Анастасия приняла нежизнь не по своей воле. И не то чтобы она жалела о действиях Светланы, обратившей её, наоборот, в какой-то мере она даже была благодарна родственнице за столь решительное и кардинальное вмешательство. Просто горечь и печаль иногда сковывают неживое застывшее сердце. В такие моменты Анастасия жалеет о том, что, принимая яд Матери Намтару, пожелала сохранить способность чувствовать эмоции. И тут же решительно гонит от себя подобные мысли.

       Это забавный парадокс, считает бывшая герцогиня Грифона, её собственный брат заколол её прямиком в сердце — вон, даже шрам на память остался — а оно, вместо того чтобы умереть вместе с телом, по-прежнему чувствует, по-прежнему болит. Анастасия горько вздыхает, прикрывая глаза, и отворачивается от широкого окна замка Нар-Эриша. Прошло уже так много лет с того дня.

       Антон и Светлана, конечно, желают ей только лучшего: брат — смерти без мук, которых она не заслужила, а тётя — желания узнать правду и возможности отомстить тем, кто привёл их семью к такой судьбе. Все они думают об Анастасии, и всем им нет совершенно никакого дела до того, а что же думает она сама.

       Чужие решения дают Анастасии силу и власть, опыт, но вместе с тем они обрекают её на одиночество. И если Светлана, в своё время, с лёгкостью принимает его, то её внучка — нет. Она больше не та милая, наивная, жизнерадостная девочка, но это не значит, что бремя одиночества от этого становится легче. Анастасия смиренно выдыхает, снова и снова принимая свою судьбу.

       Она никогда не встретит свою родственную душу, никогда не познает счастье пребывания рядом с ней. Всё это так и осталось в её юношеских мечтах, когда она закрывала глаза, представляя себе ту самую судьбоносную встречу и то самое будущее, видение которого ей явится. Анастасия горько усмехается, качая головой. Не явится, потому что её родственная душа осталась там, в песках времён в далёкой Империи Сокола; там, где было однажды похоронено её тело.

       Когда Анастасия впервые встречает Вейна, ни она, ни он не могут себе представить, что их ждёт. Асха жестокая и милосердная богиня, она берёт и она же даёт, приносит страдания и исцеляет принесённые ими раны — простые истины, которые, тем не менее, всегда проходят мимо её детей. Даже тех, что полностью посвятили себя ей, отринув мирскую суету, променяв жизнь на нежизнь. Судьбы Анастасии и Вейна непростые, наполненные болью и скитаниями, и они были сплетены Ею не менее тщательно, чем судьбы других; и нити их переплетены друг с другом. Они ткут свой собственный рисунок, рисунок, что связывает двух повелителей смерти в единое гармоничное целое.

       Когда Анастасия впервые встречает Вейна, никто из них не может предположить, что вот-вот настанет тот самый судьбоносный миг, лишёнными которого они себя считали. Иерофант заглядывает в глаза Жнеца Душ и видит в них то, что уже и не надеялась когда-нибудь увидеть. 

— Она прекрасна, — Анастасия ласково смотрела на маленькую девочку, уснувшую на руках Вейна, и аккуратно гладила её по светлым волосам. — Как мы сможем сохранить её? 

— Сандро оставил её умирать, стёр всю память… А она не захотела умирать, — Вейн тяжело вздохнул, задумчиво глядя на дитя, доверчиво сжимающее в кулачках ткань его мантии. — Я дал ей кое-какие воспоминания из своего детства. До того, как был обращён. Но ей нужно больше — ей нужна мать, — он долгим взглядом смотрит на Анастасию, и глаза её вспыхивают и тут же потухают. 

— Дочь, которой у меня никогда не было… — иерофант тихо бормочет себе под нос, а после поднимает взгляд на Жнеца Душ: 

— Отец ей нужен не меньше, чем мать, Вейн, — замолкает на мгновение и тише добавляет: — И я знаю, ты понимаешь это как никто другой.

       В этом кратком видении куда больше слов, чем кажется. Это лишь миг того будущего, что было спрядено Асхой для них обоих, однако в нём таится самое главное — надежда. Надежда для повелителей Смерти, лишённых былых радостей жизни, чей рок — вечность идти к завершению своего пути в одиночестве. Надежда на то, что тогда, когда они уже не рассчитывают встретить свою единственную душу, чувствуя, что она уже давно подле Асхи ожидает своего нового перерождения, они наконец найдут друг друга. И они находят.

       Их сердца давно не бьются, но чувства в них куда сильнее, чем во многих живых. И возможно Анастасия всё же немного жалеет, что встретила Вейна именно сейчас, когда оба они несут на себе бремя нежизни, когда они не могут познать всю полноту ощущений от близости друг с другом, когда она не может подарить возлюбленному родное дитя. Однако огонь в её пылающих зелёным ядом Матери Намтару глазах всё равно начинает гореть ярче.

       Он горит так, как горел когда-то в далёкой юности, и вместе с этим огнём, что разгорается ещё и в груди, она вновь чувствует себя той восемнадцатилетней девушкой, какой она была когда-то. Вместе с этим огнём впервые за сто с небольшим лет она снова чувствует себя живой.