Странный город. Сам по себе он никакой, словно бы и не существует. Возможно, именно поэтому его никто не может найти и именно поэтому его нет ни на одной карте мира.

У каждого города есть своя атмосфера, своя аура, присущая только конкретному городу. Свои приметы, по которым и можно определить город.

У этого города не было ничего своего, он лишь отражал те города, откуда появлялись люди. Как эхо отражает звук голоса, так и город отражал память человека. Но было здесь несколько мест, которые никогда не подвергались трансформации. Одним из таких мест была Центральная Площадь, расположенная в центре города. И на этой Площади располагалось здание администрации города. Здание администрации было, конечно, условным, так как администрации как таковой не было в городе. Вернее, люди, руководившие городом, не сидели в этом здании.

Существовала ещё одна площадь — Площадь Четырёх Коммуникаций. Центральную Площадь и Площадь Четырёх Коммуникаций связывал широкий проспект, называвшийся Большим Проспектом. Правда, расстояние между площадями было немалым — путь в один конец занимал почти два часа. Если встать к зданию администрации города спиной, то Большой Проспект уходил влево.

На Площади Четырёх Коммуникаций напротив проспекта располагался железнодорожный вокзал, рядом с ним — аэропорт. Слева почти всю сторону занимал автовокзал. Справа же была река, чуть дальше, ближе к ж/д вокзалу, располагался речной вокзал.

Вернёмся на Центральную Площадь. Если пойти от администрации вправо, через полчаса можно было попасть в странные места. С виду это был обычный частный сектор, столь привычный крупным городам. Лишь приглядевшись, становилось понятно, что это спальный район со всеми инфраструктурами. Именно эти кварталы и могли вывести за черту города. Единственный пешеходный выход из города лежал именно через эти странные кварталы.

Недалеко от города располагалось селение, где жили странные люди — вроде бы и одевались и вели себя так, как большинство людей города, и внешне были похожи на европейцев. Однако чуялось, что они д р у г и е. Так оно и было. Это были уггияры, народ скрытный и замкнутый. Возникли они в древние времена, тогда они были воинами, участвовали в Великой Войне. Война эта была в несколько десятилетий, хотя по официальной версии историков никаких свидетельств о ней не сохранилось. Впоследствии, вероятно, устав от войны или просто разочаровавшись в идее, за которую воевали, уггияры ушли из своего мира. Их забыли, как забыли многие великие народы. Ничьей вины не было — на Земле происходило достаточно много других событий, и уход одного народа не привлёк большого внимания. Лишь индейцы майя заметили уход уггияров, своих главных противников в Великой Войне. Первые несколько лет майя искали следы уггияров, но те словно сквозь землю провалились. Спустя семь лет все майя сошлись во мнении, что уггияры были призваны своим главным богом к себе. На деле же уггияры ушли в другое пространство и возвращаться не думали.

Впрочем, уйти-то они ушли, однако обратный путь они знали и всегда держали открытым. И недалеко от селения, выстроенного ими, на обратном пути всегда дежурили самые лучшие разведчики. От них уггияры и получали все новости прежнего мира. И путь через странные кварталы города вёл именно в это селение. А уж из селения уггияры помогали выйти в нужное место. Как они это делали, какие способы применяли — никто не знал. Уггияры хранили эту тайну, ревностно оберегая её от чужих.

***

— Вот такая петрушка, — сказал Николай. Они с Александром уже сидели в общей комнате. — И ведь уггияры никогда никому не говорят об этом ходе. Не единожды их спрашивали, они или отмалчиваются, или отшучиваются.

— А как узнали-то? — осторожно спросил Александр. — Проследили?

— Проследили, как же. Уггияры даже с теми, с кем общаются из здешнего народа, не откровенничают, — хмыкнул Николай. — Нет, слухи. И Фимка вон однажды проговорился.

«Ничего не проговорился! — возмущённо зазвенел голосок. — Ты сам всё выпытал!»

— Да ладно, — усмехнулся Николай. — «Выпытал», тоже мне. Покажись лучше.

«Вот ещё! Скоро ещё один появится, ему заново показывайся!»

— Фимка! Ко мне-то ты запросто вышел!

— Ну ладно, ладно, — проворчал кто-то. — Убедил.

Не было ничего: ни вспышек, ни звона, но на подоконнике внезапно появился человек. Ростом он был с тринадцатилетнего подростка и одет был так же, однако на вид лет ему было раза в полтора больше. Он сидел, уперевшись ладонями в подоконник и болтая ногами, и с интересом смотрел на Николая и Александра.

— Это и есть Фимка, — сказал Николай, внимательно посмотрев на Александра.

— Я немного по-другому его представлял, — задумчиво отозвался Александр. Фимка глянул за окно:

— Сорри, я на некоторое время вас покину.

И — пропал. Был — и уже его нет.

— Вот такой Фимка. Когда ты появился на вокзале, он точно также исчез. Знаешь, мне иногда кажется, он один из уггияров.

— Они же такие, как мы. Внешне ничем не отличаются.

— Да, но это те, кто в городе бывает. В селение-то они не пускают. Знаешь, мне иногда кажется, что у уггияров продолжительность жизни переваливает за тысячу лет, если не больше.

— Это как?

— Читал Толкина? У него в его мире есть такой народ — эльфы. Мне кажется, уггияры чем-то похожи на них.

— Скорее уж, наоборот, — хмыкнул Александр.

— Знакомьтесь, у вас новый сосед — Дмитрий, — Фимка незаметно появился на подоконнике. — Я пока пропаду. Вы тут знакомьтесь, больше никого к вам не подселят. Пока, по крайней мере.

— А что так? — Николай развернулся к Фимке.

— В сороковых секторах все возвращаются, а из семнадцатого и первых пяти отправляют туда... на «родину».

— Значит, у нас свободно будет шесть секторов?

— Ага.

— Это ж с какой такой радости? Шумиха будет.

— Неа, — дурашливо откликнулся Фимка, помотав головой. — Сороковые сектора — это же экватор, а в наших экваторщики были.

— А, ну да, — в пространство сказал Николай. Фимка исчез после своего последнего слова.

— Можно? — в дверь постучали, и в комнату заглянул молодой человек. На вид ему было лет семнадцать, не больше. — Мне сказали сюда идти.

— Ты Дмитрий? (Тот кивнул). Я Николай, он Александр.

— Можно просто Дима.

— Тогда и мы Коля и Саша, — отозвался Александр. — Отдохнёшь с дороги?

— Да какой там, — Дмитрий настороженно посмотрел на них. — Куда я попал? Ехал себе в машине, ехал, и вдруг я здесь…

— В машине? — Александр непонимающе посмотрел на Николая. Тот чуть махнул рукой: не сейчас.

— Это особый город, Дим, — мягко сказал Николай. — Так сразу всего не объяснишь, но я постараюсь. Знаете, давайте пройдём в мини-зал.

— Зачем? Вы же обещали рассказать.

— Не «вы», а «ты», — хлопнул его по плечу Николай. — Я расскажу, пошли.

***

В мини-зале Николай, включив экран, поставил 3D-фильм о городе и начал рассказ о самом месте. Фильм был сделан в виде простых пейзажных съёмок. Видимо, некто не пожалел своего времени и, пока был в городе, всегда ходил с видеокамерой.

Фильм шёл около двух с половиной часов.

— Вот такой город, — заключил Николай, выключая проектор. — Саньке я это уже рассказывал. Неполный рассказ, конечно, но хоть что-то.

— Коль, скажи, а каждый попадает сюда по-своему? — поинтересовался Александр. — Димка сказал, что на машине ехал, мне вообще казалось, что я в поезде приехал… Тем более ты говорил, что меня привезли с вокзала.

— Да, так и есть. У каждого своя история… — Николай закрыл дверь в мини-зал и потом предложил: — Если хотите, я расскажу свою историю.

— Коль, подожди, — Александр кое-что вспомнил. — Помнишь, ты говорил, что каждый видит свой город? Если я из Екатеринбурга, а ты нет…

— Я какое-то время жил в Екатеринбурге, Сань, — негромко сказал Николай. — Потом вернулся в родной пгт…

— А пгт это… — полувопросительно начал Дмитрий.

— Посёлок городского типа.

— Понятно. Саш, а ты где жил в Екб? [2] Если не секрет.

— На Уралмаше, угол Избирателей-Индустрии. А что?

— Я сам с Уралмаша, только жил на Ильича, недалеко от Калинина.

— Вот видите, — улыбнулся Николай. — Кстати, Сань, ты удивлялся, что есть некие сектора… Это то же, что районы в городе, только значение другое. Все сектора соответствуют определённой климатической зоне и определённой стране. Первые тридцать секторов русские — как для тех, кто родился и живёт в России, так и для тех, кто эмигрировал из страны. Каждый из секторов — для определённого автономного округа, будь то Московская область, Урал или другой округ. Тридцатые сектора — с тридцатого по тридцать девятый — для уггияров, они тут часто живут. Кстати, тридцатые сектора в основном называют кварталами уггияров. Сороковые сектора — это все страны и области, расположенные у экватора. Потому они и «экваторщики». Дальше не знаю.

— Теперь понял, — улыбнулся Александр. — А Фимка не рассказывал про другие?

— Смысла нет, — откликнулся Фимка.

— Упс, — Дмитрий с удивлением посмотрел на нового человека. Фимка хихикнул:

— Я что-то типа домового.

— Да, — подтвердил Николай. — Ладно, начну, пожалуй. Я сюда попал по чистой глупости. Живу... жил я в посёлке, недалеко от него есть болото. Редко кто туда забредает, разве что животные или бандиты какие. Я как-то рискнул пройти его, торопился обратно в пгт из города. Иду по тропке, вдруг смотрю — впереди два ребёнка, девчушка и мальчуган. «Помогите, дяденька полиционер! Мы заблудились, выйти не можем!» Я и помог… себе на горе. Они завели в дебри болота и пропали.

— Может, почудились они? — предположил Александр.

— Может быть. В общем, когда я заблудился в болоте, замёрз, мне привиделась тропка какая-то. Я по этой тропке пошёл, там меня встретили два уггияра. Это я уж потом понял, что они уггияры. Один куда-то сразу пропал, второй привёл сюда.

— Многое становится понятным, — задумчиво сказал Александр. — Значит, этот город — место, где собираются те, кто каким-либо образом пропадают т а м?

— Да. Пропадают, впадают в кому, вариантов много. Т а м таких людей считают либо пропавшими, либо умершими, хотя на самом деле они имеют шанс вернуться, — отозвался Николай. — Сань, а у тебя какая история? Я знаю только, что ты появился на вокзале без сознания. Сюда-то тебя уггияры принесли.

— У меня история и другая, и похожа на твою одновременно. Мы с одногруппниками… В общем, был какой-то праздник у одного из организаторов, одногруппники предложили посидеть, привели всех на крышу «левого» дома. Они там так называемый «стол» сделали, разные закуски выложили, водку принесли. Я её терпеть не могу, видимо, от отца передалось. Он отравился однажды и после того случая водку на дух не переносит. Ну и мне это, видимо, передалось… А вот одногруппники основательно напились. С одним из них мы поспорили малость, первым он начал. Последнее, что помню, — он меня толкает в плечо, — Александр неосознанно прижал руку к правому плечу, словно Игнат ударил опять. — Я лечу вниз, спиной вперёд. Потом сильный удар о ветки берёзы… А вот тут загадка для меня. Я каким-то образом оказался в поезде, который сюда привёз.

— Ты думаешь, я понимаю, как я здесь оказался? — хмыкнул Николай. — Я отключился сразу, как увидел уггияров, причём отключился от хождения по болоту. Дим, у тебя какая история?

— Я от друзей возвращался. Мы задержались на даче, вернулись уже под утро. Я у дома оказался где-то около полпятого утра, решил в машине посидеть, чтобы родителей не будить. Включил печку и незаметно уснул. Сквозь сон слышу, машина куда-то едет. Я подумал, отец решил не будить меня и взял с собой на работу. Когда проснулся, смотрю — за рулём не отец, а неизвестный человек. Это сейчас я понимаю, что это был уггияр, — Дмитрий внимательно посмотрел на Николая. — Когда приехали на автовокзал, он объяснил, куда мне идти, и сказал, что меня ждут и там расскажут, что к чему.

— Ребят, не хочу вас пугать, — осторожно начал Фимка. — Коля вон офигел, когда я ему это сказал.

— Да не томи, Фимка, — хмыкнул Александр. — Я так понимаю, что там я попал в больницу. Как минимум. Да и Дима тоже.

— Так и есть, — сказал Николай. — Я, кстати, несильно удивился тому, что Фимка рассказал. Меня выловили из болота, уже сильно замёрзшего и без сознания. Причём выловили люди из другой деревни, которая находится очень далеко от моего родного посёлка. То болото на несколько километров тянется, по краю болота можно ещё пройти, но в середину соваться — гиблое дело. Все знакомые считают меня погибшим. Сашку увезли в больницу со сломанными ногами, рёбрами, с разбитой головой. Операции сделали, — поспешил успокоить его Николай. — Кости выправили. Вот только все твои знакомые считают, что ты умер.

— Ни фига себе, — покрутил головой Дмитрий. — А я?

— Ты угарного газа надышался, — отозвался Фимка. — Ладно хоть рядом оказались Умар и Михаил, которые тебя и спасли.

— Хорошее спасение: все считают умершим.

— Не все. Умар разбудил твоего отца, тот отвёз тебя в больницу. А Михаил, тот, кого ты видел за рулём, привёз тебя сюда. Так получилось, что ты был на грани жизни и смерти и по дороге впал в кому. Уггиярам пришлось реагировать очень быстро. Что сделал Михаил — ты знаешь. Умар остался проследить, чтобы врачи успели тебя откачать.

— Ага. Мы, значит, вроде бы в больнице, почти умерли, и мы же здесь? — уточнил Дмитрий. — На Рай или Ад не похоже.

— Рай выше, — резко остановил его Фимка. — А Ад ниже, чем ваш мир. Если совсем грубо говорить. Вы с Александром лежите в больницах, на аппаратах, поскольку врачи констатировали кому. Николая выхаживают две бабки-знахарки в одной из деревушек, у знакомых уггияров. На первое время было необходимо сделать так, чтобы вы даже при помощи препаратов не испытали ничего. Иначе бы от боли окочурились. Почему вы и не помните, как именно оказались в этом городе.

— Ясно. А я-то думаю, почему я не помню въезда в город, — отозвался Дмитрий. А Александр спросил:

— А если кто-то сюда попадает, но потом всё-таки умирает?

— Всему своё время. Скажу лишь, что такие уходят н а в с е г д а. А у вас есть шанс на возвращение.

И вновь — ни шума, ни пыли, но Фимка исчез.

— Эй, а где нам располагаться? — поинтересовался Николай. — Вот чудик.

«В вашей с Саней комнате двухъярусная кровать стоит», — прозвенел голосок. Дмитрий посмотрел на Александра и Николая. Последний сказал:

— Это Фимка. Он может быть и видимым, и может пропадать так, будто его никогда и не было. Только голос остаётся, если Фимка не уходит по своим делам.

— Кстати, Коль, а откуда все возвращаются обратно? — спросил Александр. — Если не секрет, конечно.

— Есть Площадь Четырёх Коммуникаций, — откликнулся Николай. — Туда можно попасть от Центральной площади, завтра покажу. На Площади Четырёх Коммуникаций есть жэдэ вокзал, автовокзал, аэропорт и причал. Вот с этой площади все и уходят — одни возвращаются обратно, другие… другие туда, куда им предназначено. Ну и появляются на ней же.

— Понятно.

За разговорами они не заметили, как пролетел день. Солнце, светившее в окно, ещё цеплялось последними лучами за стены общей комнаты, где они сидели, однако становилось понятно — был уже поздний вечер. Комнаты молодых людей были на одном из верхних этажей, потому и солнце светило им дольше. Внизу, на улицах, уже давно зажгли фонари.

_________________________

[2] Екб — так называют Екатеринбург в основном среди молодёжи. Также существуют названия Е-бург (=Ё-бург) и др. (Прим. авт.)