С яростным рыком Кёя напал на Мукуро! Ловко извернувшись, иллюзионист не только избежал серьёзных увечий, смеясь, но и сумел ударить противника по спине древком трезубца. Хибари стиснул зубы от злости, продолжая атаковать. Больше всего его раздражало… откровенно бесило — ловушки-иллюзии. Мукуро подставлял свои копии под удар, чтобы Кёя тратил на них свои силы, а сам контратаковал исподтишка. Подло, коварно. Но это ведь всё, на что он был способен! Так считал Кёя. Он верил в это. Потому что никогда раньше Мукуро не сражался иначе.

Хибари сам не понял, как ему удалось прижать Рокудо к стене. Они оба тяжело дышали и непрерывно смотрели друг другу в глаза. Хранитель Облака — гневно и с непониманием, а Тумана — с ожиданием и хитрецой. Будет ли всё так, как он задумал, или же его любимый Кёя сорвётся с мнимого крючка? Направит ли пылающий внутри жар в оговоренное русло, или же нерешительность охладит его пыл?

Коротко вдыхая и рвано выдыхая, Хибари сделал свой выбор. Закрыв глаза, он отдался на растерзание выбранной им же судьбы. Болезненный поцелуй был долог и страстен. Борясь с собственными нахлынувшими чувствами, Кёя прокусил Мукуро нижнюю губу, потому наслаждался вкусом крови. Таким приятным, расслабляющим… Гнев постепенно уступал место желанию. Ещё неявному, но для Рокудо уже и этого было достаточно. Хибари так страстно кусал и целовал шею, чувствительный иллюзионист не сдержал стона, впиваясь короткими ногтями в плечи любимого. Мукуро готов был задохнуться просто от прикосновений, пылающих, обжигающих.

Почувствовав, что Хибари отступать не собирается, Рокудо начал постепенно осторожно его раздевать. Ненавязчиво расстегнул пуговицы на фиолетовой рубашке, погладил по рельефному животу, улыбаясь окровавленными губами, горящими влюблёнными глазами ловя недобрый взгляд.

Хибари не останавливал его. Он был готов. Только сейчас он мог позволить сбыться столь порочной связи. Кёя уже был гол по расстёгнутый пояс, когда начал раздевать Мукуро. Грубо, резко срывая одежду.

Оставив Кёю полностью без одежды, Мукуро повалил его на пол. Запоздалая мысль посетила разноглазую голову: «Надо было хотя бы парочку футонов притащить». Вспомнилась предыдущая жалоба Кёи про пол и спину. Как давно это было? Две недели? Рокудо усмехнулся, кусая сосок — Хибари ахнул сквозь зубы. Удовольствие на грани боли — или же боль на грани удовольствия — заводила его. Хотелось забыться, не думать ни секунду о том, что вскоре произойдёт.

Руками лаская сильную грудь Кёи, Мукуро целовал любимый живот. Как же ему нравилось, что хранитель Облака за собой следил. Чтобы быть сильным, одних драк мало, необходимо было ежедневно упражняться, держать тело в тонусе. Это хорошо сказывалось на мышечном рельефе, которого так приятно было касаться, гладить, целовать. Сам Мукуро тренировал по большей части только свой интеллект…

Опуская руки ниже, Рокудо дразнил языком наиболее чувствительный шрам — пупок. Кёе не нравилась своя реакция на эти ласки. Будто молния проходилась по телу — он вздрагивал и сдержанно выгибался. Хибари ненавидел, что иллюзионист так хорошо его знал. И всё же позволял ему унижать себя своей любовью.

И вот вновь Рокудо добрался до паха. Снова умело заставил Кёю кончить от одних только оральных ласк. Мукуро проглотил всё до единой капли, наблюдая за напряжённым любимым. Скоро. Совсем скоро.

Облизнув два пальца, смазав их своей слюной, Мукуро провёл ими между сжавшихся ягодиц Кёи, а после быстро протолкнул их внутрь, не жалея. Хибари же любил боль. Так напрягся… Но Рокудо умел расслабить. Он знал в идеале строение человеческого тела — найти необходимую точку не составило труда. Стимулировал до тех пор, пока другой рукой не убедился, что член любимого вновь твёрд как сталь. Вытащив из резинки для волос прозрачный пакетик, Рокудо выдавил содержимое на ладонь — смазка без цвета и запаха.

Хибари замер. Как всё будет? Лишь бы больно. Очень больно. Пальцы первое время не вызывали неудобства, больше неприязни от осознания, кому они принадлежали и для чего туда полезли — Хибари невольно сглотнул и закрыл глаза. Не видеть. Не думать… Не чувствовать.

Мукуро не спешил менять позицию, сидя сверху и лаская член Кёи рукой. Он не рассказывал подробности своего плана на эту ночь: Кёя сам не хотел. Боялся, что психика не выдержит, и он не позволит этому свершиться. Пусть лучше будет мало-мальски неожиданно. Насколько возможно. Или невозможно? Хибари в удивлении открыл глаза, почувствовав, как Мукуро воспользовался позой наездника в её прямом интимном значении, принимая Кёю. Медленно, но разом, целиком. Сев по самое основание, Рокудо остановился, глубоко дыша, склонив голову и не показывая своего лица. Он одновременно испытывал всепоглощающее счастье и невыносимую боль. Слабость иллюзиониста очень не вовремя дала о себе знать — на исцелованный живот закапали солёные слёзы.

Но боль не остановила Мукуро, он только дал себе возможность отдышаться. Всё ещё пряча своё лицо, он продолжил дарить любимому наслаждение, подымаясь и опускаясь. Раз за разом. Быстрее и быстрее, не щадя себя. От боли он сгибался, громко стонал, но продолжал истязать себя.

— Кё… я… — жалобно проговорил он, умоляюще глядя на шокированного Хибари, Рокудо взглядом просил взять инициативу на себя, потому что больше не мог сам причинять себе боль. Он хотел, чтобы это делал тот, ради кого готов прыгнуть в бездну Ада из агонии и стонов, срывающихся на крик.

Видеть его таким, видеть его слабым, беспомощным… роняющим слёзы. Что-то кольнуло сердце Кёи. Перевернув Мукуро на спину, поддерживая его бёдра, Хибари начал двигаться. Ни жёстко, ни быстро — плавно и размеренно. Он сам не понимал, что испытывал в тот момент, не понимал, почему так хотелось поцеловать его, почему в этом поцелуе было столько любви… Почему стоны не резали слух, а всхлипы приносили душе неясную радость.

Хибари продолжал ритмично двигаться, нежно покусывая шею, не вгрызаясь на этот раз, не желая причинять лишней боли. Руками ласкал худое тело, выгибающееся от извращённого удовольствия, в которое обратилась боль, двигающееся навстречу блаженным ощущениям. Кёю даже больше не раздражала улыбка иллюзиониста: он душил её поцелуями, не давая въесться в память навязчивым образом.

Все ненужные чувства отошли на второй план, затуманенный и невидный. Осталось только одно — обоюдное желание друг друга. Глубже. Больше. Быстрее. Сдерживаться не осталось сил. Кёя готов был кончить в любой момент, но гордость не позволяла сделать этого раньше партнёра, потому он, не брезгуя, стал помогать Мукуро рукой. Из последних сил Хибари дождался Рокудо, и они кончили вместе, о чём хранитель Тумана мечтать не мог.

*  *  *

Пара расслабленно лежала рядом друг с другом. Кёя просто отдыхал с закрытыми глазами, а Мукуро привычно слушал его сердцебиение, лёжа на груди. Мукуро был счастлив. По-настоящему. Он чувствовал умиротворение и покой, и ему казалось, что Кёя испытывал то же самое. Но нет…

— Почему опять на полу? — голос Хибари звучал как у учителя, отчитывающего ученика. — У тебя фетиш какой-то?

— Нет. Просто не продумал всё до конца. Мысль о футонах появилась слишком поздно, да и теперь не считаю её хорошей.

— Почему?

— А ты как считаешь?

Хибари смолчал, поняв причину. Он. Его отношение к иллюзионисту и нежелание могли взыграть при виде постели.

— Впрочем, — продолжил Рокудо, — если ты донесёшь меня до кровати, сопротивляться не буду.

— Смеёшься?

— Думаешь, я смогу сейчас добраться сам? — Мукуро приподнялся, чтобы посмотреть в глаза Кёе.

Хибари отвернулся. Он всё ещё пребывал в смятении. Так нелепо потерять голову из-за какого-то секса. Он готов был проклинать физиологию, хотя она ни в чём тут не была виновата. Хибари больше не испытывал прежней ненависти, больше не мог злиться на Мукуро по пустякам. Только на себя. За то, что сдался. Так быстро и глупо.

Обречённо вздохнув, Кёя начал одеваться: оставаться дольше в этом трижды проклятом месте он не намеревался. Помочь «раненому» Мукуро он поможет, но на этом на сегодня лимит его добрых намерений был исчерпан. Хотелось домой. Спрятаться в своей комнате и посидеть там одному в тишине. Но на полпути к дому он остановился. Хром. Опять избегать пересечения взглядом, отмалчиваться и игнорировать вопросы?

«Я не настолько слаб», — дал мысленную пощёчину себе Кёя.

Хром не верила, что жених вернётся сегодня, но всё равно оставила ему еды на ужин. Заслышав, что кто-то пришёл, она поспешила вошедшего встретить. И не было для неё большей радости, чем встретить на пороге любимого. Обменявшись стандартными фразами, Хром поспешила накрыть на стол. Обнимая поднос, не могла не нарадоваться она, смотря, как Кёя ест. Пусть медленно, явно с неохотой. Слишком много мыслей было у него на уме.

— Если я скажу, что мне нравится Мукуро… — заговорил он, глядя в пустоту, но прервался на секунду, когда услышал звук падающего подноса, — будет слишком странно, да? — Хибари громко выдохнул. — Что за чушь?! — отругал он себя. Наскоро доев, на выходе из кухни он обратился к Хром: — Прости, сегодня ночью я хочу побыть один.