Беременность натурально сводила его с ума. Она ломала его тело и пыталась сломить его волю, и Алехандро, изо всех сил пытающийся ей противостоять, лишь сильнее и сильнее горел полыхающей в груди яростью. Это была абсолютно бессмысленная и заведомо проигрышная борьба, но он не хотел просто так мириться с этим.

       С каждым днём срок становится всё больше и больше. Вместе с ним и дальше ломается тело, готовясь к тому, чтобы принять ребёнка и взять на себя заботу о нём так, словно Алехандро действительно собирался делать это.

       У него появляется грудь, наполняясь постепенно прибывающим молоком. Сандро рассматривает её в зеркале и кривится от отвращения и унижения. Ему самому противно смотреть на себя, чувствовать себя, ощущать себя, быть собой. Одно осознание подкатывает к горлу комом тошноты, и Алехандро злится ещё сильнее.

       Он пытается скрывать её. Туго перевязывает бинтами так, как делают это имперские девчонки, выдающие себя за юношей. Тело, однако, будто издевается над ним, отзываясь в ответ болью и удушьем. Предаёт его, вынуждая демонстрировать в открытую собственный позор, и Алехандро сгорает в тихой ярости, глядя с ненавистью на свой живот.

       С каждым днём срок становится всё больше и больше. А вместе с ним растёт, увеличиваясь, его живот. Растягивает кожу, натягивая её, превращает Алехандро в шарик, уродливый, гротескный шарик.

       Он тяжёлый, он неуместный, он мешающий. Из-за него Алехандро превращается в неповоротливую куклу, уродца из цирка уродцев, которыми так любят потешаться безбожники Дома Химера. Каждый шаг, каждое движение — словно испытание, после которого гулко стучит сердце и катастрофически не хватает воздуха. В то время как требовательное, эгоистичное существо внутри толкается, давит на органы и забирает себе все силы родителя.

       Алехандро ненавидит его. Ненавидит всем сердцем и душой, и была бы его воля, он бы сейчас же собственными руками уничтожил его. Пусть даже для этого пришлось бы вспороть собственное брюхо и взойти кровью. Но он не может. Как минимум потому, что Вейн и Белкет, не спускающие с него глаз, банально не дадут этого сделать.

       Алехандро ненавидит их.

       Он в принципе сейчас сосредоточие ненависти и раздражения. Требовательное, эгоистичное, маленькое существо ломает и перекраивает под себя весь организм родителя, и Алехандро сгорает от тихого раздражения, клокочущего внутри.

       Он беспомощен и бессилен, уязвим так, как никогда не был. И он ничего не может сделать с этой проклятой данностью, кроме как ждать того часа, когда он сможет разрешиться от ненавистного бремени. Завершить эту проклятую беременность и снова стать свободным.