Девушка восседает в вынесенном из особняка кресле, над головой навес из плотной ткани, закрывающий ее от палящего солнца, которое решило, что начало лета — самое лучшее время, чтобы заявить о себе. Белтейн. Одно слово, но такое, которое говорит, что эпоха Имболка закончилась, и новая богиня вышла в свет, льющийся из-под жарких лучей солнца. Принцесса восточного Королевства с трудом держит глаза открытыми, глядя, как бывший военачальник обучает девушек военному мастерству. Они одеты в легкую броню, чтоб чувствовали свое тело и были готовы к полноценной броне. Эльза сама тренировалась в них в юном возрасте, а сейчас просто наблюдает и контролирует, чтобы с девушками все было в порядке. Да и мечом она владеет не так хорошо, как луком. Хотя, если понадобится, а альтернатив не будет, то сможет и мечом прокладывать себе дорогу. Замечает косые взгляды в свою сторону, знает, что они обозначают. Зависть, пренебрежение. Но принцесса не собирается лично обучать своих подопечных тому, в чем сама не сильна. Для демонстрации приемов — выйдет, но не более.

Вильберт изредка поглядывает на Эльзу, пока не занят ударами в барабан для обучающихся девушек, которые должны чувствовать ритм и «музыку войны». Парень все еще не знает, что делает в месте, где он вообще не должен быть. Но каждый раз, думая об этом, чувствует на себе умиротворенный и теплый взгляд принцессы, и он верит, что помогает и делает хоть что-то полезное. В его задачи входят еще и уроки музицирования, но в остальное время виконт находится просто рядом с Эльзой, занятой делами.

— Почему мы должны учиться боям на мечах?! — неожиданно восклицает девушка, стоящая в ближайшем ряду к основательнице учебного заведения. — Почему мы сами не можем выбрать оружие? — ее гневный и высокомерный взгляд устремляется на принцессу, но у той ни единый мускул не двигается.

Эльза плавно и специально медленно поднимается, без слов берет у бывшего военачальника тяжелый, легший ей не по руке, меч и поднимает его в сторону девушки, которая решила, что самая умная и смелая в этом особняке. Принцесса была готова и к таким моментам, ведь, несмотря на шаткое положение этих девушек, не все захотят мириться с жесткими условиями и процессом обучения.

— Нападай, — спокойно произносит Эльза, крепко держа тяжелый меч в придворном платье и корсете.

Девушка в тренировочных доспехах делает вперед выпад, принцесса блокирует удар, слегка сместив корпус и меч. Она не прилагает много усилий, отслеживает все движений этой девушки, вспоминая заодно показанные им приемы. Легко отбиваться, когда знаешь приемы противника. Не особо честно, но и враг не собирается быть честным на поле боя. Девушка пытается отвлечь внимание, увести Эльзу на против к солнцу, но та настолько привыкла к яркому свету, что замечать выпады и тень от меча не доставляет сложностей. Ее подопечная выдыхается, удары становятся медленнее и слабее, что принцесса маневром отбивает удар, уходя за чужую спину, приставляя клинок к оголенной вспотевшей шее.

— Поработать над выносливостью и силой! — кричит на все поле Эльза, возвращает меч отставному генералу и возвращается под паланкин. Ее глаза сразу же находят Вильберта, который, как завороженный, что-то пишет быстрыми движениями на бумаге. Замечает нотные линии и некоторые ноты. Виконт не позволяет увидеть большего, но ей доставляет удовольствие смотреть за его работой, за тем, как он отдается музыке, какие трогательные и эмоциональные композиции сочиняет. Не может перестать наслаждаться ими. Ведь именно его ноты до сих пор дарят спокойствие и забирают ее одиночество.

Эльза даже спустя месяц их переезда в особняк не понимает, как относиться к Вильберту и что делать со своими чувствами. Живя они бы в другом мире, где социальный слой не был бы таким важным показателем, она бы (уверена в этом) смогла раскрыться перед ним, но, живя в этом мире, где свои законы, не может. Ей бы совета спросить, поговорить с королем или с матерью, но у нее ощущение, будто знает их слова и реакцию. Принцесса с большим сожалением смотрит на сочиняющего новую композицию виконта, который не замечает ее сердечных переживаний и мыслей. Ведь Эльза — принцесса — и ее растили, уверяя, что скрытые эмоции — залог стабильности и безопасности.

***

Мужчина слушает доклад от Ронана Кина, полученный от отрядов тритонов, которые занимаются поисками в воде. Доклад довольно короткий, не занимает много времени. Ведь снова никаких вестей. Леонардо уже устал от этого, устал от того, что нет никаких результатов, что затраченные ресурсы никак не окупаются. И есть только одна возможная теория, которая еще в процессе проверки. Но даже в нее он не верит. Бывший морской король молчит после доклада, наблюдая за человеческим королем с отросшей бородой и залегшими под глазами темными кругами. Тритон сам видит, как Леонардо убивается, как долгие часы проводит за картой Королевства, за военными докладами. Он тоже устал и готов сдаться. Если сирена не хочет, чтобы ее нашли, то гораздо проще дать ей возможность уйти в загробный мир или же позволить самой объявиться, когда та сама пожелает. Ронан впервые за столько месяцев при дворе наливает себе вино и пьет его, чувствуя ужасный горький вкус и пьянящее состояние. Но сейчас оно, на удивление, убирает тревогу перед словами, которые собирается произнести:

— Леонардо, нам надо все прекратить.

— О чем вы говорите? — уставшим голосом спрашивает король, открывая глаза. — Прекратить поиски? Но она же ваша дочь!

— Но мы ее не найдем! Будь она жива, то уже давно бы объявилась...

— Я не верю, что она мертва! — с яростью отвечает Леонардо, что в глазах начинает полыхать огонь, который бы потушить, но отец Эйлин здесь не для того, чтобы успокаивать человеческого короля.

— Если она жива, то сама рано или поздно появится или же оставит следы. Леонардо, потяни время до «родов королевы», а потом объяви, что ни она, ни ребенок не выжили. Сделаем похороны с пустыми гробами. И мы оба сможем пойти дальше.

— Вы готовы похоронить свою дочь? — ярость в глазах сменяется на ужас, что король от шока откидывается на спинку и смотрит на отца Эйлин. Он не может поверить в услышанное и осознать это. Ведь как такое может быть? Сам отец готов «похоронить» свою дочь, не будучи уверенным в том, что та мертва.

— Это проще, — коротко отвечает тритон спокойным голосом. — Вдовствующая королева одобрила мое предложение.

— Не слыхано!

— Это жизнь, Леонардо, — с невозмутивным спокойствием продолжает тритон, упираясь локтями в крепкий стол и смотря с застывшим взглядом, где кроме полного штиля в холодных водах со сверкающими ледниками ничего другого нет. Короля внутренне передергивает от такого сравнения, возникшего в его голове, хоть он и никогда не видел ледники, и может только представить, как те выглядят. — Кроме того, у меня есть и другие дети, которых надо защитить. А они вполне себе живые. Так что, Ваше Величество, давайте вернемся к нашему Соглашению.

— Порой мне кажется, что ваш народ еще кровожаднее и бессердечнее, чем люди, — выкладывает бумаги с переписанным в который раз Соглашением Леонардо.

— Только кажется, — усмехается Ронан и прочитывает текст несколько страничного документа с положениями, к которым они пришли во время длительных переговоров.

Они еще долгое время обсуждают положениями, придумывают всевозможные подводные камни, моменты их обхода и ликвидации и меры, предполагающие наказание за несоблюдение положений. Еще в самом начале решили, что в документе будут как права с обязанностями, так и наказания за нарушение. А дополнительный пункт, включающий в себя возможность дополнения в случае необходимых мер, разрешает увеличивать объем Соглашения. Уверены, что когда-то да настанет такой момент, раз с первого варианта Соглашения прошло меньше пятидесяти лет, а его уже необходимо менять в силу всех обстоятельств.

Неожиданно дверь в зал совещаний открывается, хотя Леонардо просил его не беспокоить, пока Ронан Кин вместе с ним. Но Джону видимо все равно на требование короля. Он вбегает как всегда запыхавшимся и, приблизившись, говорит:

— Пришла девушка из города. Говорит, ее хотят продать в замок родители, если не выйдет замуж...

— Так в чем проблема? — перебивает паренька Леонардо, начиная злиться, что его прерывают по таким незначительным вещам. — Ты же сам можешь ее сопроводить к вдовствующей королеве, а та уже расскажет все и отправит в замок к графине Сокаль.

— Я бы так и сделал, Ваше Величество, — заминается Джон, но тут же продолжает: — Но она потом сказала нечто странное.

— Что?

— «Мне сказали, что в замке безопасно. Они меня спасли». Она пробормотала это, поэтому я решил сперва доложить вам.

— Леонардо, мы можем закончить позже, — вклинивается в разговор Ронан. Кивок короля, и тритон поднимается и удаляется.

Леонардо ничего не остается делать, кроме как пригласить очередную девушку в зал совещаний. Он почти уверен, что не узнает ничего нового и полезного, но все же готов до последнего цепляться за последние надежды найти Эйлин или же ее след. Он не может даже себе ответить, почему ему это так важно, и кто сирена для него. Одновременно и столько мыслей, и столько чувств, а какие принадлежат королю, а какие ему, мужчине двадцати пяти лет, желающего обрести семью. Невольно в голове всплывает образ отца, который только и делал, что занимался его обучением, готовил к трону, будто знал еще с самого рождения, и никогда не позволял себе вести себя, как обычный отец, а не как король. Леонардо не видел разницу между Энрике на троне и Энрике, наблюдающем за прогрессом в обучении. Он никогда не хвалил сына, никогда теплого слова не говорил. Только конкретика короля и его отчужденность. Леонардо вспоминает и мать, Стефани, которая хоть и пыталась немного дать ему заботы, но все равно держалась на расстоянии и не говорила о своих чувствах, не выслушивала переживания ребенка. С какого-то возраста, король уже и не помнит, когда это произошло, его мать и вовсе перестала вклиниваться во взаимоотношения отца и сына, считая, что все идет довольно хорошо. Только вот ему потом пришлось учиться общаться с людьми, не приказывать, не требовать. А сделать это сложно, когда большую часть времени ты — король Королевства, в котором никогда не рос.

Девушка невысокого роста и с собранными волосами в косу проходит в зал. Она в панике оглядывает помещение под туманный взгляд короля. Леонардо выныривает из своих мыслей, когда замечает раздевающуюся и трясущуюся от страха девушку. Моментально ее останавливает и приказывает сесть за стол. Та едва не бледнеет еще больше, но выполняет веление короля.

— Успокойся, я тебя не трону, — осторожно подбирает слова Леонардо. — Мы просто поговорим. Ответь, зачем ты начала раздеваться?

— Разные слухи говорят о тех, кого продали в замок, — не поднимает взгляда особа, ее голос дрожит, но продолжает говорить: — Одни из них, что они все угождают вам в постели, Ваше Величество.

— Я подумаю, как можно решить эту проблему, — кивает своим мыслям Леонардо и сразу же записывает это на чистом листе. — Расскажи, что заставило тебя прийти сюда.

Девушка еще больше съеживается, но через некоторое мгновение начинает рассказывать о нежеланной свадьбе, о попытки изнасилования будущим супругом, о ссоре с родителями, возмущенными травмой детородного органа, злостью несостоявшегося супруга. Она замолкает, а Леонардо цепляется за один конкретный момент в ее рассказе.

— Кто и как нанес травму детородного органа?

— Я... я не знаю, не уверена, — тушуется девушка.

— Пожалуйста расскажи, это важно.

— Возможно это была графиня, живущая за городом. Я видела, как она с еще одной девушкой пошли за городские ворота, — едва не всхлипывает, но все же сдерживается.

— Успокойся, все хорошо, — спокойно говорит король, пока в голове и груди начинают распирать мысли и чувства от возможной близости к сирене — Как так получилось, что мужчина позволил нанести травму?

— Сначала подбежала другая девушка. Я не знаю, что она сделала, но он не мог пошевелиться, она его просто повалила на землю. А потом подбежала графиня и...

— Хорошо, я понял, спасибо, — кивает. — Ты не помнишь, как выглядела та девушка?

— У нее... Ночью я не могла ее разглядеть. Волосы точно были темными, а глаза возможно какого-то светлого оттенка.

— Интересно, — растягивает гласные Леонардо. — Давай я тебе расскажу о том, что действительно происходит с теми, кого продают в замок?

Девушка впервые поднимает голову и кивает, несмотря на застрявший в глазах страх. Неуверенный слабый кивок, но такой, который сразу же говорит, что особа готова к будущим изменениям в своей жизни и не хочет подчиняться «устоявшимся традициям». Леонардо с долю секунды подбирает слова, потому что давно в замок никто не приходил, и давно не рассказывал о задумке обучения девушек для поднятия их по социальной лестнице. Девушка слушает внимательно, задает некоторые вопросы, а после рассказа — соглашается поехать в этот замок и обучиться. Ведь некоторой частью знаний она владеет, но этого ей недостаточно. И тем более, не желает подчиняться мужчине вдвое старше неё, который будет ни во что ее не ставить, может изнасиловать в любой момент или же убить. Джон ее после провожает к вдовствующей королеве, пока Леонардо созывает маркиза Дюваля, чтобы узнать о посланных шпионов за людьми Вильяма Стюарта.

Маэль долго себя ждать не заставляет, быстрыми и четкими шагами проходит и под пристальный взгляд короля докладывает о собранных известиях:

— Шпионы ничем себя не выдают перед графиней Освальд и ее сестрой баронессой Беллой Освальд. Отправленные мною люди проверили информацию. Баронесса прибыла из Делиджентиа. Гвардейцы помнят ее.

— Когда это было?

— Точно уже никто не помнит, записи не ведутся. Примерно через несколько недель после выпавшего снега.

— Продолжай, — кивает Леонардо, вновь делая пометку, что надо бы начать вести документацию на границах Королевств. Точно не помешает. И надо бы узнать, кто вообще живет на его территории. Те грамоты, подтверждающие личность каждого, немного упростили процесс, но до более — до точных цифр и полной документации еще далеко. Но это может и подождать, оно сейчас ни к чему.

— Гвардейцы рассмотрели баронессу. Она практически не выходит за территорию дома. Часто тренируется на заднем дворе стрельбе из лука, некоторым приёмам рукопашного боя. Предположительно они к чему-то готовятся, еду собирают, графиня проверяет каждое оружие, натачивает ножи и стрелы.

— Баронесса похожа на королеву Эйлин?

— Не уверен, Ваше Величество, — мужчина отводит глаза, задумывается о чем-то, а, обдумав, продолжает: — У них есть сходство в голосах, цвет глаз одинаковый, возможно, черты лица, но цвет волос... Ее Величество Эйлин Кастильо, как мы все знаем, обладает очень светлыми волосами, они похожи на свежевыпавший снег, а волосы Ее Милости Беллы Освальд достаточно темные, словно...

— Я понял, что в тайне ты увлекаешься поэзией, — отдергивает король, сопоставляя все озвученные и имеющиеся факты. — Вспомни, за это время мы подозревали хоть одну девушку в качестве королевы?

— Нет, Ваше Величество, — уверенно заявляет маркиз.

— А куда предположительно она ушла, когда сбежала из замка?

— В лес.

— В котором графиня Освальд проводит очень много времени. Видишь в этом связь? — многозначительно говорит Леонардо, едва усиживая на месте от переполняющих его чувств, что, возможно, он нашел свою королеву, что она оказывается все это время была так близка, а он не узнал и не догадался. А Шела даже намека не дала, что Эйлин живет в ее доме. Хотя Леонардо уверен, что до таких новостей явно не было времени, когда вынимаешь наконечник стрелы из открытой раны.

— Какой будет приказ, Ваше Величество? — кивает Маэль Дюваль.

— Пока продолжай наблюдать, узнай, куда они собираются. И попытайся узнать, почему люди Вильяма следят за ними.

Мужчина снова кивает и удаляется, пока Леонардо едва сдерживает улыбку сумасшедшего, свой пытающийся вырваться смех от своей глупости. Искал так долго, проверил все возможные места, а рядом с собой не посмотрел. А ведь ответ был так близок, стоило только руку протянуть. А Эйлин явно не так глупа, думает. А графиня Освальд далеко не просто девушка из разорившейся семьи. Думает, что после всех событий надо будет разузнать о Шеле побольше, ведь такие личности для Королевства ценны, они интересны и могут принести что-то новое. Но у него сейчас только одно желание — вернуть Эйлин в замок. На остальных ему все равно, он даже наказывать графиню не будет, отблагодарит, что та все это время заботилась о сирене, не позволила той потеряться в лесу, умереть. Для короля это очень важно. А от мысли, что он может потерять Эйлин и больше ее никогда не увидеть, сердце начинает болеть, а грудь разрывает на мелкие частицы, стремящиеся вырваться из слоев одежды, из камизы, из камзола и аби, и разлететься в разные стороны. Не думал, что известие о возможном местонахождение сирены его так поразит, а возможность ее похоронить будет причинять боль и страдания. Невольная мысль. Он ее любит. И всегда любил, но не знал, что это за чувство, и как оно выражается. Больше он ее не оставит, не причинит боли. Покажет настоящего себя, искреннего.

***

Валенсия ждет «семейного совета» с нестерпимым страхом. Он липкий, проникает под кожу, разрастается, медленно ползет по всему телу, а потом доходит до головы, где все мысли могут только в панике переплетаться друг с другом, а образы предполагаемых событий становятся все хуже и хуже. Она не может предположить, что ее ждет. И переживает не только за себя, но и за брата, и за беременную служанку. Их отец созвал их в тронный зал, как только королева приехала из Ноли. Несколько раз, на протяжении почти месяца, король Королевства Аурум откладывал их собрание под приторно наивным названием «семейный совет». Для Валенсии каждое такое мероприятие ознаменовалось страхом, жуткими головными болями от напряжения. Она их не любила. Соврет, если скажет, что никогда не боялась своего отца. Он мог только одним взглядом приковать к стулу, запретить дышать. Валенсия несколько раз действительно задерживала дыхание, потому что боялась, что за вдох и выдох на нее накричит отец, в лучшем случае. Очень редко за ее проступки, которые можно было охарактеризовать беззаботной детской шалостью или нарушением придворного этике в незначительной мере, Энрике Константин Кастильо мог ударить ее звонкой и болезненной пощечиной. Валенсия соврет, если скажет, что с каждым годом не боялась того момента, когда ее выдадут замуж за какого-нибудь знатного мужчину явно на несколько лет старше нее. В лучшем случае.

Принцесса сцепляет руки, затянутые в кружевные белые перчатки, за спиной, боясь, что если так не сделает, то выдаст всю свою нервозность. Ее мать довольно спокойно на вид сидит на тронном кресле. Она чинно рассматривает свои кольца, пока Диего стоит недалеко от принцессы и едва не теряет сознание. Девушка видит это по побледневшей кожей, по синякам под глазами и страхом, который в разы сильнее, чем у нее. Понимает, что брат не знает, что делать, понимает, что, возможно, это последние относительно спокойные минуты в его жизни. Чтобы хоть как-то отвлечься, переводит взгляд на мраморные стены с вырезанными всевозможными узорами, на колонны, удерживающие потолок, на развевающиеся легкие ткани у открытого балкона, с которого открывается вид на прилегающее море, на военные корабли, так быстро заслонившие берег. Валенсия догадывается, что это значит. И также понимает, что такая открытая военная кампания полностью раздавит Королевство Ноли. Ее мысли на небольшую часть отвлекаются от переживаний ближайшего будущего, принцесса даже может сделать спокойный вдох полной грудью, как слышит звук открывающихся дверей и четкий и жесткий шаг короля.

Звук его сапог эхом раздается по просторному залу. Кажется, что он заполняет все пространство, в том числе и внутренности Валенсии. Или это стук ее сердца, что готово вот-вот выпрыгнуть из груди? Она боится голову повернуть в сторону отца, но все же заставляет себя. У того свирепый и грозный взгляд. Он одет в объемную одежду, которая еще больше увеличивает визуально его. Валенсия слышала, как он специально требовал пошить себе камзол с аби с дополнительными подкладками. И если бы не испарины на его лице, она бы даже предположила, что тому не жарко вовсе в столь знойный день. Король останавливается перед собравшейся семьей, оглядывает всех цепким и злым взглядом, что принцесса сразу же понимает: «это конец».

— Моя дорогая семья, — притворная улыбка расплывается на лице мужчины, — мне давно стоило вас всех здесь собрать. Но были более важные дела. Из основных, король Леонардо Александр Кастильо официально вычеркнут из семейного рода Кастильо, и я объявляю ему официальную войну в свете неправомерности его нахождения на троне Королевства Ноли и из-за нелогичной и недружественной политики в регионе.

— Но, Энрике, он же наш сын, — с изумлением проговаривает королева, но под тяжелым взглядом короля замолкает. Ее мнение никогда не учитывалось. Только он здесь закон.

— Больше нет! Но теперь самое пикантное. Приводите!

Стоило Энрике Кастильо проорать последнее слово на весь тронный зал, что эхо еще несколько секунд раздавалось, как двери снова открываются, и гвардеец приводит связанную девушку, беременную служанку, имя которой Валенсия так и не узнала. Принцесса содрогается от того, что может произойти дальше. Она только может схватить руку пытавшегося встать между бедной девушкой и отцом Диего.

— Мой дорогой единственный сын решил опозорить еще больше семью Кастильо. Он снюхался с безродной девкой и позволил ей забеременеть. Не слыхано!

— Отец, прошу, — хриплым голосом говорит Диего. Он с мольбой в глазах смотрит на короля, на того, в чьих жилах течет его кровь. Но не видит ни каплю сочувствия и понимания.

— Просишь? — мерзкий смех разливается по залу, что даже гвардеец, не первый год служащий в замке, вздрагивает. — У тебя право нет что-то просить! Не тогда, когда в Королевстве скоро может родиться бастард, ребенок, который будет угрожать королевской семье.

— Это просто ребенок, отец, — пытается хоть как-то вразумить Энрике Кастильо Диего, но его попытки тщетны. Валенсия понимает это сразу же, по кровожадному взгляду короля. У того глаза налиты кровью, в них пылает ярость, предвкушение, словно он на охоте, желает поймать желанную жертву и разделаться с ней. Ее передергивает.

— Убить служанку!

— Нет!

Принцесса успевает удержать брата, когда ошеломленный гвардеец от приказа короля, бледнея, вынимает меч и протыкает им невинную девушку в районе груди. Она вскрикивает и, удерживаемая гвардейцем, опадает на пол. Из глаз льются слезы, она не убирает руки от большого живота, поглаживает его. Поднимает медленным движением голову, в глазах читается боль, сожаление. Они настолько захватывают Валенсию, что ее хватка ослабевает, и Диего все же вырывается. Хотя будь он в своей привычной физической и моральной форме, то точно смог бы освободиться от сестры гораздо раньше. Но сегодня — далеко не тот день. Под служанкой лужа крови начинает расплываться, она окрашивает пол тронного зала, что возникает ощущение, будто она везде. И станет самым темным пятном, которое никто и никогда не отмоет.

Диего бросается на отца, сжимает его под грудки. А король только смехом заливается, словно для него это развлечение — смотреть на страдания людей, теряющих близких и любимых людей.

— И что ты сделаешь? — еще громче смеется Энрике Кастильо.

— Ты омерзителен, отец! — выплевывает юный принц, отталкивая короля. Подбегает к ближайшему гвардейцу, стоящего недалеко от трона, вынимает быстрым движением меч и приближается обратно. Его даже остановить не пытаются. Все слишком поражены произошедшим. Ведь еще ни разу монарх Королевства Аурум так прилюдно и жестоко не убивал человека, и тем более, беременную девушку.

— Решил устроить дуэль? Занятно. Но ты же проиграешь.

Энрике Кастильо вынимает свой меч и первым наступает на собственного сына. Стефани пытается их разнять словами, боится вклиниться между ними, но Валенсия знает, что их уже не остановить. У них нет иного выхода, кроме как смотреть за смертельной схваткой, пока служанка теряет сознание. Королева же не понимает этого, она тщетными попытками уговаривает их остановиться, она кричит, не обращая внимания на слезы, затуманивающие видимость происходящего. Хотя Валенсия с удовольствием поменялась бы с ней местами. Ей тяжело видеть, как король побеждает в схватке брата, как тот, получивший уже несколько сильных ранений, отходит к стене. Диего не был силен в боевых искусствах, его обучали лучшие учителя, но оружие не лежало в его руке, он не хотел им орудовать. Но в этот самый момент борется за жизнь, за справедливость. Только вот Валенсия видит, что еще несколько ударов, и Диего Кастильо перестанет существовать, а она, девушка, принцесса, из которой растили прилежную жену, не может никак помочь.

Она отворачивается, когда Диего из-за ослабевшей раненой руки не может парировать вовремя удар, получает ранение в живот. И сразу тишина наступает в тронном зале. А шум волн никак не сглаживал ситуацию. Слышны также тяжелое дыхание Энрике Кастильо и еще более громкие рыдания осевшей на пол Стефани Кастильо. Взгляд Валенсии падает на еще одного гвардейца, у которого меч еще не отняли. В голову приходит очень ужасная и опасная мысль, но она хочет рискнуть. Терять-то ей все равно нечего. Принцесса вынимает меч, который сразу же в ее руках кончиком падает на пол, что металлический звук раздается по залу. Но Валенсия не собирается сдаваться. Она двумя руками обхватывает рукоять, поднимает меч, с которым ей стоять тяжело, и решительно движется к удивленно обернувшемуся королю.

— Неужели и дочь решила сразиться со мной? — смеется Энрике Кастильо, вставая в полный рост с окровавленным мечом, совершенно не переживая, что собственными руками убил своего сына, лежащего позади.

— Вы ужасный король, Ваше Величество, — жестко и с презрением говорит Валенсия и, пока мужчина начинает смеяться, пронзает его тяжелым оружием, который с трудом снова поднимает. — Вы не достойны были быть королем. И это моя месть за моего брата и служанку.

Непонимание. Ошеломление. Вот, что первое увидела принцесса на лице своего отца. Он не ожидал, что его настигнет ответная кара руками собственной дочери. Всегда ждал подвоха от сыновей, но не от собственной дочери, на чьем лице видит отвращение с примесью горечи и боли.

— Надо было и в тебе воспитывать короля, — хрипит Энрике Кастильо, усмехаясь кровавыми губами, и падает на пол, утягивая за собой и меч, который Валенсия больше не в состоянии держать.

Она оглядывает на ноющие руки, на пальцы, утянутые в белые кружевные перчатки, который впитали в себя кровь ее отца. Дыхание учащается, начинает кружится голова, принцесса не может смотреть на грязные руки, но в то же время не может перестать. Ее начинает нервировать сетчатая ажурная ткань, этот белый цвет платья, ужасно тугой корсет и эта невыносимая жара. Валенсия с яростью кричит и снимает перчатки с верхним платьем, позволяя тяжелой ткани впитать в себя еще больше крови, залившей тронный зал. Ей бы остановиться, но не может. Срывает с неведомой ей силой рукава нижнего платья, оставляя неровные и не одинаковые рукава. Оборачивается на еще больше обескураженных гвардейцев, на рыдающую и, возможно, потерявшую рассудок мать. Думает с несколько минут и сразу же принимает решение.

— Приведите сюда лекаря и того, кому Его Величество поручил организовать военную кампанию.

Мужчины старшее нее на несколько лет не сразу понимают ее приказа, но пристальный и твердый взгляд и повторное озвучивание своего приказала заставляет их сдвинуться с места. Лекарь через очень долгое время, как показалось Валенсии, все же приходит. Его скучающий взгляд осматривает помещение, светлые брови вздымаются вверх от увиденного. Темные глаза сразу же устремляются на принцессу, и мужчина спрашивает:

— А кого я должен лечить?

— Спасите ребенка, — девушка кивает на лежащую на руках у гвардейца служанку, под которой от вынутого из тела меча очень много крови.

— Но зачем? — а под пристальными и изумленными глазами принцессы добавляет: — И почему я должен выполнять ваши приказы?

— А вы видите тут еще кого-нибудь из членов королевской семьи, способный здраво мыслить? — Валенсия с нескрываемым презрением оглядывает зал, разводя руками. — А, может, это вы будете издавать приказы в Королевстве и руководить им, пока не будет решен вопрос с начинающейся войной и престолонаследием? Сейчас — я тут король и королева в одном лице! И вы обязаны меня слушаться! Доставай все необходимые инструменты, но спаси ребенка.

Лекарь, кривя лицо, кланяется и приступает к операции, оповещая, что он впервые будет вскрывать беременную женщину, в особенности, недавно умершую.

— И это запрещено нашей церковью, — добавляет в процессе подготовки кожи и инструментов. — От нас точно бог отвернется.

— А мне плевать! — повышает на него голос Валенсия, едва сдерживаясь, чтобы не схватить лекаря и не ударить его под продолжающийся плач, смешанный со смехом, овдовевшей королевы. — Хоть одну жизнь мы должны спать.

Мужчина больше ничего не говорит. Проводит все нужные манипуляции осторожно, неуверенно. Ведь никто еще не проводил такие действия. По крайней мере, не было вестей об этом. Валенсия все это время ходит вокруг лекаря, следит за процессом и молится уже не только богу. Ей не важно, кому возносить молитвы, лишь бы смогли достать живого и здорового ребенка. Крови становится все больше, но это уже не имеет значение. Валенсии страшно, но она хочет надеяться на лучшее. В какой-то даже момент чувствует ласковое успокаивающее прикосновение, поглаживание по спине. Но никого рядом с ней нет. Только Бригита, забирая все сильные переживания. И она же нашептывает лекарю, как лучше все сделать. Ведь как-никак ей молятся роженицы. И она ответственна за рождение детей, хоть и здешние люди не верят в старых богов.

— Чистую ткань подготовьте, Ваше Высочество. Его надо будет укутать во что-то.

Валенсия отмирает от резко громких слов, которые такими оказались от гробовой тишины. Где ей найти чистую ткань? Какого размера? Она совершенно ничего не знает о детях и что с ними делать. Но все же оглядывается, натыкается на королеву, на ее чистое верхнее платье. Без лишних раздумий подбегает к ней и с силой снимает этот предмет гардероба с ничего не понимающей матери, которая и не сопротивляется даже. Принцесса держит платье внутренней стороной наружу, пока лекарь достает ребенка, который спустя несколько мгновений заливается оглушающим и заполняющим все просторное светлое помещение криком.

— Можете быть спокойной, Ваше Высочество, — передает принцессе новорожденного лекарь, — это девочка. На вид вполне здоровая.

— И девочки могут править, — дополняет сразу же. — Благодарю.

Ребенок затихает на ее руках, смотрит умными глазами, а через какое-то время затихает. Валенсия едва не пугается, но некоторые объяснения лекаря доказывают, что девочка просто уснула. Ей бы отдать новорожденную кормилицам, нянькам, чтобы решить другие важные дела, но не может отпустить ребенка и перестать смотреть на него. Раньше она никогда не задумывалась, что у нее когда-нибудь появляется дети, даже если ее выдадут замуж. Ей это было не важно. Она уверена, что не питала бы к ним теплых чувств, ведь они были бы необходимостью. Но в этом случае, чувствует, все по-другому. Валенсия в один миг лишилась семьи — отца и брата — а возможно и матери, которая до сих пор не может прийти в себя. Она осталась одна с племянницей. И на ее плечах лежит управление Аурумом в ближайшие дни, пока не решится вопрос с престолонаследием. Только вот проблема — принцесса совершенно не знает, как быть королевой и уж тем более королем, которого ей просто необходимо будет заменить. А на руках маленький ребенок, которого не хочет отпускать.

Легкая улыбка трогает ее лицо, но она сразу же сходит, когда в тронный зал стучатся и оповещают о приходе самых важных и знатных людей Королевства, участвующих в управлении государства. Валенсия приглашает мужчин, о чьих именах она только слышала и не всех даже видела и знает в лицо. Настолько она была далека от придворной жизни. Они с Диего были словно красивые и яркие птички в клетке. Их кормили, одевали, обучали, выпускали в свет, чтобы показать, какие они красивые, и другие придворные полюбовались ими, а потом снова в клетку без возможности поговорить с кем-нибудь. Приставленные девушки и парни никак не способствовали скрашиванию одиночества. Валенсия трясет головой и смотрит на пораженных семь мужчин. Они оглядывает тронный зал и не могут подобрать слов. Пытаются что-то сказать, но не выходит. Слова застревают в горле, а мысли путаются.

— Господа, — берет все в свои руки принцесса, — как вы успели заметить в Королевстве Аурум произошла великая трагедия. Его Величество Энрике Кастильо пал в схватке со своим сыном принцем Диего Кастильо за жизнь беременной служанки, которой обещал помочь мой брат. Ее изнасиловали, и она невольно забеременела. Диего Кастильо хотел найти виновника и наказать его, но не успел. Его Величество был против искать преступника. Служанка была ранена в бою, ребенка смогли спасти. Но Энрике Кастильо и Диего Кастильо погибли. С сегодняшнего дня я, Валенсия Магдалена Кастильо, исполняю обязанности и короля, и королевы Королевства Аурум для решения самых важных вопросов и пока не будет решено, кто взойдет на трон.

Мужчины переглядываются, несколько долгих минут обдумывают речь принцессы и согласно кивают. На долгое время обсуждение не затягивается, Валенсия озвучивает первые предложения, которые даже без лишних слов принимаются. Высокопоставленные придворные быстро удаляются, пока принцесса зовет слуг, чтобы убрали помещение. На ней вкупе ко всему лежат и похороны. Лекарь помогает принцессе отвести вдовствующую королеву в покои, пока та изредка издает смешки, а из глаз идут слезы, хотя сама женщина уже не рыдает. Но по ее состоянию понятно, что Стефани не совсем понимает, где она находится, что происходит вокруг. Оставшись одной уже в своих покоях и с ребенком, которого покормила кормилица, Валенсия думает, как сообщить о смертях старшему брату, какие слова подобрать. Ведь новость об этом довольно быстро дойдет и до Ноли, но ее трясет от испытанного, не может сдвинуться с места даже. Только мирно спящий ребенок немного успокаивает ее и дает силы для дальнейшей жизни.

***

До Леонардо донесли слухи, что графиня Освальд вместе со своей сестрой баронессой Освальд собираются в путешествие в Королевство Менсис, и королю не составило труда догадаться, зачем. Ведь изучил самое первое Соглашение вдоль и поперек, знает каждую черточку, написанную уже давно покойным Луи Морен, отцом Франсуа Морен. Эти слова уже так под корку головы въелись, что снова открывать Соглашение и не надо. Новое еще не подписали, хоть и обсуждали с Ронаном Кин при нескольких встречах. Леонардо пока не делился с ним своими догадками по поводу того, где сбежавшая сирена. Не хочет обнадеживать раньше времени. Только вот, что делать, когда графиня вместе с ней уйдут — очень большой вопрос. Он мог бы хоть сейчас отправить за ними своих гвардейцев, но боится спугнуть Эйлин. Но самое страшное — что его догадка неверна, и сирены уже давно нет в живых. Стоит королю подумать об этом, как маркиз Дюваль резко входит в зал совещаний, где все это время Леонардо сидел после совещания с другими уполномоченными знатными людьми Королевства, и проходит быстрыми и четкими шагами к королю:

— Ваше Величество, мне доложили, что со вчерашнего дня графиня Освальд и баронесса не выходили из дома. Возможно, они ушли ночью на север. И люди Менсиса также исчезли. Их видели на торговом тракте к северу.

— А графиню?

— Нет.

— Твою мать! — четко и в сердцах выругивается Леонардо, ударяя кулаком по крепкому столу. Он промедлил. У него было достаточно времени, чтобы вернуть Эйлин Изабеллу Кастильо в замок, но из-за его неуверенности в догадках и сомнениях он снова ее потерял. Надо было действовать более решительно, как в те времена, когда он еще считал себя сыном Энрике Константином Кастильо.

— Мне послать отряд на их поиски?

— Шела Освальд хорошо знает леса, даже в незнакомых сможет найти верную дорогу. Раз их не видели на тракте, значит, они ушли лесами. Мы можем перехватить их в порту, но Вильям Стюарт вряд ли позволит нашему отряду пройти спокойно.

— А если под предлогом встречи с ним?

— Тогда мы не сможем спокойно вывести Эйлин. Не нравится мне этот бурный интерес к сирене. Надеюсь, что она сможет вернуться в море. Надо предупредить Ронана Кин. Кстати, удалось выяснить, зачем Вильяму Эйлин?

— Мои люди не смогли подслушать их разговоры, а на диалог они не идут. Одному богу известно.

— Или дьяволу, — безрадостно добавляет король. — Можешь идти.

Маркиз кивает и уходит. А Леонардо опускается в кресло, с которого успел встать в порыве злости на себя же. Его снова обвели вокруг пальца. И как всегда сирена, не выходящая из головы все это время. Точно уверен, что больше не допустит с ней трагедии, слез и боли. До своей смерти будет оберегать ее. Положит свою жизнь на ее защиту и ее возвращение в замок. Любую цену заплатит.