороны, открывая небольшую полянку всего несколько метров шириной, заросшую пушистой травой; солнце сюда пробивалось сквозь высокие раскидистые кроны отдельными лучами, пятнами падало на землю. Подлесок по краю зарос кустами боярышника и дикой малиной, какими-то цветами, названия которых колдун не мог вспомнить – да и не пытался. Он сидел в густой летней траве, неестественно выпрямив спину, и тени кружили вокруг него, оставаясь всего лишь воспоминаниями, не призраками.

       В тот день тоже был ветер? Был. Но сильнее, чем сейчас.

       Ветер трепал верхушки деревьев, но ниже пробиться не мог, старые толстые стволы и густые кроны защищали от него подлесок. Звериные тонкие тропинки едва проглядывались в траве, но других здесь никогда и не было: люди не бывают в этой части Южного леса, слишком далеко от города и поселков. Птицы, невидимые среди листвы, перекликались издалека переливчатыми трелями.

       - Вы где?

       - Здесь!

       Молодой колдун едва повернулся на довольно далекий звук, безошибочно определяя по голосу: младшая. А где вторая?

       - И я здесь, – ответ задержался на несколько секунд, но все же раздался с другой стороны, и Гарван успел увидеть мелькнувшую между деревьев яркую майку сестры.

       Небо над крохотной поляной просвечивало сквозь ветви – чистое, безоблачное, светлое. Колдун запрокинул голову, бесцельно глядя наверх; листья на фоне болезненно-яркого солнечного неба выглядели черными силуэтами.

       Он лежал на небольшой поляне прямо на траве, глядя в просветы между листвой на темнеющее низкое небо. Пора домой; сестры за пару часов наверняка успели насобирать ягод достаточно, чтобы устать, и не хватало еще попасть под ливень… но уходить не хотелось.

       - Эй, мелкие! Ко мне идите, покажу что-то, - он дождался, пока оба безымянных птенца вернутся к нему, и хлопнул ладонью по траве рядом. – Ложитесь. Глаза закройте.

       Гарван закрыл глаза, позволяя себе раствориться в живой тишине леса; птицы, невидимые среди густой листвы, перекликались переливчатыми трелями и хриплым карканьем, шумел ветер в кронах, тихо журчал ручей где-то совсем недалеко.

       - Слушайте.

       Лес затих перед грозой. Почти замолчали птицы, только изредка тихо чирикая из своих гнезд, стих ветер; привычная живая тишина превратилась в угрожающую, будто замершую в ожидании. Гарван чувствовал, как сестры рядом с ним вслушивались в эту тишину, пытаясь уловить что-то, о чем он говорил.

       Еще немного. Буквально пара мгновений и…

       Небо над Южным лесом раскололось яркой вспышкой и почти сразу – громом, оглушающим, почти физически ощутимым; девчонки, до этого мгновения сосредоточенные на звуках, от неожиданности вскочили с испуганным визгом, рванули зачем-то в разные стороны, к кустам, будто ища там защиты. Тихо посмеиваясь, Гарван тоже поднялся на ноги, отряхнул с одежды крошки сухой земли.

       - Придурок! – старшая кинула в него мелким камушком – не целясь, без злости - и промахнулась. Они обе вернулись обратно, уже улыбаясь. – Ты же взрослый, а ведешь себя, как ребенок.

       - Ты завтра тоже возьмешь себе имя, и что, сразу станешь серьезной занудой? – он потрепал ее по голове мимоходом, спутывая короткие темные волосы. – Пошли домой. Скоро дождь начнется.

       Тонкие пальцы осторожно коснулись плеча колдуна, и он приоткрыл немного глаза. Сойка… Неторопливо провела несколько раз по его волосам ладонью, гладя. Села рядом, наклонила голову, кладя на его плечо.

       - Скучаешь по ней?

       Она только коротко кивнула в ответ.

       Дождь шел весь следующий день. Молодой колдун возвращался сквозь Южный лес с заброшенного погоста, неся на руках сестру, – легкую, невесомую, не пережившую свое посвящение, - и капли сквозь кроны деревьев все время проскальзывали вниз, падали на его плечи, на оставшуюся безымянной ведьму.

       «А ты?» - пальцы Сойки сложили короткие знаки.

       - Нет. Ты знаешь, я не умею.

       «Мой голос, твои чувства. Я помню».

       Он убрал ее руки в сторону, зажал в своей ладони, не желая продолжать разговор, но Сойка все же мягко выпуталась из его хватки.

       «Я тебя все равно люблю. И она тоже».