Это — чистая случайность. Хотя вообще-то, скорее всего, она весьма прогнозирована. Хоть Алехандро и прячут в изоляции, подальше от чужих глаз, но он всё же не пребывает совсем один.

       Белкет приставляет к нему слуг, которые связаны клятвами и верностью лично с самим архонтом. Кто-то из них действительно фанатично предан и держит язык за зубами, молча выполняя свои обязанности. Даже если они им противны или вызывают отвращение, ни словом, ни жестом, ни взглядом они не ломают маску своей бесстрастности, делая то, что им велено.

       Человеческая натура, однако, по своей природе мерзкая стерва. И там, где одних держат высокие мотивы, других пожирает зависть и злоба, и мерзкое низменное любопытство.

       Алехандро не сомневается: кто-то из слуг всё же проболтался о своей работе и о том, за кем и в каком необычном состоянии они ухаживают. Иначе объяснить возникшую на пороге его покоев, в которые он возвращается из библиотеки, фигуру Алехандро не может.

       Алексей, благородный выходец из такого же благородного герцогства Грифона, ещё с адептских лав был одним из тех, кто сильнее всех ненавидел Алехандро тихой подколодной ненавистью. Тупой, как пробка в бутыли вина, завистливый и жадный — кто сказал, что благородное герцогство порождает на своих землях исключительно доблестных и честных рыцарей? Алехандро кривит губы в усмешке и прожигает соперника ледяным взглядом.

       Он лично вырвет язык тому, кто разболтал этому идиоту его тайну.

       Алексей ухмыляется презрительно. С брезгливым пренебрежением скользит по фигуре Сандро взглядом, задерживая его на круглом, большом животе. Фыркает, кривя губы в омерзении, и делает шаг вперёд, игнорируя чужое спокойствие. 

— Надо же, — он тянет язвительно и с ядовитой насмешкой, — а я ведь сразу не поверил, что это правда. Что наш гений Алехандро залетел, словно девка, — насмехается, урод, но Сандро сдерживает тлеющую углями в груди холодную ярость, выставляя напоказ вместо неё абсолютную невозмутимость.

       Алексея явно не устраивает чужая отстранённость. Он пришёл поглумиться, позлорадствовать, а не остаться самому в дураках. Его красивое, но необременённое глубиной мысли лицо искажается, а голос переполняется ядом. 

— И каково это, Сандро, м-м-м? Лечь под мужика, а после рожать ему детей? — он смеётся мерзким смехом, но Алехандро не ведётся на провокацию.

       Он делает несколько шагов вперёд, игнорируя Алексея, делая вид, что он — пустое место и его вообще здесь нет. Подходит к двери в свои покои, намереваясь уйти, но ублюдка явно не устраивает подобное пренебрежение.

       Он больно хватает Алехандро за запястье, встряхивая и заставляя посмотреть на себя. Сандро морщится слегка от мимолётной слабости в ногах и отзывающегося на резкое движение толчками ребёнка, а после поднимает на искажённое гневом и злобой лицо ледяной взгляд.

       Алексей, пытаясь вывести из себя Алехандро, распаляется сам, и на самом деле, это он — лёгкая добыча, а не беременный жнец напротив него. 

— Не смей игнорировать меня, ублюдок, — Алексей шипит, истекая чёрной ненавистью, льющейся через край. — Ты — шлюха, которую должен трахать всякий желающий, мерзкий уродец, и такого же уродца ты родишь!

       Ярость застилает чужие глаза. Алексей замахивается для удара и целится в самое уязвимое место. Однако он слишком глуп для того, чтобы понять, что беременность — помеха для Алехандро, но это вовсе не значит, что он не сможет ею пренебречь, чтобы дать отпор обидчику.

       В конце концов, этот червь всегда его бесил неимоверно.

       Алехандро с ледяным хладнокровием перехватывает чужую руку. Его волнует не целостность ребёнка в утробе, вовсе нет, но опасность, которую может навлечь удар на него самого. Сжимает запястье с силой, которую не ждут от него в столь деликатном положении, и удивление отражается на чужом лице.

       Алехандро с лёгкостью высвобождает свою руку из чужого захвата и тут же мертвецкой хваткой впивается ею в толстую мясистую шею. Он щурит глаза, глядя с ледяной убийственностью, и с удивительной лёгкостью приподнимает Алексея над полом, прижимая его к стене. 

— Жалкий червь, — он кривит губы, и в его голосе звучит металл. — Не думай, что раз я в таком позорном и унизительном состоянии, то позволю тебе злорадствовать и торжествовать, — хватка становится крепче, и магия, копившаяся внутри все эти долгие месяцы ненавистью и яростью, выливается наружу.

       Она уродует, искажает чужое тело, разрывает его на части и хаотично склеивает заново. Вся боль и гнев Алехандро выплёскиваются наружу, падая к его ногам изувеченным изуродованным телом. В то время как Сандро морщится и растирает ноющую поясницу.

       Он прикрывает глаза, кажется, всего на мгновение, пытаясь унять слабость и гулко колотящееся от выброса сердце. Это опасно, но меньше всего Сандро беспокоит жизнь и безопасность паразита внутри него.

       Он открывает глаза ровно в тот момент, когда на шум прибегает несколько служанок и Вейн. Девицы тут же вскрикивают, глядя на почерневшее, иссохшееся тело Алексея, в то время как Жнец Душ одаривает Алехандро полным потрясения взглядом. Сам Сандро отвечает ледяным презрением, ничуть не раскаиваясь и не пугаясь.

       Он делает это не ради защиты ребёнка в своей утробе, но в качестве назидания. Он уязвим в своём положении, но вовсе не значит, что слаб и загнан в угол. И ни одному ублюдку он не позволит торжествовать над собой.