Майлс сидел и смотрел в одну точку остекленевшим взглядом. Вчерашняя встреча с Джеймсом привела его в странное состояние внутреннего опустошения. Мысли плавали вяло, точно лепестки на поверхности воды. Тело сковала апатия.

      «Может, прогулять школу?» — закралась в голову идея, которая ещё месяц назад привела бы его в негодование. Но очень уж не хотелось сегодня видеть Эркерта. И, что парадоксально, одновременно настолько же хотелось.

      После тех слов, что ему довелось услышать, внутри будто завелось существо, которое ежеминутно пилило его душу маленькой, но очень острой пилой. Наверное, надо было злиться на Джеймса, но он почему-то не мог. Боль и обида, пожалуй, были единственным, что он испытывал.

      — Майлс? У тебя все в порядке? — рука матери опустилась на его кисть, беспрестанно крутящую вилку. — Ты с вечера сам не свой. Что-то в школе?

      — Всё нормально, — сухо бросил Майлс и встал из-за стола, так и не притронувшись к завтраку.

      В школу он пошёл чисто из вредности. Что бы там ни говорил Джеймс, а облегчать ему жизнь Майлс не собирался. Если кто-то не хочет его видеть, то пусть сам и избегает встреч. Напрягаться по этому поводу он не собирался. И каким-то неведомым образом это решение прогнало апатию и вселило малую толику уверенности.

      Майлс не знал, кого недолюбливала судьба: его самого или Джеймса. Вот только их первая встреча произошла уже на самом пороге школы. Они едва не столкнулись: золотой мальчик, впервые опаздывающий на урок, и Эркерт, свой явно прогуливающий. На несколько секунд оба застыли, растерявшись от неожиданности. Для Майлса время словно замедлилось, лишние мысли испарились из головы, сосредотачиваясь лишь на одном: на человеке перед ним.

      Наваждение рассеялось с лёгким хлопком по плечу Джеймса.

      — Эй, ты че завис? — подал голос высокий парень, что стоял за его спиной.

      Эркерт брезгливо сбросил с себя чужую руку и с нарастающим раздражением продолжил свой путь, больше не взглянув на Майлса. Тот совсем недолго смотрел ему вслед, довольно скоро вспомнив, что и без того опаздывал на урок.

      Голос учителя казался сегодня более монотонным, чем обычно, цифры на доске не представляли никакого интереса. Мысли до сих пор кружили вокруг встречи с Джеймсом. Было в его поведении нечто странное: страх, перекрывающий основную массу других эмоций. И этот страх был замечен уже не впервые.

      Чем могло быть вызвано это чувство? Майлс терялся в догадках. Ясно было только то, что одним из элементов этой загадки являлся он сам. Что-то в присутствии золотого мальчика пугало Джеймса.

      Не могла ведь всему виной быть способность видеть ауры? Подобное вторжение в личную жизнь, безусловно, приносило дискомфорт, но не страх. И всё же окончательно отказываться от этой идеи не стоило.

      Но тогда что ещё могло пугать Джеймса? Майлс впомнил его слова насчёт того, что они вертятся в разных кругах. И это — причина, по которой Эркерт хотел сделать вид, что они незнакомы. Майлс наивно полагал, что дело в общественном мнении и даже своеобразной заботе. Однако что, если больше всего Джеймса заботила собственная репутация? На данный момент он казался всем самым опасным парнем школы, не знающим общепринятых правил и, наверное, бессердечным ублюдком. Именно за это его уважали в одних кругах и недолюбливали в других. И, скорее всего, он своё место в школьной иерархии ценил.

      И тут рядом с ним появляется человек, славящийся тем, что жертвенно несётся на помощь всем, кто только нуждается. Наверное, Майлс казался бы нелепым пятном на репутации школьного хулигана.

      В итоге всё получалось проще некуда. Майлс был уверен, что в исправительной школе, в той самой комнате с потрескавшейся краской, Эркерт был самим собой. Но сейчас они были не наедине, и в этом, пожалуй, и была вся проблема. Чужое мнение порой становилось выше собственных желаний.

      В этот момент Майлс, вероятно, должен был ощутить обиду из-за такого отношения к себе, но вместо этого он разозлился. И дело было не столько в несправедливости человеческих взаимоотношений, сколько в самом Джеймсе. Он своими же руками загонял себя в клетку. В клетку, из которой так стремился вырваться, которая угнетала его.

      И давала ту самую тёмную дымку по краям ауры.

      Ощущения от этих мыслей были непривычными. Майлс не знал, как ему поступить. Очень хотелось помочь, но он не знал, как. Обычно в таких случаях ему нужно было всего лишь прийти и поделиться собственной энергией, направить её по нужным путям. Но сейчас, когда дело касалось лечения души, он терялся. Не говоря уже о том, что собственные чувства к Джеймсу мешали оценивать ситуацию адекватно.

      За этими размышлениями Майлс провёл половину учебного дня. На обеденном перерыве он в нерешительности остался в классе, не желая испытывать судьбу.

      — Эркерт? Снова?! — знакомое имя вывело Майлса из раздумий, заставив мгновенно напрячь слух. Три девушки у окна возбуждённо обсуждали новейшие сплетни.

      — Ага, сама видела. Я только что из столовой. Это было… пугающе, — судя по довольному виду девушки, испуганной она вовсе не была. Ей явно льстила мысль, что она доносит новость первой.

      — Как это произошло? — глаза второй одноклассницы заинтересованно округлились.

      — Я как раз сидела неподалёку, — нарочито медленно начала девушка, — когда услышала грохот. Уж не знаю, как так случилось, но какой-то парень уронил свой поднос прямо у столика, где обычно сидит Эркерт. Надо было видеть его лицо, когда этот психопат поднялся со своего места, — девушка захихикала.

      — Могу представить, — ахнула вторая, кажется, отличающаяся особой впечатлительностью.

      — Ну и вы же знаете Эркерта. Его и пролетающая мимо муха взбесить может. Его личные церберы втроём его оттаскивали.

      — Я всегда говорила, что он фрик, — будто бы устало вздохнула третья девушка, что мрачно молчала до этого момента. Майлс узнал в ней Амелию и почти со злорадством подумал, что расстроена она, должно быть, тем фактом, что не первая принесла эту новость. И она тут же постаралась это исправить, переключая всё внимание на себя. — А вы знаете, что его одноклассники уже делают ставки, сколько он продержится в этот раз, прежде чем его снова упекут в исправительную школу?

      — Серьёзно?! — снова принялась ахать вторая девушка.

      — Ещё бы! И… — Амелия вдруг поймала взгляд Майлса и запнулась, после чего что-то тихо сказала подружкам, и все трое вышли из класса.

      Он не особо удивился её поведению — после того, как он весьма демонстративно врезал Брайану Говарду, он нередко ловил на себе задумчивые взгляды Амелии. Она была неглупой, и, скорее всего, сложила два и два. Но слухи распускать не стала, и Майлс был ей за это благодарен, хотя и не понимал, чем вызван этот благородный жест. Вполне возможно, что девушка предполагала, что однажды ей может понадобиться помощь золотого мальчика. И в этом был ещё один большой плюс особого дара.

      Оставшись без сплетниц, Майлс ещё раз прокрутил в голове их разговор.

      Джеймс снова начал драться.

      Слишком рано — он ещё был на испытательном сроке исправительной школы. Если так пойдёт и дальше, девушки были правы, говоря, что надолго здесь Эркерт не задержится.

      Надо было что-то делать, но Майлс понятия не имел, как его убедить. Он уже пытался, но не вышло. В итоге, единственным, кто мог остановить Джеймса, оказался сам Джеймс.

      Соваться к нему с наставлениями было бы бесполезно — слишком уж он упрям…

      Пришедшая вдруг идея заставила Майлса вытянуться по струнке.

      А что, если быть более упрямым? Что, если позволить себе быть эгоистом? Майлсу ещё ни за что не приходилось бороться, но что, если самое время начать?

      Эта мысль крутилась в голове, становясь всё крепче, и придавала Майлсу уверенности. К вечеру он был полон решимости выполнить желаемое, чего бы ему это не стоило.