Десять дней мужчина проводит в карете, которая останавливается настолько редко, что кажется и вовсе едут без передышки. В основном карету останавливают только, чтобы дать лошадям отдохнуть и чтобы окружающие гвардейцы осмотрели местность и передохнули. Времени остается очень мало, уже вот-вот ожидаются похороны Энрике Константина Кастильо и его младшего сына. Благо процесс бальзамирования тел для сохранности для будущих поколений в фамильном склепе занимает долгое время. Как раз к его окончанию Леонардо и приедет в столицу южного Королевства. Карета подпрыгивает на очередной кочке, что мужчина с трудом удерживается в сидячем состоянии. Кажется, что это его единственные спокойные дни без постоянных дел. Но если тело отдыхает, то разум — нет. Леонардо сложно находиться в запертом пространстве. Он не может унять клокочущее чувство, что без него в Ноли начинает что-то происходить, а король не рядом, не знает о происходящем и не может предотвратить беду. Тревога не отпускает Леонардо, она обхватывает его своими склизкими щупальцами и тянет в свое дно. Ему бы выбраться, разрубить бескостное тело, но дотянуться до меча в виде умиротворения не может.
Пейзаж за окном сменяется друг за другом, он медленно проплывает. Леонардо смотрит вдаль расфокусированным взглядом. Глаза прикрываются, склизкие щупальца отступают, и король проваливается в беспамятство на долгие часы. Ему не снятся сны, противные мысли не лезут в голову, и кажется, что король наконец-то расслабляется. Но ненадолго. Стоит проснуться от очередной кочки, как тяжелые мысли наваливаются друг за другом. Глоток вина, чтобы прийти в себя и дальше продолжить ехать.
Воздух становится теплее и более влажным по сравнению с Королевством Ноли. Леонардо сразу же узнает родное Королевство, где родился и прожил восемнадцать лет, пока не стал королем соседнего Королевства. Годы пролетели словно один миг. Карета продолжает двигаться на юг, к морю Калидус, на береге которого раскинулся замок Аурума с его мраморными, выбеленными стенами, большими окнами и балконами, обвитые плющом с яркими цветами. Леонардо в последний раз думает о сирене, о ее состоянии и том, что может произойти в ближайшее будущее. Их связь все еще ощущается, он чувствует, что Эйлин еще спит, как ее дыхание впервые за десять дней поездки выравнивается. Король может даже определить, продолжает ли жар овладевать телом сирены или нет. Уже нет. Только эта связь не позволяла бросить все свои обязательства и не вернуться в замок в Ноли, наплевав на все условности и правила.
Шум за стенами кареты усиливается, а скорость едва ли сходит на «нет». Леонардо сразу понимает о въезде в столицу, через улицы которой и пролегает путь к замку. Шторку задергивает, чтобы не видеть любопытные лица людей и не давать повод для сплетен о своем приезде, хоть и факт о его прибытии не скрывается.
Очередная остановка, медленная поступь уставших лошадей, добравшихся до места назначения. Леонардо поправляет аби и выходит из кареты. Его встречает младшая сестра в траурном черном платье и с младенцем на руках. Ее губы растягиваются в снисхождении, в глазах бурлит скорбь вместе с возложенной ответственностью и обязательствами. Темные круги залегли на лице, но Валенсия будто не обращает на них внимания, предпочитая не прятать их под черной вуалью, откинутой назад.
— Наконец ты приехал, — первой заговаривает девушка, продолжая стоять на месте. — Я ждала тебя раньше. Похороны уже завтра. После них ожидается собрание с уполномоченными лицами.
— Прости, надо было кое-что срочно сделать, — отвечает Леонардо, вставая рядом с сестрой, заглядывая в лицо сладко спящего ребенка. — На Диего похожа.
— Конечно, — тень улыбки мелькает на ее лице, но тут же гаснет. — Пошли. Разберите вещи Его Величества Леонардо Александра Кастильо, — обращается уже к слугам.
Девушка идет в замок, а ее старший брат за ней. Безмолвие сохраняется до тех пор, пока не поднимаются в покои принцессы Королевства. Давящая атмосфера заполонила весь замок, она отразилась даже на слугах, бродящих по коридорам, выполняющих те или иные поручения. Никто не ожидал скорой кончины Энрике Кастильо, как и его младшего сына. Никто и помыслить не мог, что король такого сильного Королевства сможет скоропостижно покинуть этот мир и воссоединиться с Великим Творцом, с Богом, на небесах. Ни у одного подданного Королевства нет в этом сомнений, кроме Валенсии и Леонардо. Оба знают, кем был их отец, как поступал и что делал. А все, что его связывает с Богом — одни слова, не более.
— Как они погибли? — спрашивает Леонардо, снимая аби и присаживаясь на канапе.
— Ужасно, — садится рядом девушка. Она молчит несколько мгновений, подбирает слова. Ей все еще сложно вспоминать тот ужасный день, хотя и прошло уже несколько недель с трагедии. Но она все еще всплывает в сознании яркими алыми красками и наполняет грудь сдавливающим страхом. — Обещай, что не будешь винить меня.
— Обещаю, — соглашается Леонардо, накрывая ее руки своими. Он не смог бы винить в чем-то сестру, с которой хоть и не был близок прежде, но в глубине души относился к ней с трепетом и заботой.
— Наш отец узнал о связи Диего со служанкой, — с выдохом начинает говорить Валенсия. Ее дрожащий голос заполняет все пространство, убаюкивает мирно сопящего ребенка на кровати. — Служанка забеременела. Мы хотели ее вывести из замка, но не успели. Отец запер ее. Потом он решил провести «семейный совет». А ты знаешь, какое это мероприятие, — усмехается, утирая проступающие слезы на глазах.
— Это точно, — соглашается. На его памяти такие собрания проводились не очень часто, но после каждого оставался неприятный осадок. Леонардо редко доставалось на таких собраниях, ведь он всегда показывал себя с нужной стороны, вторил отцу, пускал пыль в глаза. А вот Валенсия и Диего каждый раз получали наказания в том или ином виде.
— Он приказал привести служанку. Она скоро должна была родить, но он убил ее. Диего не смог смириться и вызвал отца на дуэль. Как ты понимаешь, он убил нашего брата.
— А кто убил Энрике Кастильо?
— Я, — спокойный голос отвечает, заставляя Леонардо посмотреть на профиль сестры, не веря своим ушам. — Я выхватила меч гвардейца и убила собственного отца, пока он не ожидал этого. Дальше пришлось действовать очень быстро. Лекарю удалось спасти ребенка. Вон, спит себе спокойно, — взмахивает рукой в сторону кровати. — Служанки говорят, что она самый спокойный ребенок на их памяти. Все остальные кричат, плачут без отдыха, а она лежит себе спокойно, что-то пытается сказать на своем языке.
— Это хорошо, что ребенок — девочка.
— И ты туда же, — смеется Валенсия. — Почему все сомневаются в нахождении королевы у власти?
— Я не сомневаюсь. Просто ни у кого не возникнет желание спекулировать происхождением ребенка и посадить его на трон.
— Тебя только трон нужен?
— Трон Аурума? — хмурится Леонардо. — Конечно, нет. Мне и война не нужна была. Я хотел нашего отца свергнуть. Хотел выступить гораздо позже, но ситуация изменилась.
— Что случилось? — принцесса поворачивается к брату и, замечая его задумчивость и сомнение, кишащее на дне зрачков, добавляет: — Да ты серьезно? Я рассказала о настоящем убийце короля, за что меня могут казнить, если узнают. А ты своими проблемами не хочешь поделиться.
— Я не знаю, как о них рассказать, — вздыхает. — Есть вино?
Принцесса кивает на стол, на котором стоит кувшин и несколько бокалов. Леонардо в очередной раз надо собраться с мыслями, он никак не ожидал, что смерть Энрике наступит от рук собственной дочери, на которую часто срывал всю свою злость. Да и на Диего собственно, что уж говорить. Сам хотел покончить с этой тиранией, но не успел, не был достаточно готов. А потом изменил курс своей политики на охрану подводных жителей, чтобы те не смели выплывать на поверхность моря Калидус. Каким же он был наивным. Невольно думает, а что правильного он сделал и от чего никто не пострадал? Не может ответить. Во время или после происходящих событий кто-то так или иначе страдает, или начинает происходить нечто, чей итог предугадать просто невозможно. Порой Леонардо сомневается, что он достойный король. Ощущение будто после его смерти о нем будут говорить, как об ужасном монархе, сравнивая с Энрике Кастильо. Не желает такого! Если кто-то будет знать о нем больше хорошо — он и не против. Надоело казаться копией своего отца и жестоким правителем. Эйлин-то защитит в любом случае.
Леонардо рассказывает сестре все размеренным и спокойным голосом. Та не задает вопросов, слушает. А ему, собственно, это и нужно было. Обычный разговор близких людей, родственников, не желающих причинить друг другу вред или совершить очередной заговор, ставшие чуть ли не последней модой на это в регионе.
— Жестко, — только и может произнести Валенсия, наклоняясь над проснувшимся ребенком. — Ты действительно сможешь ее отпустить, если она захочет?
— Не смогу, но отпущу. Она не пленница и не заложница.
— Потом расскажешь, как все прошло, — улыбается, когда Леонардо осторожно забирает ребенка и укачивает ее, пытаясь лепетать на одном языке вместе с ней.
— Обязательно. Как наша мать?
— Тронулась умом, — короткий ответ, который и не нужно пояснять.
***
Похоронная процессия выдвигается из замка поздним утром. Два гроба с обшитой черной тканью и золотыми нитями и с откинутыми крышками дожидаются всех придворных. Долго ждать не приходится. Валенсия вместе с Леонардо встает во главу процессии и идет за Папой — главой церкви. За их спинами гробы с телами короля и принца везут лошади, а дальше — придворные и важные члены королевского двора, оказывающих уважение и почтение почившим Его Величества и Его Высочеству. Все дела в городе остановились, каждый дом, каждая мастерская украшены в цвет траура и скорби, а каждая семья выстроилась на главных улицах, по котором пройдет похоронная процессия, чтобы сопроводить короля в последний его путь.
Леонардо скользит по лицам горожан пустым взглядом, не вглядывается. Тяжелая гнетущая атмосфера поселяет в его сердце еще большую тоску и безвыходность. Но он старается держаться. Вспоминает, как утром навестил свою мать. Стефани узнала его, но все, что она говорила — кричала, если быть точнее: «Где мой сын? Верните мне Диего! Где мой муж? Он должен вернуть мне сына!» Больше ни о чем она не была в состоянии говорить. Служанки пытались ее успокоить, поили растворами, но та даже под их действиями не приходила в себя и продолжала звать сына и мужа, которых уже и нет. Леонардо стало даже жаль ее: она была отдана замуж за принца другого Королевства, покинула родное государство, оказалась втянута в политические интриги и деспотичные методы управления и влияния, была просто красивой фигурой на троне без возможности влиять на что-либо. А ведь Стефани была умной женщиной, изучала историю и географию, в свободное время отменно рисовала, что и унаследовала Валенсия. Энрике Кастильо погубил очень светлый ум, что даже после его смерти этот ум не сможет воссиять бриллиантом. Думает, в какой-то момент своей жизни он хотел и Эйлин сделать такой. Но та и не позволила бы стать такой. Сирена готова была сражаться за свою свободу, открыто шла против него. Может, поэтому она так и зацепила его.
Он переводит взгляд на Валенсию, которая явно изменилась. И дело даже не в том, что Леонардо видел сестру почти год назад, на своей свадьбе с Эйлин. Изменилась Валенсия из-за трагедии и взятой ответственности за все происходящее в Королевстве. Углы ее лица стали еще жестче и острее, взгляд пронзительнее, будто она ждет нападения и готовится к защите, а фигура прямее и сдержаннее, показывая свою внутреннюю опору и силу, не давая повода сломить и свергнуть. Леонардо горд за сестру, что та воссияла в лучах утреннего солнца, пропитанного кровью членов королевской семьи, солнца, пронизывающего замок сквозь большие окна. Может, это и не лучший исход. Может, он приведет к новым изменениям. Может, их и так расшатанная ситуация станет еще более зыбкой. Но все это не имеет значения. Мужчина рад, что его сестра вышла из-под гнета их жесткого отца и сама взяла свою жизнь под контроль.
Процессия медленно приближается к величественной церкви, в которой восседает Папа и откуда вершит все католические решения. Даже около высокого здания — шедевра архитектуры в Королевстве, украшенного росписями, мозаикой на окнах, лепниной, собралось немало людей. Створчатые дубовые двери, украшенные позолотой открыты нараспашку, каменные выбеленные ступеньки полны прихожан и подданных Аурума, расступающиеся перед траурным пешим кортежем. Они входят внутрь, перекрестившись. Даже внутри церкви, ярко украшенной фресками, изделиями из золота и с разноцветными камнями, с колоннами, поднимающиеся к самому потолку, на котором изображены праведные и христианские мотивы, подданных собралось очень много. Два гроба умещают в апсиде, пока тягучая, величественная и трагичная музыка звучит от церковных инструментов вместе с голосами хора. Дают время новым лицам занять свои места и подготовиться к прощальной церемонии.
Леонардо пропускает большую часть похорон, погружаясь в свои мысли и ощущения Эйлин, которая по-прежнему спит крепким сном, и растворяясь в церковной композиции, отталкивающеюся от органа, доходя до стен со всех сторон, а оттуда вводящие в безпространственное бытие звуки доходят и до людей, приглашенных на прощание с королем и принцем Королевства Аурум. Сквозь пелену музыки и своих мыслей, до Леонардо доносятся речи Папы, молитвы, во время которых король делает вид, что тоже молится. А дальше вновь прощания, очередное пение хора. И вот вся их процессия наконец-то направляется на фамильное кладбище со всеми предыдущими королевскими членами.
Каменное здание, чьи стены поросли плющом, встречает траурный кортеж небольшими высокими башнями с крестами и одной большой с колоколом внутри. Строение напоминало бы слегка устрашающий особняк какого-нибудь графа или виконта в провинции, если бы оно не находилось на кладбище посреди других склепов именитых семей Королевства. Окна с выкованными узорами, пропускающие воздух внутрь, смотрят темной бездной, завлекающей и манящей к себе, как бы говоря, что все мы рано или поздно окажемся здесь. Два гроба вносят в открытые двери, устанавливают на каменные постаменты в каменные гробы между другими почившими членами королевской семьи. Сверху тех резные фигуры из мрамора, отображающие их при жизни, а вместо лица посмертная маска, сделанная мастерами, чтобы каждый потомок знал своих предшественников в лицо настолько, насколько это возможно. Папа в последний раз читает молитву, зажигает свечи и благовония, пока гробы закрывают, мраморные фигуры устанавливают сверху крышек вместе с посмертными масками. Еще несколько минут все прощаются с Его Величеством Энрике Константином Кастильо и с Его Высочеством Диего Домиником Кастильо.
***
Валенсия возвращается в свои покои, где ее уже ждут служанки и кормилица ребенка. Девочка как раз протяжно плачет, непонятно, чего хочет, но почти сразу же успокаивается, стоит принцессе взять ее на руки. Та смотрит своим заплаканными и покрасневшими темными глазами с длинными ресницами, первые которые принадлежали и Диего, а вторые достались явно от матери-служанки. Валенсия так до сих и не придумала, как назвать это чудо. И она до сих пор не понимает, как ей воспитывать ребенка с учетом, что ей только-только исполнилось девятнадцать. Она знает, что многие в их государстве в ее возрасте уже матери, но себя девушка не ощущает той, кто сможет воспитать ребенка. Для нее все это всегда было чем-то далеким и непонятным. Хотя ее и могли выдать замуж или обручить с кем-то уже давно, но этого так и не произошло, и сейчас оно уже не имеет значение. Валенсии всего девятнадцать, а у нее уже ребенок, племянница, о чьем истинном происхождении никто не должен знать.
— Люция... — тихо проговаривает Валенсия, пробуя на вкус новое имя, глядя на ребенка, чье лицо, несмотря на интересующий взгляд на обстановку вокруг, светится. — Люция... Люция? Будешь Люцией?
Ребенок обращает свое внимание на принцессу, издает только себе понятный звук и затихает. Губы же Валенсии трогает теплая улыбка, наверное, впервые за столь тяжелый день.
— Люция Мария, — на одном выдохе произносит девушка, начиная расхаживать по покоям и качая ребенка. — Но какую фамилию тебе дать? — вопрос, не нуждающийся в ответе, но ожидающий его. — Ты приемная дочь, Люция Мария Кастильо.
Девушка продолжает расхаживать по своим покоям с ребенком на руках, медленно погружаясь в свои мысли. Все эти дни она не позволяла себе и им дать волю. Стоило им засветиться тонким слабым лучом солнца на горизонте, так принцесса сразу же выдвигала стену, а сама отходила назад насколько могла в тесной комнате, полной забот и дел. Для нее это впервые, когда в один миг вся ее жизнь изменилась, что столько решений зависит от нее, а она не представляет, как с этим справляться. Валенсия никогда ничем не руководила, в ее распоряжении были только редкие и малозначительные приказы служанкам. В остальном же — все решения принимал почивший король. И поэтому Валенсия готовится ко всему сразу, кажется, что еще немного, и случится нечто, что очень сильно повлияет на нее, и ее мир в очередной раз рухнет. Она и этот-то не отстроила. Так что будет делать при очередных изменениях? У нее нет ответа.
Девушка не обращает внимание на занимающихся своими делами служанок и кормилицу. Она усаживается на канапе, продолжая размеренно укачивать младенца, пока себе наконец дает волю уйти в свои размышления и эмоции. Стена отодвигается, и ранее сдерживаемые чувства наваливаются на нее огромной пенящийся волной. Они хотят все смыть со своего пути, и принцессу взять с собой, но Валенсия так просто не сдается, удерживается крепким канатом. Вспоминает необъятный ужас после смерти отца, как пыталась сохранять спокойствие и рациональное мышление, особенно, при виде знатных людей Королевства. Потом как она, девятнадцатилетняя девушка, хоть и принцесса, пыталась остановить продолжающуюся идти войну даже после приказа об ее отмене. Важные аристократы не хотели ее слушать, рвали письма, посылали ее. К счастью, те уполномоченные, что видели тело короля и принца, смогли повлиять на остальных. Но некоторые, хоть и оставили активные действия, все еще грезят вновь развести войну и даже готовятся. У Валенсии нет сомнений, что ее не захотят видеть на королевском троне, она и не желает его занять. Ей хочется тихой и мирной жизни, воспитывая Люцию, и заниматься своими делами. А первое дело, которое она начнет, будет касаться придворной одежды.
После того, как принцесса «изуродовала» платье, как высказались ее служанки, после убийства Энрике Кастильо, она проделала то же самое с каждым своим платьем, изменила и переделала некоторые детали, что рукава нижнего платья теперь не опускалась до самых колен, а от верхних платьев отрезала всю нижнюю юбку. Каждый придворный смотрел на ее творения с нескрываемым скептицизмом и подозрением, будто наблюдали, когда и принцесса сойдет с ума, как и королева. Валенсию чужие мнения не заботили, но только если они не касались ее Королевства.
Она слышала много разговоров о страшной и неожиданной кончине монарха и потенциально наследниках, и Валенсию они не могли не напрягать. Девушка знала, что ее не хотят видеть на троне, придворным, особенно, мужчинам, не нравятся женщины, стоящие у власти, но у них нет иного выбора. К их же спокойствию, Валенсия сама не хочет находиться на троне. Хотела бы она им всем об этом сказать на похоронах, но правила и манеры не позволяли. Много перешептываний кружило вокруг Валенсии, почти каждый обсуждал ее и принятые ею решения. Даже далекие от власти были не согласны с ними. Но принцессе было все равно на это. Она знала, чего хотела и как хотела этого добиться. Боялась только за себя и за Люцию. Валенсия не позволит больше никому ей или племяннице вред причинить вред. Для нее это жизненный принцип и данное себе обещание.
***
Проходит еще несколько дней, за которые все траурные мероприятия проходят к концу, а почти все придворные, не имеющее влияние на Королевство, покидают замок, наконец освобождая его и погружая в очередную тоску и подвешенное состояние. До похорон у каждого обитателя замка была хоть мимолетная стабильность, каждый осознал, что ничего не изменится до проведения траурного мероприятия. Сам траур подержать бы еще некоторое время, но на это нет времени — необходимо определить короля как можно скорее. Ведь какое же Королевство без короля?
Собрание проводится в зале совещаний, Валенсия приходит одна из первых, занимая главенствующее место за столом. Солнце только начало вставать, а она мало того, что не спит довольно давно, принцесса и вовсе не ложилась. Всю ночь провела с Люцией, которая не могла перестать плакать и которая все чего-то хотела. Валенсия прикрывает глаза, дожидаясь приглашенных. Но ей не дают долго насладиться одиночеством и отдыхом. Знатные придворные приходят в скором времени и усаживаются на свободные места, посматривая на принцессу с пренебрежением и отвращением. Валенсия подумала бы, что это плод ее воображение, если бы не реакция этих же знатных и властолюбивых мужчин на появление Леонардо в расстегнутом камзоле и с аби в руках. В этот самый момент их будто бес подменяет, они начинают кланяться, протягивать руки, спрашивать о самочувствии короля другого Королевства, а Леонардо только кивает им и присаживается рядом с сестрой, наливая в чистый бокал гранатус.
— Плохо спал? — шепчет Валенсия брату, на что Леонардо только кивает и откидывается на спинку стула. Девушка обводит взглядом собравшихся, отмечая, все ли пришли. Собирается с духом и встает со своего места. — Господа, как временно исполняющая обязанности Его Величества я, Валенсия Магдалена Кастильо, объявляю, что собранию по решению вопроса престолонаследия объявляется открытым.
— Да что тут решать? — дерзко усмехается один из высокопоставленных мужчин. Насколько принцесса знает, то он был не самым приближенным ее отца, скорее, выполнял роль «пса». — Ты хочешь занять трон и будешь убеждать нас в этом.
— Попрошу уважения. Все-таки я принцесса Королевства Аурум, — жестко говорит Валенсия, смотря на коротко стриженного мужчину с расплывшимся лицом. — Как вы думаете, если бы я хотела занять трон, то разве уже бы его не заняла? Тогда в чем смысл был бы нашего собрания?
— Чего вы тогда добиваетесь, Ваше Высочество? — спрашивает один из приближенных к покойному королю.
— Чего добиваюсь? — не может сдержать истеричного смешка, присаживаясь на свой стул с высокой спинкой. — Я хочу, чтобы в моем Королевстве на трон взошел достойный правитель, который не разрушит все и не будет совершать необдуманных действий.
— Предлагаю в кандидаты Его Величество Леонардо Кастильо! — восклицает очередной приближенный с проседью в волосах. Валенсия не помнит всех их имена, да ей они и не важны. Мысленно она уже в своих покоях с Люцией на руках и попивает бокал вина.
— Это без меня, господа, — вклинивается в разговор Леонардо. — Мне и одного Королевства хватает.
— Но, Ваше Величество, — не унимается тот же мужчина с редкими седыми волосами, — вы же должны были унаследовать трон Королевства Аурум. Разве вы не хотите получить то, что по праву рождения ваше?
— Не хочу! — отрезает недовольный король.
— В таком случае, вопрос с одним кандидатом отпадает, — заключает Валенсия, и обсуждение продолжается.
Кандидатов на престол, на самом деле, не так уж и много, но некоторым представителям знати не нравились одни, а другим — другие члены королевской семьи. Валенсия не представляла даже, что решение такого важного вопроса, который по сути решить довольно просто, затянется и будет идти второй час. Она пыталась сохранять невозмутимость и отвечать каждому аристократу, но с каждой абсурдной причиной о неподходящем кандидате ей хотелось выйти из зала и выпить очень много вина. Только вот ее статус не позволяет совершить такие действия, и она может только сидеть в своем кресле и слушать препирания высокопоставленных мужчин и понимать, какие они твердолобые и заботящиеся только о личном благополучии. В какой-то момент даже Леонардо не выдерживает чужой глупости и выгоды в чем-либо, что встает и подходит к окну под удивленные взгляды мужчин и равнодушный сестры.
— Ваше Величество, вы чем-то недовольны? — спрашивает тот седовласый мужчина.
— Да, — жестко отвечает король, поворачиваясь. — Вами.
— Чем же? — удивляется, пока остальные мужчины едва не задыхаются воздухом от наглости и самоуверенности.
— Вас не устраивает ни одна кандидатура, хотя все мы прекрасно знаем, что монарх — это второй человек после Господа и что его не выбирают. И только при столь трагичных обстоятельствах Ее Высочество созвала совет для решения вопроса о престолонаследии. И как вы можете так пренебрежительно относиться к дочери Энрике Кастильо? Неслыханно! — с каждым словом Леонардо приближается все ближе к столу, а весь его внешний вид так и полыхает, глаза кровью наливаются от злости. — Как по мне, трон должна занять Валенсия Магдалена Кастильо. Она бы точно справилась с возложенной ответственности. Но раз моя сестра не желает трона, то я выступаю за брата Энрике Константина Кастильо — Себастьяна Иоана Кастильо. Он достойный преемник моего отца.
Высокопоставленные мужчины порываются возразить, но их рты открываются и сразу же закрываются под тяжелым взглядом единственного короля в зале. Им хочется возразить, но против воли монарха не пойдешь, тем более, против сына Энрике Кастильо, и против мужчины, не чурающийся всех моральных принципов. Он вселяет в них страх, уважение и неизвестность реакции на их сказанные слова или совершенные действия. Казалось бы, взрослые мужчины, имеющие по несколько взрослых детей, некоторые даже внуками успели обзавестись, но все равно понимают, что король соседнего Королевства выше их по статусу и сильнее во многих аспектах.
— Даже если и так, Ваше Величество, — прокашливается очередной аристократ с взъерошенными темными волосами, — но по правилам нашего Королевства королем должен жениться перед коронацией.
— Значит, необходимо связаться с Себастьяном Кастильо, — уверенно отвечает Валенсия. — Его Светлость после похорон уехал по делам в свои владения. Я отправлю ему письмо. И раз мы все решили, предлагаю закончить собрание.
Мужчины одобрительно кивают и быстро покидают зал, оставляя брата и сестру одних. Леонардо возвращаться в свое кресло и прикрывает глаза. Валенсия секунду смотрит на брата и тоже расслабленно прикрывает глаза. Она не ожидала, что он такого хорошего мнения о ней, что она может управлять Королевством.
— Ты правда думаешь, что я была бы хорошей королевой?
— Да, — отвечает, не открывая глаза.
— Если бы я захотела стать королевой, то мне действительно нужно было бы выйти замуж?
— В своде законов об этом говорится только по отношению к королям, — продолжает говорить Леонардо. — Когда его создавали, никто и подумать не мог, что женщина может занять трон. Но, скорее всего, тебя бы вынудили выйти замуж и, возможно, что этот мужчина принимал бы все решения за тебя.
— За Себастьяна ты не беспокоишься?
— Нет, — все-таки открывает глаза и смотри на сестру уставшим взглядом. — У него есть на примете девушка, на которой хотел бы жениться.
— Кто она?
— Герцогиня Селеста Рубио.
— Не фрейлина твоей русалки случайно?
— Сирены, — поправляет ее Леонардо, противно морщась. — Да, фрейлина.
Валенсия кивает и остаётся сидеть в зале даже тогда, когда ее брат уходит. Ей бы вернуться в покои, но вставать и идти через весь замок — нет желания. Хотя она уже соскучилась по Люции и хочет стать ей достойной матерью, которой ее лишили, не дав даже спокойно родиться. Девушка допивает вино и все-таки выходит из зала.
***
Через несколько дней Себастьян возвращается в замок, совершенно не ожидавший, что ему предложат стать следующим королем Аурума, и собрание с высокопоставленными лицами Королевства вновь созывается. К счастью Валенсии, оно проходит довольно быстро. Аристократы отмечают всю сложность жизни короля, об его обязанностях, права и говорят о необходимости свадьбы. Себастьян, хоть и знал об этой условности, все равно удивляется, что замолкает на долгие минуты, пытаясь придумать решение проблемы. Мужчина понимает всю серьезность, понимает всю возложенную ответственность, но он не был готов к такой скорой свадьбе. По меркам общества, за его двадцати восьмилетнюю жизнь у него уже должно быть несколько детей, но вместо этого он строит военную карьеру и все время проводит на границах Королевства. И хоть Себастьян знает, кого он хотел бы видеть в роли своей жены, он не спешил с этим и хотел повременить со священным союзом двух любящих душ. Не представляет, как герцог Рубио отреагирует на предложение. А без его благословения Себастьян не пойдет.
Для него Селеста долгое время была младшей сестрой, за которой он приглядывал все время. А потом, как подрос и начал выезжать на границы, то и вовсе потерял связь с девушкой и не видел ее. На ее отъезд в Королевство Ноли не отреагировал никак, ведь понимал, что той необходимо обрести много связей и выбрать жениха. Даже знал, что ставкой герцога Рубио был племянник Себастьяна. Во время же своего визита на свадьбу Леонардо и Эйлин только увидел повзрослевшую Селесту, ставшей невероятно красивой, элегантной и начитанной девушкой. А их переписка стала тому подтверждение. Герцогиня писала ему о прочитанных произведениях, сочиняла редкие стихи. Именно тогда у Себастьяна начали появляться чувства к Селесте, но он не мог позволить себе так открыто и бездумно заговорить о них. Ведь ее репутация важнее.
— Хорошо, я вас понял, — кивает мужчина после долгих раздумий. — Мне надо урегулировать один вопрос здесь, а потом я отправлюсь вместе с Леонардо Кастильо в Королевство Ноли.
— Зачем это? Неужели вы не можете выбрать невесту из именитых семей нашего Королевства? — усмехается тот самый «пес» почившего короля.
— Могу. Но эта девушка сейчас находится во фрейлинах Ее Величества Эйлин Кастильо, — спокойно отвечает Себастьян. — А еще мне нужно попросить руку этой девушки у ее отца.
— Вы сейчас говорите о герцоге Рубио? — не верит услышанному этот же аристократ, что краска пропадает с его лица.
— Все верно. А теперь, господа, давайте займемся делами.
Высокопоставленные мужчины моментально расходятся, оставляя членов королевской семьи наедине. Будь им что обсуждать, они бы поговорили о чем-нибудь, но у каждого свои заботы, требующие решения. Довольно скоро Валенсия остается одна и размышляет, что она еще не скоро оставит трон. Как минимум еще месяц потребуется, пока Себастьян не сменит ее. И это, если герцог Рубио согласится выдать свою единственную дочь за члена королевской семьи, славившаяся дурной и жестокой славой. А количество смертей не может сравняться только с Королевством Ноли. На эти мысли принцесса не может горько усмехнуться, ведь Леонардо ей рассказал, что именно их отец, Энрике, стоял за всем этим. Роберто Кастильо, ее дедушка, Жозеф Сокаль, муж младшей дочери вдовствующей королевы Сейлан, Жан Морен, сын Сейлан, Люсиан Морен, тринадцатилетний сын Жана, Роланд Маутнер, покойный король Делиджентиа — и это только часть людей, к чьим смертям был причастен Энрике Кастильо. А на памяти Валенсии за все это время тот или иной знатный мужчина неожиданно умирал. Способы были разные, но каждый незадолго до этого конфликтовал с королем. Привыкнуть бы к их такому миру, раз убийства повсеместно, но как это сделать, если тот, кто причиняет боль может оказаться родной человек, а у того, кому причиняют боль — могут оказаться свои родные люди. Принцесса не хочет так больше жить — ей осточертело жизнь при дворе, при постоянных смертях. Она хочет покоя и уединения.
***
Только через неделю Леонардо вместе с Себастьяном отбывают в Королевство Ноли. Первый — возвращается в так полюбившиеся стены замка и к сирене. А второй — к девушке, в которую влюблен и на которой готов жениться, раз уже получил разрешение от герцога Рубио. Мужчины, сидя в карете практически не разговаривают — не хочется. От монотонной дороги устаешь, а редкие остановки никак не позволяют вздохнуть расслабленно. Леонардо продолжает думать об Эйлин, но та все еще спит. Чувствует ее. Хотя все еще не может привыкнуть к этой связи. Представить не может, что будет, когда сирена проснется.
Очередная глубокая ночь наступает, сопровождая путников и окутывая их сновидениями. Мужчины облокачиваются на расшитые подушки, прилегающие к стенкам кареты, укрываются теплыми одеялами, чтобы сильный и холодный ветер не проник в их тела. Так бы продолжалось и до самого утра, после наступления которого у короля и герцога свои монотонные дела, но неожиданно Леонардо просыпается в глубокой темноте, когда солнце не намекает даже на свое воскрешение, мужчину охватывает паника, чью природу понять не может. Мрак перед глазами не позволяет разглядеть что-либо. Он будто сгущается даже, приближается и не разрешает сдвинуться с места. Если бы не звук колес и копыт лошадей, Леонардо подумал бы, что он теряет рассудок. Ему непонятна такая паника, такой сковывающий страх, но из-за этого не может сконцентрироваться на поисках ответов. Мужчина с трудом выравнивает дыхание, оглядывается на всепоглощающую тьму, а потом его резко пробивает осознанием — это не его страх и ужас, они — Эйлин. И она очнулась из своего сна, и ей страшно. Леонардо будто слышит ее неозвученные мысли, в них она не сразу понимает, где находится, что с ней, чего ожидать. Королю обрадоваться бы, но не может. Знает — Эйлин так просто его не простит, не захочет даже слушать. Единственное, что хоть немного его успокаивает — сирена в безопасности, она жива, и она проснулась.
***
Эйлин резко открывает глаза, а вокруг полная темнота, сразу же доводящая ее до лютого страха. Она пытается приподняться, но грудь сдавливает, будто она в корсете, от которого отвыкла за столько времени, тупая и ноющая боль слева расползается по всему телу, а руки онемели. Сирене позвать бы кого-нибудь, но вместо слов вырывается только сдавленный и хриплый стон. Она понять не может, где находится. Тишина вокруг оглушает, а Эйлин беспомощна. Пытается хоть как-то пошевелиться, но онемение не проходит, а боль не дает сделать хоть что-нибудь. С трудом через долгие минуты и многочисленные попытки сирене удается осторожно сесть на кровати и произнести в тишину и темноту: «Здесь кто-нибудь есть?» Не надеется даже услышать ответ, но сразу же слышит рядом с собой шевеление и тихий сонный знакомый голос:
— Эйлин?
Сирене поворачивается на звук справа от себя, но разглядеть обладателя мелодичного голоса не удается. В памяти перебивает всех, кого повстречала, но узнать все равно сложно. Голова оказывается болит, а все всплывающие воспоминания выбираются словно из-под толщи воды в разгар бури, и они сразу же теряются в звуках ударяющихся друг о друга волн, льющегося дождя и грома. Этот некто встает, отходит куда-то, и почти сразу же в темноте вспыхивает огонек. Свеча. Девушка приближается к ней с канделябром, и Эйлин узнает обладательницу красивого голоса — Селеста — ее фрейлина, всегда заботящейся о ней и ее самочувствии.
— Эйлин, как же я рада, что ты наконец очнулась, — слезы радости проступают на заспанном лице герцогини, а свет от свечи подсвечивает слезинки, словно они драгоценные камни.
— Селеста... — шепчет сирене, не до конца разработавшая голос. — Как я оказалась в замке?
— Графиня Освальд с Его Величеством привезли тебя сюда. Ты была очень сильная ранена, но как-то не позволяла крови вытечь из раны.
Селеста продолжает объяснять, но Эйлин ее уже не слушает, вспоминая битву на границе с Менсис, как думала, что вот-вот умрет, как Шела ее вела обратно в лес, а потом как она, сирена, связала свою душу с душой Леонардо и, видимо, призвала его. Ей бы обрадоваться, но не может. Ком страха снова образуется в груди, а горло сжимается тисками. Эйлин боится Леонардо, и она не знает, что с ней будет дальше. У нее столько вопросов, узнать бы ответы от короля, но ей до безумия страшно. Хоть сирена и надеялась на спасение, но не представляла, что будет делать дальше.
— Эйлин, ты слушаешь меня? — обращает на себя внимание Селеста.
— Прости, — качает головой принцесса морского клана. — Леонардо в замке?
— Нет. Он уехал в Аурум на похороны.
— Чьи? — искренне удивляется Эйлин. Когда они с Шелой уходили не было даже намека на чью-то смерть.
— Короля Энрике Кастильо и принца Диего Кастильо.
— Невозможно! — восклицает, но горло все же хрипит.
— Может, мне позвать твоего отца?
— Отца? — недоумевает. Это еще более невозможное. Ее отец должен быть в клане, зачем ему быть в замке? Он тоже пленник Леонардо? Эйлин не понимает, она ничего не слышала об этом. А должна — спрашивает у себя?
— После того, как ты ушла, Ронан Кин явился в замок, и с тех пор твоими поисками занимались и в море. Новое Соглашение вроде даже собираются принять.
— Это одна новость?
— Боюсь, что нет, — легкий смешок издает. — Поспи до утра, там все и прояснится. Выпьешь настойку на травах? Шела готовила.
Эйлин кивает и пьет ароматный, но остывший напиток, который был ей знаком, но его названия не знает. Шела любит иногда что-то такое готовить, но довольно редко. Селеста относит обратно бокал и присаживается на стул справа от кровати, где, видимо, и спала до этого. Сирена откидывается на подушки снова и, зевая, засыпает в темноте, в которой и проснулась. Страх уже отступил, но знает, что ненадолго. Утром он снова вернется, как старый друг, с которым часто видишься. Он не оставит ее, Эйлин уверена в этом. Он стал ее частью, стал вечным спутником. Не представляет даже, что должно произойти, чтобы они наконец расстались. Очередная мысль посещает ее перед тем, как уйти обратно в глубокий сон — и снова она в замке, из которого так хотела сбежать. Но плохо ли это, если даже ее отец все это время проживает здесь, — не знает пока что. Спросит завтра, а сейчас ей нужно поспать безмятежным сном.