Острые шипы больно впиваются в шею, раздирая нежную плоть. Горячая кровь тонкими струйками стекает по плечам, груди, спине. Терновая удавка на шее Орнеллы затягивается всё туже, и герцогиня невольно прикрывает глаза, морщась. Ей приходится хватать воздух ртом, делать глубокие вдохи, сильнее разрывающие глотку и доставляющие боль. Орнелла тяжело надрывно кашляет, и на её руке остаются алые капли.

       Она сама уже давно привыкла к этой боли и этим мукам, почти научилась не обращать на них внимания, абстрагироваться. Терновое ожерелье на её шее ещё с самого детства, и уже тогда оно крепко, а шипы его длинны и остры, словно отцовские кинжалы. Орнелла знает — это означает, что её родственная душа гораздо старше и могущественней её самой, и девочке невероятно интересно, кто же это. Всё её окружение свято верует, что это эльф, однако юная герцогиня, почему-то, очень сильно в этом сомневается.

       Отчасти её сомнения подтверждаются знакомством с Джованни. Старый, могущественный вампир с радостью берёт её в свои ученицы, и Орнелла подозревает, что он имеет на неё большие планы. Впрочем, её это мало беспокоит: до тех пор, пока Джованни даёт то, в чём она нуждается, она будет его союзницей. И единственное, что немного напрягает молодую герцогиню — то, с каким вожделением вампир смотрит на проступающую из свежих ран кровь.

       Орнелла недовольно хмурит тёмные брови. У самого-то Джованни шея чиста, терновое ожерелье не украшает её. Девушка поэтому немного завидует вампиру: тот уже нашёл свою родственную душу и теперь избавлен от своего дара-проклятия, в то время как она до сих пор страдает. Тихо фыркает собственным глупым мыслям и осторожно вытирает алые подтёки. Теперь она завела привычку делать это немного чаще.

       Орнелла не может точно описать, что чувствует, когда Джованни решается на предательство. С одной стороны, она совсем не удивлена, но с другой, это, почему-то, оказывается для неё неожиданностью. Ранит больно, но вместе с тем обрушивается волной облегчения — надо же, она и не обращала внимания, насколько сильно её тяготит наставник и, если можно так выразиться, друг. Она смиренно склоняет голову перед новым господином, пытается оправдываться — она ведь и вправду понятия не имела о честолюбивых замыслах старого вампира! — надеется, что верховный лорд Эриша всё-таки проявит к ней хоть немного снисхождения и не обратит без суда и следствия в упыря или зомби. Ибо к такому Орнелла всё ещё не готова: у неё осталось ещё слишком много незавершённых дел. Опальная герцогиня прикрывает глаза, ожидая свой приговор, и ожидание это растягивается мукой более ужасной, чем сдавливающие шею шипы.

       Арантир смотрит внимательно на стоящую перед ним девушку. Она молода, в ней сокрыт немалый потенциал, но она доверилась не тому. Впрочем, это ведь ещё не приговор, и если Богиня решила переплести их пути, значит, встреча эта далеко не случайна. И верховный лорд Эриша убеждается в этом даже быстрее, чем рассчитывает.

       Он с меланхоличным спокойствием наблюдает, как сжимающие шею девы терновые путы медленно ослабляют свою хватку. Иссыхают на глазах, тлея, и превращаются в горький прах, тихо осыпающийся на землю, подхватываемый ветром и уносимый им. В том, что с его собственным терновым ожерельем творится то же самое, Арантир даже не сомневается. Однако всё же кончиками пальцев дотрагивается до своей шеи, чувствуя ими остатки мягкого пепла.

       Тёрн на его шее никогда не доставлял Арантиру каких-то особенных проблем, ибо ему всегда не было до этого дела. Ведь помыслами своими он устремлён к Богине, и лишь ей одной принадлежит его сердце и душа. Терновое ожерелье же на шее — величайший дар Асхи, против которого едва ли мог идти скромный служитель, было лишь ненужным бременем. Тем самым бременем, которое он должен нести, как и каждый житель Асхана. Уголки губ верховного лорда едва заметно приподнимаются вверх. Что ж, коль на то воля Асхи, он исполнит и её так же, как всегда исполнял до этого.

       Арантир делает несколько шагов вперёд, вплотную приближаясь к Орнелле, которая с непониманием смотрит на него, дотрагиваясь пальцами до своей окровавленной шеи. В её глазах — изумление и вопросы, и кажется, она до сих пор не может поверить в своё избавление. Вот только избавление ли?

       Арантир снова улыбается уголками губ и прикрывает глаза. Потому что Асха всегда всё обращает на пользу.