Слухи при дворе стали самым обычным делом. Они и раньше были, кто-то строил мелкие козни, кто-то обсуждал неприятную особу, а кто-то просто сочинял нелепые домыслы, раскрывающиеся потом совершенно с другой стороны. Но с того месяца, как королева-консорт, а теперь уже просто королева, заперлась в своих покоях слухов и обсуждений становилось все больше, что Леонардо вынужден был и на них обращать внимания. Ведь в них хоть с небольшой долей правды можно было распознать истину, особенно ту, которая может подорвать все Королевство изнутри и чуть ли не свергнуть власть королевской семьи. Часть этой работы лежала на фрейлинах Эйлин – Селесты Рубио и Оливии Адан, которые, помимо сбора слухов и улавливании общего настроения знати, рассказывали о беременности королевы, о том, как у той постоянно кружится голова, как ей тяжело сидеть, и все, на что способна Эйлин Кастильо – это лежать в постели, спать и слушать чтение своих придворных подруг. Но Селеста и Рубио были не единственные, на кого была возложены такие обязанности. Граф Эдмонд Шарби также собирал сплетни и оценивал настроения в городах и в своем поместье. Он был тем, кто как раз и руководил поисками «свидетельницы убийцы», просматривал доклады, а потом направлял их королю. Помимо него, конечно же, был и тот гвардеец тайного подразделения, но Эдмонд руководил и другими отрядами, отслеживал их работу. Ведь знал, как важна и его отведенная роль во всей этой ситуации в стране.

Только вот прошло уже почти пять месяцев, а никто так и не смог найти ни одну ниточку, которая привела бы к пропавшей сирене. А уровень напряжения среди королевских семей с каждой неделей все увеличивался. А в ночи отчетливо читались мысли друг друга на лицах – ведь мысли-то были одинаковые: «А мы точно сможем ее найти?», «А Эйлин хоть жива?», «Что, если мы найдем ее труп в лесу, растерзанный по кусочкам?», «Что мы будем делать, когда по истечению еще четырех месяцев мы так и не сможем ее найти?». У Леонардо от этих мыслей невероятно болела голова, а страх за сирену сковывал конечности, что просмотреть очередной доклад от главы тайного отряда – от Маэля Дюваля – было в такую тягость. И несколько раз просил прочитать вслух вдовствующую королеву, которой тоже из-за всей ситуации было не спокойно на душе. Она пыталась урегулировать взаимоотношения с отцом Эйлин, управляла замком, вела хозяйство, управляла расходами. И ей было донельзя жутко от мысли, что она не узнает того, что произошло между Эйлин и Анной, и что она больше никогда не увидит первую.

Однако все эти проблемы начали меркнуть, когда после подписания Договора с Королевством Делиджентиа начали всплывать новости о революционерах, настроенных против западной страны, хотевших возобновить взаимоотношения с Аурумом и яростно желавших свергнуть королевскую семью с престола. Они появились не сразу. Нет. Но наблюдая за их действиями из докладов Эдмонда, видя, как грамотно они распространяют листовки, как устраивают забастовки и акты насилия Леонардо понимал, что те долго планировали выйти в свет. У них есть лидер, который долго их собирал, находил единомышленников. И этот человек явно кто-то из знати, раз знает, где находятся склада с провизией, с обмундированием и места с точным временем скопления народа, где и устраивает неприятные мероприятия, ведущие к травмам населения и едва ли не к смертям. Леонардо активно собирает слухи, надеясь в них найти хоть какую-нибудь зацепку на революционеров, но там так ничего и нет. Простые рассуждения и тревоги. Знает только, что время не ждет. Если этот Некто так хорошо подготовился и появился в удачное для себя время, то многие могут его и поддержать. Слышал об этом. Ему, как королю Ноли, необходимо переубедить народ, самому выйти в свет и защитить уже не просто свою семью, но и людей в своем государстве.

Эдмонд возвращается из одной южной провинции через несколько дней и сразу же идет в зал совещаний, где работает король. У него для Леонардо есть важная информацию, которой следует поделиться как можно скорее. Хоть и уверен, что, потеряв время на дорогу, Некто уже точно предпринимает определенные действия. У короля уставший и взъерошенный взгляд. Маркиз Дюваль стоит рядом, выслушивает поручения от монарха, а потом сразу же выходит, кивая в знак приветствия графу. Леонардо устало потирает глаза и смотрит на друга, который тут же присаживается рядом и передает документы.

— Тебе их лучше не читать, — сразу же говорит Эдмонд, видя, как король раскрывает бумаги. Тот поднимает задумчивый взгляд, под который граф неловко поправляет отросшие темные волосы и говорит: — Пока ты будешь их читать, а потом примешь меры, этот революционер уже соберет своих приспешников и выступит завтра на площади в городе в полдень.

— Я что, настолько медленно читаю? – едко говорит Леонардо уже больше от бессилия.

— У нас мало времени, — тихо проговаривает Эдмонд. – Нам надо его поймать, пока власть еще у нас.

— Знаю, поэтому и вызвал Маэля в замок. Он уже собирает людей, и завтра на рассвете мы выдвигаемся.

— Ты знал?! – не может сдержаться граф и смотрит на друга удивленным взором.

— Догадывался, — тяжко вздыхает Леонардо и делает небольшой глоток вина. – Он побывал везде кроме столицы и около замка. Очевидным было, что это его следующий пункт, но я не знал, когда он собирается выступать.

— Что ты о нем думаешь?

— Много всего продумал, но действовать начал недавно. Уверен, за ним кто-то да стоит, возможно, он даже уверен, что это его собственные идеи, а не чьи-то. Очень искусная работа. Нам он нужен живым.

— Само собой, — усмехается Эдмонд и тоже тянется за вином. В такое тяжелое время даже алкоголь не пьянит, а только слегка расслабляет тело и разум, чтобы дальше продолжать работу.

— Ночью наведайся к главе города. Нам нужна его помощь.

— Хорошо.

Некоторое время они продолжают сидеть в зале совещаний и разговаривать, как самые обычные мужчины, на которых не возложена большая ответственность, как друзья, которые хоть и не были знакомы с самого раннего детства, но с того момента, как познакомились, оказываются друг другу помощь, поддержку и рассказывают о своих переживаниях. Эдмонд, хоть и большую часть времени жизни Эйлин при дворе, находился в разъездах, но смог понять, что Леонардо, несмотря на его характер и показываемое отношение к сирене, любит ее, хоть и сам того не понимает и не хочет верить в этом. А Леонардо прекрасно знает, что Эдмонд не женится до тех пор, пока не найдет девушку под стать себе, такую же упорную и самодостаточную для их мира. Даже несколько раз довольно давно, в мирные и спокойные времена, король шутил: «Тебе нужна жена, у которой будут свои владения и которая сможет тебя послать куда подальше», на что граф только смеялся и соглашался. Тема женщин не была их единственной темой обсуждения, но часто они говорили о них, потому что для своих лет они уже пропустили традиционный брачный возраст для их мира.

— Я обещаю, что, когда мы найдем этого революционера и Эйлин, я повышу тебя до герцога, — неожиданно серьезно говорит Леонардо, на что его друг кивает, соглашаясь, но мысленно очень сильно сомневается в своем «повышении».

***

Только первые солнечные лучи тронули землю и начали тянуться к замку, как король вместе со свитой, небольшой частью вооруженных сил выдвинулись в город, который принято считать столицей, но официально он таковым не является. Да и вообще в Ноли так и не один город не стал полноценной столицей. Леонардо даже когда-то думал исправить это, но такая незначительная мелочь по сравнению с тем, что творится в их Королевстве. Это может и подождать до некоторых пор. Айл-кох был чуть ли старым городом и поселением в этой части их государства, он стоял даже тогда, когда Королевства еще не образовались. Но свое название сохранил еще с тех самых пор, означающее «красное солнце», ведь жители каждый раз наблюдали закатное небо, окрашивающее воду в пламя. Да и сейчас символ города – яркое красное солнце, а под ним вода с отражением солнца. И эта особенность частично перекочевала в герб Ноли, но сейчас это и не особо и важно, как считает Леонардо.

Ворота открываются сразу же, стоит процессии подъехать к посту охраны. Король держится уверенно, лицо у него спокойное, но если кто посмотрит на его руки, затянутые в кожаные перчатки, и крепко держащие поводья его любимой лошади, то поймет, что мужчина изрядно нервничает. Ведь это он ведется на провокацию революционера, желающего убрать короля. Как глупо, конечно, с его стороны. Но если он не покажет свою силу духа и то, что он стойко стоит на земле и держится на лошади, то, может, и не подавит восстание и не поднимет Королевство до таких высот, о которых потомки буду слагать легенды. Сонные жители, уже начавшие свой день и приступившие к своим делам, оглядывают с интересом процессию. До них доносились слухи о революционере, который выступит на площади, но и подумать не могли, что и король явится на такое мероприятие. Но только вот они ошибаются. Леонардо намерен сам выступить и поймать революционера с помощью тех, кто уже готов и на местах. До выступления еще довольно рано, но королю нужно подготовиться, собрать помост*, охрану выставить и в том числе замаскированную охрану. Не показывает, но его трясет. Рад даже тому факту, что у него под одеждой крепкая кольчуга, а рядом Эдмонд, вооруженный всеми видами оружия.

Полдень приближается, народ собирается, а Леонардо поднимается на помост. Он оглядывает людей, дома, пробегается глазами по крышам. Никого не видит, но надеется, что это удачная маскировка. Король живая мишень, его шея открыта, выпускай стрелу хоть сейчас. Еще один быстрый взгляд, и начинает говорить:

— Ни для кого не секрет, что сейчас тяжелое время для Королевства. Оно и до этого было непростым, но сейчас наступили такие времена, когда нам нужна поддержка и опора в виде семьи, друзей и просто близких людей. У меня для этого есть королева, Ее Величество Эйлин Изабелла Кастильо. Но из-за беременности и ее здоровья я не тревожу ее ситуацией в Королевстве. Особенно, из-за того, кто подрывает государственность изнутри, — на несколько секунд делает паузу, оглядывает толпу, давая им возможность перекинуться несколькими словами со знакомыми, соседями и поразмыслить. – Не все знают, зачем я решил прекратить взаимоотношения с Королевством Аурум, откуда я сам родом и которым правит мой отец. Да, я, Леонардо Александр Кастильо, живу и управляю Королевством Ноли не так много лет, но за это время искренне полюбил эту территорию и хочу для нее всего лучшего. А с активной поддержкой Аурума, которое установила незримый контроль – это сложно. Я хочу, чтобы Ноли стало полностью самостоятельным и суверенным Королевством, на которое не способно повлиять другое Королевство! — снова делает паузу, переводит дыхание и продолжает: — А что же до того революционера, решившего свергнуть королевскую семью и изменить Королевство. Вы уверены, что хотите позволить тому, кого даже в лицо не видели, управлять Ноли, вашим домом? Желаете, чтобы Его Величество Энрике Константин Кастильо влиял на наше Королевство?

Леонардо наконец выдыхает и смотрит на каждого в толпе, видя как раз то, чего и добивался словами: сомнение в революционере, страх потерять дом, насилия над окружающими людьми, над соседями, женами, сестрами и дочерями, о чем уже успели дойти слухи из других городов. Король этого и добивается, и он должен понести ответственность за причиненный вред революционера.

— Только общими усилиями мы сможем восстановить наше Королевство и поднять его на уровень. А благодаря нам и помощи Королевства Делиджентиа мы обезопасим Ноли.

Он видит какой-то блик вдалеке впереди, исходящий с крыш домов. Но смотрит только в толпу, ему все равно, что происходит по сторонам. Для него в этот самый момент важна связь с его народом, который хоть немного, но начинает понимать его действия и верить ему. Ведь это впервые за семь лет, когда он стоит перед народом и говорит перед ним. Леонардо ценит эти моменты, потому что чувствует, как у него времени мало. Слышит, как Эдмонд что-то кричит, а потом чувствует, как его толкают на деревянный пол. Удар, сопровождаемый звоном кольчуги. Встревоженный гул людей. Леонардо поднимается и оглядывает помост. Перед глазами открывается лежащий на досках Эдмонд, раненный стрелой в плечо. Стрела не смогла пронзить тело, думает, что та застряла в мышцах и кости. Но первый шок и анализ ситуации проходит. На его глазах его друг лежит раненный, истекая кровью, а он, король, был мишенью. Не думает о революционере, надеется, что того уже поймали специальные люди. Леонардо подбегает к Эдмонду и помогает другим гвардейцам безопасно перетащить его в ближайший дом, который благодарно открывает один горожанин.

***

Общая тревога не сходила на «нет» еще долгое время. За пределами городского дома местного богатого торговца стоял шум от тех, кто хотел узнать новости самыми первыми. Для них новости и сплетни были сродни хлебу и элю, ведь именно обсуждение знатных особ скрашивало их быт. Некоторые, самые упорные, продолжают стоять и глубокой ночью, пока лекарь пытается вытащить оставшийся в ране наконечник стрелы. Глава города стоит рядом с королем и несколькими гвардейцами. Он нервозно поглядывает то в мутное окно, где виднеются силуэты горожан, то на дверь, которая так назло не открывается, и нужный человек не приходит. Мужчина уже теряет всякую надежду, наблюдая, как одежда лекаря все больше окрашивается кровью, а граф Шарби уже не стонет, а хрипит от сорвавшегося голоса и почти потерянного сознания. Только удары по щекам от короля с трудом заставляют Эдмонда не терять сознание и находиться в реальности. Неожиданно за пределами дома начинает доноситься не привычные за несколько часов разговоры, а искреннее возмущение. Какая-то женщина начинает даже спорить и ей вторят еще несколько женщин и мужчин, но довольно молодой голос перекрикивает их: «Мне на вас своих волков спустить, чтобы меня пустили к Его Величеству?». И горожане замолкает, а через несколько мгновений в дом торговца входит молодая девушка, снимая капюшон плаща, показывая свое лицо и рыжие волосы. Она оглядывает комнату, цепляясь взглядом за лежащего графа, за главу города и короля. Без лишних вопросов подходит к лекарю:

— Где застрял наконечник?

— Он въелся в кость, — вяло и задумчиво отвечает лекарь, передавая девушке фартук, чтобы не запятнать одежду в крови. Но той, видимо, все равно на это, раз Шела омывает руки в виски и приближается к кровоточащей ране.

— Простите, а вы собственно кто? — спрашивает король, приближаясь к Эдмонду, который от прикосновения к ране снова застонал.

— Графиня Шела Освальд, Ваше Величество. Та, кого попросил в помощи глава города. И та, кто поймала вашего революционера и уже доставила его в замок, — спокойно отвечает девушка, смотря прямо в глаза Леонардо, наконец оказавшись с ним рядом. Она помнит, что он сделал с Эйлин, не собирается ее выдавать, но у нее закрадываются сомнения. Ведь не будет человек выглядеть таким помятым, небритым, с безумием и опустошением в глазах без причины.

— Вы сможете ему помочь?

— Я не раз спасала животных от лап охотников, которых подстреливают забавы ради. Вы же знаете, что эти наконечники довольно сложно вытащить из плоти, особенно, когда он застрял в кости. Такое изощрение нацелено не на смерть от поражения, а от боли, чтобы тот, кому такая стрела принадлежала, испытал адскую боль. Радует, что хоть яда нет.

— Стрела предназначалась мне, — тихо говорит Леонардо, наконец отойдя от стола и не загораживая свет от свеч Шеле.

— Знаю, — еще раз осматривает рану с рваными краями, понимая, что лекарь пытался сам достать наконечник, но только еще больше причинил боли. А в дальнейшем, возможно, и шрам останется. — Видела, как он целился и шептал: «Давай ближе, еще ближе». Сумасшедший человек.

— Миледи Освальд, вы сможете достать наконечник? — с тревогой спрашивает мужчина, наконец снимая камзол от духоты в помещении, от витавшего запаха крови, пота и растаявшего воска, заполнившие все окружающие предметы, что еще несколько дней будет сохраняться и напоминать об очередном трагичном дне в истории Королевства Ноли.

— Ради этого я и здесь, — жестко проговаривает Шела низким голосом от напряжения и тревоги. Для нее такая операция не первая, она уже их проводила. Но все ее подопечные были умирающие волки, которые могли только жалобно смотреть ей в глаза и поскуливать. И в те моменты Шела знала, что ее ошибка никак не повлияет на жизнь животного, ведь не все выживали: кто-то умирал от потери крови, кто-то от попавшей грязи в рану, а кто-то в процессе спасения. Она старалась к этому относиться спокойно, но в этот раз не может. Ведь перед ней не животное, не волк, скулящий, а живой человек, не последний человек при дворе. И она, графиня, обязана сделать все чисто и хорошо, чтобы граф Шарби выжил и смог дожить свой век.

Шела достает тонкие щипцы, она дышит глубоко, пытается контролировать свои руки, но ощущает, что они едва ли не дрожат. Все ее мысли отходят на второй план, она пытается абстрагироваться от всего ее волнующего и окружающего. Ей важен только огонь свечи, над которым держит инструмент, и виски, которым польет разогретый металл. Почти перестает дышать, когда щипцы осторожно направляет в рваную рану. Ее движения очень точны, хоть и руки норовят дрогнуть, но металл почти не задевает плоть, пока не касается другого металла, предательски застрявшего в кости. Шела задевает наконечник стрелы, и тут же по комнате разносится болезненный крик очнувшегося от беспамятства мужчины. Его мутный взгляд цепляется за хрупкую фигуру девушки, что так упорно что-то делает над ним, следит за ее движениями, что даже не замечает боль от движения наконечника. Шела бросает только быстрый взгляд на лицо Эдмонда, только чтобы отследить, не потерял ли тот сознание и не умер ли он. Щипцы хорошо зацепили металл и не собираются отпускать его. Руки графини продолжают двигаться медленно, не задевают стенок раны, но стоит темному наконечнику появиться, то все присутствующие облегчённо выдыхают и едва ли не вливают в себя же литры виски. Но литры виски нужны для другого. Шела аккуратно поливает им открытую рану и обтирает раскрасневшуюся кожу, пока другой инструмент накаляет огнем. Мужчина, удивительным для нее образом, продолжает сохранять хоть какое-то сознание. Графиня резко прикладывает раскалённый металл к ране, от чего Эдмонд в очередной раз вскрикивает от боли, что голос срывается и выходит уже полноценный хрип. Но Шела не реагирует на это. Ей важно, чтобы лекарь и король держали дергающееся тело, и она смогла закончить начатое. Знает, что след останется, в комнате витает теперь и запах подгорелой кожи, но это для блага жизни графа. Смоченные в виски чистые лоскуты ткани ложатся на рану, а потом и другие длинные лоскуты обвивают изможденное тело. Шела снова смотрит в лицо графа, но тот уже провалился в беспамятство, но грудь вздымывается, а это для нее важнее.

— Благодарю, Ваше Сиятельство Шела Освальд, — пожимает женскую руку король. — Для вас двери замка всегда будут открыты. Только свое имя назовите. И для вас я выполню любую просьбу.

— Спасибо за милость, Ваше Величество, — низко приседает в реверансе Шела и выходит на свежий воздух, которым надышаться по ощущению не может. Не думала даже об этом. Горожане, не ушедшие в свои дома в столь поздний час, пытаются у нее спросить о графе, но у графини Освальд нет сил разговаривать и распускать слухи и домыслы тем, кто смотрит на нее с презрением или недоверием. Она оказала услугу главе города и королю, на этом ее полномочия заканчиваются. Мечтает в эту прохладную ночь, где на небе зажглись бесчисленное множество ярких огоньков, а с запада доносится аромат морской воды, вернуться домой и смыть с себя запах крови, пота и паленой кожи.

Идет спокойно, медленно, знает, что ей не причинят вред, что в городе достаточно гвардейцев, а у нее с собой железные инструменты, способные проломить кость, и она знает, как с ними обращаться в бою. Шела не говорила Эйлин, куда отправляется, и сейчас обдумывает предложение короля о любой просьбе. Она же ведь может попросить, чтобы сирене позвонили вернуться в море, и той не придется идти на север и переплывать пролив до острова Королевства Менсиса. Однако в мыслях графини сразу же всплывают мысли об Эйлин, которая до сих пор относится категорично к Его Величеству, а он может и пойти ей навстречу, раз до сих пор продолжает искать королеву и сменил ее титул. Только вот подходя к своему дому, видит сидящую на пороге с волчицей Эйлин. В чужих глазах тревога с осуждением смешивается, виднеющиеся в темноте, озаряемой льющимся светом из дома. Графиня сразу же понимает, что сирене все известно. И ей бы оправдаться, встать в очередной раз на сторону короля, но не видит в этом смысла.

— Как Эдмонд? — тихо спрашивает сирена вялым голосом.

— Жить будет, если повязки будут менять, — спокойно отвечает Шела, присаживаясь рядом.

— С одной стороны, я рада, что Леонардо не пострадал, но, с другой стороны жаль, что он не умер. Все мои проблемы решились бы, — неожиданно переходит на откровения Эйлин. Ее взгляд устремлен в землю, на которой пробивается новая и свежая трава, но мыслями она далеко не здесь, Шела видит.

— Не решились бы. Все Королевство начало бы распадаться, и кому-то пришлось бы взять управление в свои руки.

— Вдовствующая королева в замке...

— Которая считается долгожительницей среди всех королевских представителей и жителей Королевств. Она может в любой момент умереть.

— Закон престолонаследия...

— Тебе плохо объяснили историю Королевства? Королева Сейлан... — с неким раздражением говорит графиня, понимая, что помимо горячей воды хочет еще и эля и побольше. Ей точно нужно это.

— Знаю и помню, — с усталостью кивает сирена. — Но так хотелось бы...

— Это человеческая жизнь, Эйлин, — пытается немного подбодрить сирену графиня, понимая чужие чувства, но та не единственная такая. — Я тоже не хотела в раннем возрасте убивать в несколько раз крупнее себя мужчин, но мне пришлось. Пошли в дом, был тяжелый день.

Эйлин кивает, поднимаясь вслед за Шелой, и заходит в дом. И никто из них так и не заметил непрошенного гостя, окружающего их дом с самого утра и который явно доложит об этом своему правителю.

***

Леонардо лично следит за тем, как Эдмонда перевозят в замок. Лекарь не отходит от графа ни на шаг, постоянно проверяет заживление раны и меняет повязки. Мужчина просыпается только на короткие мгновения и бормочет что-то бессвязное, пока лекарь поит его микстурами. Король несколько раз за день проверяет своего друга и сразу же возвращается к государственным делам: несколько раз спускается в темницу, в одной камере которой сидит революционер, злостно смотрящий из-под длинных волос и решетки, и ведет разговоры о новом Соглашении с подводными жителями с отцом Эйлин. Но до серьезных решений дело пока не заходит, хотя Леонардо понимает, насколько заключение нового Соглашения изменило бы положение подводного мира и смогло бы урегулировать их пребывание на суши. Ведь никто не знает точного числа их нахождения на суши. А секретность только мешает продвигать их интересы и помогать. Король и другие важные государственные дела не прекращает рассматривать, оценивать военную и гражданскую обстановку, отслеживать шпионов из Аурума и приглядывать за теми, кто не уехал, приняв Королевство Ноли, как свое родное Королевство, и за теми, у кого тесные связи с южным государством по тем или иным вопросам.

Революционер, сколько бы Леонардо не спускался к нему и не пытался поговорить о мотивах молодого парня с прямыми и острыми чертами лица, с блеклыми и тонкими волосами, спускающиеся до самого подбородка, игнорировал все вопросы. Король смотрел в его глазах, все увидеть хотел толику раскаяния или страха, но в них была только насмешка и наглая самоуверенность. А понять их у него не получалось, ведь революционер ни слова не произносит. Леонардо хотел поговорить, не хотел доводить до крайних мер, но пытки оказались крайней мерой, чтобы хоть как-то получить информацию. Лично следит за допросом, несколько раз с перерывом в несколько дней проводит их, пока на очередное утро не узнает, что парень был убит столовым ножом в живот. А единственное, что Леонардо смог выяснить: что Некто желает изменить порядок престолонаследия и заполучить доступ к еще большей береговой линии моря. Для него от таких известий становится и так все прозрачно, но это поверхностные знания, а ему нужны более глубокие: имена, методы связи и взаимодействий. Ведь тому, кто стоит за всем не составит труда создать еще одного революционера. Но эти вопросы отодвигаются, ведь появляется еще более актуальный: кто приспешник Некоего человека, который знает обо всем, явно шпионит и доносит о ситуации.

Его подбили с одной стороны, теперь он на какое-то время лишился и своей «левой руки» в лице графа Шарби, но Леонардо не собирается отступать. Его Величество поручает фрейлинам королевы Эйлин присматриваться не только к дамам, но и к мужчинам под предлогом поиска подходящей партии для свадьбы. Леонардо уверен, что самые амбициозные и те, у кого другой покровитель, непременно захотят приблизиться к королевской короне через герцогиню Рубио и виконтессу Адан. Девушки, как он знает, этим приказом не особо довольны, особенно Селеста, переписывающая с его дядей — Себастьяном Кастильо. Однако Леонардо ничем помочь не может и хоть как-то изменить условия политической игры. Да, он ее и начал, но он и должен ее закончить. Это его прямая обязанность.

Селеста знала, что при дворе никогда нет покоя, знала, что ей придется играть не последнюю роль при дворе, когда стала фрейлиной Эйлин, знала, что ей придется принимать часть ударов от сплетен на себя. Но эта затянувшаяся борьба с поисками, с непомерной лжи, чтобы обезопасить престол и королеву — уже ей осточертели. Для нее каждое утро становится пыткой, а каждая светлая улыбка — ножевыми порезами. Кажется, что количество вдохов и выдохов у нее ограничено. Несколько раз даже надолго задерживала дыхание, чтобы узнать, сколько продержится. Не так уж и много. Но даже эти мгновения ощущались легче, чем то, что происходит с ней каждый день. Селесте даже кажется, что Оливия справляется со всем гораздо лучше. Но не знает, что та только делает вид. Ведь что изменилось в жизни виконтессы Адан? Один ад — на другой. Селеста находит отраду только в письмах Себастьяна, чьи слова теплом отзываются в сердце. Но теперь ей придется отказаться еще и от этого. Герцогиня не готова. Она не хочет. Все ее нутро противится. Только вот иного выхода у нее нет. Она служит Эйлин Изабелле Кастильо и Леонардо Александру Кастильо. А от своего отца уже давным-давно не получает письма и после несколько неудачных попыток связаться забросила эту идею.

Оливия же не знает, что заставляет ее просыпаться каждый день и служить королю. Она действует по инерции, делает то, что ей велено. Не задает лишних вопросов, ведь все равно ответов не получит. Однако это не означает, что виконтесса не задает их сама себе. На некоторые смогла найти ответ, на другие — еще ищет. Уверена только в том, что Леонардо делает все возможное, чтобы найти Эйлин и предотвратить свержение короны. Но также она уверена, что морская королева в разы умнее и сильнее человеческого короля, раз так долго продолжает скрываться. Виконт Адан действует под ее началом, он вынужден был признать верховенство в их взаимоотношениях приемную дочь, которая получает указания напрямую от короля. Только вот она вместе Селестой пока так и не могут приблизиться и понять, кто действительно хочет свержения Леонардо Кастильо с трона. И либо их предположение ошибочно, либо этот человек еще более искусный кукловод в политической игре.

Шахматные фигурки уже расставлены на доске, они делают свои ходы, кого-то уже убрали, кто-то еще стойко стоит и защищается. Но кто играет за белых, а кто за черных — пока нет ответа. Понятно только одно — выиграет только одна сторона. Однако Леонардо знает, что у каждой стороны есть свои союзники и враги на близлежащий досках. Но кто из них продержится до конца, а кто не сделает дополнительный ход, разрушив устоявшую позицию сил, что вся партия белых и черных перевернется и пойдет по совершенно другому направлению? Король не знает ответа, но он делает все возможное, чтобы укрепить свою позицию. А составление нового Соглашения с подводными жителями обсуждает с Ронаном Кин. Их наработки включают уже несколько исписанных страниц, на которых зачеркнутые пункты и обведенные смешиваются друг с другом, но говорят о том, что и человеческий и подводные миры хотят изменений и сотрудничества. Леонардо отчасти это делает ради Эйлин, отчасти, чтобы улучшить Ноли. Он искренне верит, что это поможет в будущем. Он надеется на это. А Ронану кажется, что новое Соглашение будет полезно только в первые несколько десятилетия, а потом новый человеческий король снова все испортит. Но они не говорят о своих скрытых мотивов, желаниях и мыслях, о том, что может произойти в будущем. Оба высокопоставленных члена хотят на данный момент только одного — мира и найти сирену. Невольно в мыслях проскальзывает «даже если и не живой». Ведь с каждым днём надежды найти ее живой все меньше.

***

Количество шпионов растет с каждым месяцем, светловолосый король не желает останавливаться. Он следит за каждым шагом двух сторон с непременным удовольствием, словно вкушает жареную баранину и запивает ее многолетним виски, выдержанным в дубовой бочке из самой лучшей древесины его Королевства. Его разведчики докладывают о каждом шаге Леонардо Кастильо и Эйлин Кастильо, и Вильяма это не может не радовать и смешить. Одна скрывается буквально у носа короля. А второй не догадывается о сирене, с которой почти столкнулся. Их комедия, думает, смешнее любой пьесы, которую ставят в Ауруме и которые только-только начинают проникать в другие Королевства. Столько иронии и столько самоотверженности, что король даже вмешиваться хочет перестать. Вот настолько ему интересно, чем все кончится. Но отступать от своих планов и амбиций не в его характере. Он будет наблюдать ровно до нужного момента, пока не поймёт, что «пора», и комедию нужно будет превратить в трагедию.

***

После всего произошедшего в Ноли и высказанной мысли Шелы, что ее навыки стрельбы из лука наконец достигли приемлемого уровня для охоты и битвы, сирена приняла решение явиться к Морской ведьме в последний раз, чтобы уже спокойно поговорить без всяких тайн и недомолвок и в последний раз продемонстрировать свою силу той. Но как назло в эту похолодавшую ночь ей сон не шел. Графиня мирно спала на другой стороне кровати, волчица с волками ‒ у печи, а она, Эйлин, могла только смотреть в темный потолок, где не могла разглядеть даже дощечку из-за непроглядной тьмы. Она вспоминала свою жизнь, особенно то, что было в замке и после. Сейчас ее это уже не тревожило, ужасные мысли не посещали ее. Кажется, даже, что она исцелилась от нанесенных травм. Наконец видит перед собой туннель, ведущий к обители Морской ведьмы. Сирену обуревает страх, ведь не знает, чего ждать. Но все же плывет вперед, зная, что в любой момент сможет проснуться. Темная фигура в плаще плавно перемещается у стены, варит какое-то зелье, напевая что-то под нос. У Эйлин закладываются мысли, что та и вовсе ее не слышит, но стоит подплыть чуть ближе, как ведьма выговаривает:

— Надо же, кто решил пожаловать! Я уже и надеяться перестала.

— Ты знаешь, что произошло, — не спрашивает, утверждает.

— Конечно, — кивает и поворачивается лицом к ночной гостье. — И каково же было мое разочарование, когда ты вместо того, чтобы прийти ко мне за помощью, игнорировала меня, нашла помощь в человеческом ребенке, которая только хуже тебе делает.

— Шела мне не враг, — твердо произносит Эйлин и выходит на каменный берег в человеческом виде абсолютно нагой, но ей не заботит внешний вид. Ведь как она смогла понять: голой можно быть и под слоями одежды. — А вот кто ты, у меня большие сомнения.

— Ты не доверяешь мне? — заходится в ядовитом и громком смехе Морская ведьма, что ее перепутанные рыжие волосы трясутся вместе с телом. — Деточка, я помогла тебе овладеть магией, помогла тебе много лет назад, чтобы ты не закончила свою жизнь. И теперь ты меня обвиняешь?

— Почему ты не сказала, что у морских королев родственные души русалки? Почему ты свела меня именно с Анной? Это же ты была той старой сиреной, которую она должна была сопровождать в Гласиалис.

— Это не имело значения, — быстро, проглатывая звуки, отвечает женщина, отворачиваясь к своему зелью.

— Имело, — приближается к ней сирена и разворачивает ее лицом к себе. — Я пришла за ответами, и я их получу! Ты все расскажешь!

— Откуда такая уверенность?

— Иначе я всем расскажу, как ты грамотно манипулируешь королями и морскими королевами.

— И что? Думаешь, тебе поверят? Думаешь, что я не найду других способов?

— Так давай проверим! — зло и с негодованием шипит Эйлин, смотря в зеленые глаза ведьмы с очень короткого расстояния. Она блефует, у нее не так много власти и ресурсов, но уверена, что испортит жизнь Морской ведьме знатно, если не получит желаемого.

— Что ты хочешь знать?

— Почему Анна?

— Она была умна. Ее могли взять в советники короля клана. А еще она не верила в мое существование и могла испортить все мои планы. Мне надо было от нее избавиться. А еще я догадывалась, кто будет следующей морской королевой.

— Какие планы? Как догадывалась?

— Изменения взаимоотношений с людьми. Я хочу выйти на сушу и отменить проклятие, наложенное одной из моих сестер. А что же до тебя... Я чувствую магию. И когда она начала сгущаться в Гласиалисе, я сразу поняла, где появится морская королева. Оставалось дело за малым — свести Анну и тебя. И снова не обошлось без магии.

— Ты причастна к несчастьям Анны на суше?

— Да что же ты все про Анну и Анну? — зло сплевывает ведьма, вновь помешивая зелье. — Она должна была погибнуть еще на границе, но ты ее спасла неосознанно. Ты была моей целью изначально. Просто Анну мне нужно было убрать и проявить с ее помощью твои силы, дорогуша.

— Ты омерзительна!

— Конечно, — улыбается женщина, в чьих глазах мелькает самая настоящая злость и темнота, способная разрушить все миры и создать новые, в которых будет править только она, а кроме разрушения и порабощения не будет ничего. — Я же ведь Морская ведьма, я же — человек, женщина, создавшая всех динайсайдьён*.

— Зачем тебе это надо было? — шок и отвращение мелькают на лице Эйлин. Она не может поверить, что столько времени, поколение за поколением они верили Морской ведьме, боготворили ее. А оказалось, что все это не больше, чем фарс.

— Мои сестры меня предали. Они хотели мира и процветания, но я знала, что этого никогда не будет у людей. Они не способны на это. Для них амбиции, желания, обогащение и власть превыше всего. Сестры превратили меня в ужасное создание и отправили в море. Я не могу выйти на сушу, но очень долгое время изучала морских тварей и работала над разными зельями. Иногда мне попадались утопленники, и я вливала в них зелье. Я долго работала над созданием динайсайдьён, пока наконец не получила идеального тритона. Потом я искала утопленников, кто еще не успел умереть и был на грани жизни и смерти, и тех, кто желал смерти. Их я превращала в динейсид* и наблюдала за их существованием и жизнью. Потом, спустя время, когда во всех водах этого мира были представители динайсайдьён, я начала менять их сознание и уклад. Так появились кланы и короли. А потом случайно и морские королевы. На сегодня ты самая сильная морская королева.

— Это ты изменила надпись на обряде?

— Обряд был обнаружен случайно, я не знала о таком свойстве своих зелий. Обряд истинности показывает только того, о ком думает динейсид в момент заката. Я просто придала этому более сакральный вид. А родственные души мне нужны были, чтобы динайсайдьён наконец зажили браками и перестали сношаться, живя случайными связями, — ведьма переводит дыхание и продолжает: — Раз ты оказалась в руках человеческого короля, то я подумала, что это идеальная возможность получить косвенную власть на суше. Ответ на твой вопрос — да, это я изменила надпись.

— То есть если бы я не думала ни о ком, то имени бы не было?

— Я не знаю, у кого-то обряд срабатывал по-другому, у кого-то, завися от мыслей. Я использовала сильную магию, и она может выйти из-под контроля. Если хочешь можешь сама попробовать. Знаю только, что подтвержденная родственная связь действительно очень сильна и работает.

У Эйлин не находится слов. Она не знает, что сказать. Не может поверить, что все, во что она верила безбожный миф, созданный одним человеком. Не более. А все ее жизнь и жизнь Анны — дело рук Морской ведьмы, возомнившей себя творцом всего сущего, способного манипулировать чужими жизнями и не считаться с ними в угоду себя. Сирена не замечает, как ведьма шепчет что-то над зельем и добавляет в него последние штрихи. Не видит, как та зачерпывает бурлящую жидкость, намереваясь облить ею королеву. Но сразу же реагирует на быстрое движение в сторону и отскакивает в стороны. Эйлин бы силу свою применить, но за долю секунду у нее возникло ощущение не делать этого. Жидкость попадает в воду и сразу же начинает разлагаться.

— Ты мерзкая сирена! — звереет ведьма, набрасываясь на Эйлин. Но та уворачивается, благо тренировки с Шелой не прошли даром. Женщина отводит сирену подальше от котла, но та сразу понимает, что зелье способно причинить ей вред, и оно ценно для ведьмы. Быстрое движение в сторону, и Эйлин опрокидывает котел на каменный пол, куда жидкость вытекает, а, достигнув воды, сразу же гниет. — Ты за это поплатишься! — кричит ведьма, но сирена взмахом руки покрывает воду корочкой льда и поднимает его, заслоняя себя от взревевшей женщины. Успевает только прыгнуть в воду, миновав разлагающееся месиво, принять родной облик и уплыть. И только на поверхности позволяет себе проснуться в доме Шелы.

Утром сирена рассказывает графине и об этой части истории, а та не может поверить в это. Ведь звучит слишком нереально, словно все произошло в сказке. Но серьезный и слегка потерянный вид Эйлин доказывает, что вся история о подводных жителях и Морской ведьмы правда. Шела долго думает, ей кажется, что ей что-то известно об этом. Но отодвигает эти мысли подальше, ведь не ее забота. Да и как она может помочь сирене в решении проблемы, касающаяся подводного мира? Хотела бы Эйлин, чтобы ее настигло спокойствие в этот вечер, но судьба явно ее покинула и не дает выдохнуть хоть на какое-то время. Вечером, возвращаясь от главы города, у которого у Шелы были дела, сирена случайно слышит в одном переулке крик девушки, зовущий на помощь. Она не может не пройти мимо.

Действует ровно также, как и на границе кланов семь лет назад, как и в замке в свой последний день. Бежит в переулок, не слышит криков Шелы. И едва не каменеет, видя разворачивающуюся картину: девушка, рыдающая и пытающаяся хоть как-то оттолкнуть грубого мужчину в два раза старше него, и этот самый мужчина, прижимающий ее к стене и поднимающий подолы платьев и юбки. Эйлин приближается и кладет руку тому на плечо, пытаясь остановить его без драки. Но сразу же понимает, что это бесполезно, когда тот пошло высказывается и пытается схватить и сирену. Эйлин магией останавливает его, направляет лед на конечности, бьет в грудь. Неизвестная девушка заходится рыданиями, а мужчина не может подняться, потому что руки и ноги заледенели и не могут повиноваться ему. Шела приближается, смотрит на него с отвращением.

— Ублюдок! — не сдерживается в высказываниях и расшнуровывает кюлоты, доставая член мужчины. Поднимает припрятанный на руке арбалет и простреливает красноватый орган, что кровь тут же начинает растекаться по грязному камню, а крики слышатся, скорее всего, по всему городу.

Графиня уводит Эйлин и неизвестную девушку подальше от места преступления.

— Спасибо, — запинаясь, шепчет незнакомка.

— Всегда пожалуйста, — тепло улыбается сирена.

— Кто он? — жестко спрашивает Шела.

— Будущий супруг. За него меня хотят выдать замуж, чтобы обогатиться. Либо свадьба с ним, либо продажа в замок.

— Уж лучше в замок, — отсекает Шела. — Иди туда как можно скорее, тебе там не причинят вреда.

— Откуда ты знаешь? — уже хочет начать спорить Эйлин, но ее графиня осаждает:

— Поверь мне.

Незнакомка уходит домой, пока Шела с Эйлин наблюдают за ней некоторое время, а потом сразу же уходят, не замечая, что все это время за ними наблюдал один человек, передающий данные на север. И именно он слышит, как сирена высказывается, что пора выдвигаться на север, в Менсис.

***

Зной уже давно воцарил в этой части континента, что теплый воздух полностью покрывает землю и проникает в коридоры королевского замка, в котором донельзя много окон. Блеклые наружные каменные стены заслоняют собой покои и королевские комнаты от духоты и жаркого климата, но даже туда что-то да проникает. Вот, например, молодая девушка с кружевными перчатками и достаточно открытом декольте спешит по внешним коридорам, что капельки пота от быстрого шага и теплого воздуха близ южных вод — моря Калидус ‒ блестят на коже. Ее темные волосы только благодаря шпилькам и трудом служанок не расплетаются и не обвисают по плечам. Но ей до этого нет дела. Девушка сворачивает на живописный балкон, с которого открывается вид на сверкающее море в лучах солнца. На стук каблуков оборачивается молодой парень, ее брат и принц Королевства по совместительству. Валенсиа, принцесса, осторожно приближается и смотрит на брата с сочувствием в глазах. Она знает, что слухи уже распространились, что они вот-вот дойдут до их отца, если уже не дошли. Она лично участвовала в сокрытии тайны брата, сама помогала девушке, но горсть монет вынудили слуг сделаться предателями и рассказать чужой секрет.

— У нас есть еще несколько дней в запасе. Мы можем ее вывести... — начинает отчаянно шептать Валенсиа, но ее перебивает Диего, в чьем голосе столько разрушенных мостов, что из них можно построить новый мост в преисподнюю, будь у того силы и веры в это:

— Она под стражей, и отцу сразу же станет известно, кто ее вывез.

— Но мы сможем спасти эту девушку и ее ребенка! Твоего ребенка! — не может сдержаться от крика принцесса Кастильо. Она искренне переживает за брата и за служанку, что некогда служила ей и которая волей случая приглянулась принцу. В те дни Валенсиа считала, что Диего просто развлекается, учится искусству ублажения, она презирала эту девушку, даже именем не называла. Но потом услышала случайно разговор между ними, и ей стало так стыдно за свои мысли.

«— Что ты от меня хочешь? — устало спросила служанка.

— Что бы ты была рядом, — шепнул принц, целуя тыльные стороны ее рук.

— К чему это приведет, Ваше Высочество? — Валенсиа немного выглянула из-за угла и увидела, как та девушка без стеснения и страха посмотрела в лицо Диего. — Мой предел ‒ ваша любовница какого-нибудь низкого титула. А когда вас вынудят жениться, то потом подарите небольшое имение и отправите туда. Я не хочу такой жалкой жизни. Уж лучше всю жизнь проработать служанкой, чем видеть в глазах окружающих презрение сродни тех, что смотрят на проституток в городах. И не только мне терпеть такое. Вы, Ваше Высочество, должны знать, как относятся к бастардам в высшем обществе. Я такого не хочу.

— Я тебе обещаю, что я не позволю никому с тобой неподобающе обращаться, ты заслуживаешь быть королевой. И я этого добьюсь!

— Верьте в это, Ваше Высочество, но не заставляйте верить меня».

Валенсиа едва сдерживается от того, чтобы не ударить Диего, не намотать его чуть светлее, чем у нее, волосы и не натянуть их, ведь она до сих пор помнит их разговор, а он нет. Ведь именно он, Диего, должен рвать и метать, чтобы защитить свою любовь и мать его ребенка от их деспотичного отца, а не она, принцесса, имеющая к этому только небольшое отношение. Она уже делает глубокий вдох, чтобы накричать на брата, как совсем не свойственно принцессе, девушке ее происхождения, как слышит позади себя отчетливо узнаваемый стук каблуков. Небольшой вдох, сохранение невозмутимости, и вот принцесса оборачивается к подошедшей матери, у которой жестко стиснутые губы и сталь в темных глазах.

— Я пришла вам сказать, что уеду на некоторое время в Ноли. Может, Леонардо меня послушает и отзовет свои навеянные скукой идеи. А после... — делает глубокий вдох, — Его Величество, ваш отец соберет нас на семейное собрание по поводу вашего поведения.

Женщина на последних словах показательно смотрит на сына и тут же уходит, договорив. Диего может только облокотиться на перила и тихо застонать в ладони у лица. И именно в этот момент Валенсия понимает, тот не просто раздавлен, он не знает, что ему делать, не знает, как защитить ту девушку от отца и короля в одном лице. Ведь у него даже преданных друзей нет, тех, кто помог бы, кто посодействовал бы. Принцесса такая же. Все ее фрейлины и девушки, с которыми проводит время не больше, чем слуги с более высоким статусом. Если они и преследуют какие-либо цели, то далеко не через королевских отпрысков. Валенсиа сколько себя помнит, всегда тесно общалась только с Диего, именно друг на друга могли положиться, ведь больше никого не волновало их благополучие. Даже собственную мать. Все вокруг переживали только о своем статусе, мнении окружающих и слухов. Поэтому и она не знает, что делать и как помочь бедной служанке, которая под сердцем носит ее племянника или племянницу.

***

Для Стефани Кастильо еще в первые дни замужества за Энрике Кастильо стало понятно, что он из себя представляет. Она понимала, что он довольно жестокий, амбициозный и тот, для кого чужое мнение не будет иметь вес, тот, кто может пойти по головам, чтобы получить желаемое. После рождения Леонардо женщина знала, что Энрике видит в нем не только будущего наследника, но и продолжение своих начинаний. А остальные дети для него уже мало имели значения. Но даже им Энрике не позволял свободу и контролировал еще жестче, чем первенца. Стефани не могла никак повлиять на это, ведь еще в первые дни в замке на берегу Калидуса поняла одно простое правило: «женщины ниже мужчин и должны всецело им повиноваться и зависеть от них». Нравилось ли ей это? Нет. Могла ли она пойти против того, кто может ее убить и скрыть все под видом нападения? Определенно нет. Она переживала за свою жизнь, за жизнь Диего и Валенсии, которых часто отгораживала от мужа. Но в вопросе, который сейчас возник — у нее полностью нет какой-либо власти. Но она может хоть немного повлиять на Леонардо и его политику. Надеется, по крайней мере. Ведь, если Энрике войдет во вкус и начнет свою кампанию, то война несколько лет не будет прекращаться и унесет много жизней.

Ее спокойно пропускают на границе, в замке даже не досматривают вещи. А Леонардо навещает ее только затем, чтобы сопроводить на ужин, за которым Стефани чувствует себя настолько некомфортно, что хочет уехать обратно, где цепи одни и стража, следящая за всеми, как за заключенными. Женщина видит союз между своим сыном и своей матерью, между ним и морским королем, между фрейлинами беременной королевой и графом Шарби с перевязанным плечом. Она понять не может, как такие разные люди нашли общий язык и обсуждают какие-то мелочи и изредка смеются, хоть и атмосфера гнетущая и тяжелая.

— Леонардо, — неожиданно прерывает общее безмятежие Стефани, — а Эйлин когда должна родить ребенка?

— Через три-четыре месяца, — быстро проговаривает король и тут же выпивает залпом вино, скользя проницательным взглядом по вдовствующей королеве и морскому королю. Те опускают взгляд на еду, а общее спокойствие окончательно сходит и вернуть его никак не выходит. — Она очень плохо себя чувствует, беременность ей не дается. Мы все молимся, чтобы роды прошли хорошо, и она осталась жива.

— Надеюсь, лекарь знает, что в первую очередь надо сохранить жизнь ребенку? — довольно легко произносит Стефани, не сразу видя, как на нее устремляются шокированные взгляды. — Что? Наследник же важнее.

— Не в моем замке, мама, — усмехается Леонардо и злыми глазами сверлит женщину, что родила его. — В первую очередь надо сохранить жизнь Эйлин, а потом уж и ребенку. Если ребенок погибнет, это не так уж и тяжело, как если умрет королева в тяжелое для Королевство время.

— А ты не хочешь исправить это тяжелое время? Помириться с отцом, например?

— Политику за ужином мы не обсуждаем, учти на будущее, — жестко отрезает король, не глядя уже на мать. — Хочешь поговорить о ней — приходи в мои покои завтра после ужина. У меня как раз свободное время.

Стефани на следующий день в покоях Леонардо пытается убедить его в ошибке своей политики, но король выслушивает, но на все доводы отвечает своим мнением, и женщине приходится удалиться. Она пытается поговорить со своей матерью, но та и слушать не хочет, к морскому королю не приближается даже, а другие приближенные Леонардо заняты делами или же мастерски избегают ее. Женщина накануне отъезда снова наведывается к нему в покои, но уставший мужчина спокойно ее выслушивает и говорит одну простую фразу, на которую Стефани не знает, что сказать и сразу же понимает — Леонардо никогда не отступится:

— Этим противостоянием я защищаю тех, кого люблю, а не захватываю.

Королева Аурума уезжает с рассветом, ни с кем не прощается, и никто не выходит ее проводить. Кто-то досыпает свои последние минуты перед тяжелым днем, кто-то съедает остывший ужин, кто-то уже думает о делах, а кто-то пытается придумать, что еще сделать, чтобы найти пропавшую королеву. Леонардо анализирует все последние сведение, и ничего нового, что имело бы отношение к сирене не находит, но до него не раз уже доходили странные слухи о людях с севера, орудующих в городе. В другое бы время Леонардо не обратил бы на это внимание, но помня, с каким интересом Вильям Стюарт относился к Эйлин, он не может проигнорировать этот факт. Уже несколько дней его люди следят за этими мужчинами, но пока те не проявляют никаких подозрительных активностей. Выходят за пределы города только и около леса гуляют. И Леонардо начинает казаться, что это не просто так. Особенно, зная, что именно там живет графиня Шела Освальд, любящая охотиться в лесах и ухаживать за волками.