Весь окружающий мир — одно сплошное унылое чёрно-белое пятно. В нём царит лишь серость и перманентная тоска, одолевающая даже самых стойких. К таким предпочитает относить себя и Михаэль; такие выводы он делает не на пустом месте. Он молод, силён и решителен; в нём сокрыт недюжинный талант и ум гениального стратега; величайшие военачальники Небесного Воинства смотрят на него оценивающе и с явным одобрением. Они пророчат ему небывалые высоты, отмечая его железную волю, непоколебимость и стойкие моральные качества. И Михаэль всеми силами старается соответствовать возлагаемым на него ожиданиям.

       Всё его свободное время уходит на тренировки и упражнения по закалке не только тела, но и духа. Соблазны и сомнения, внутренние терзания — Михаэль прикладывает немалые усилия, подчиняя собственный разум собственной же воле. Сделать это, на самом деле, не так-то просто, однако Михаэль не привык сдаваться. От него ожидают многого, и он не может не оправдать этих ожиданий.

       Чёрно-белый мир — однотонный и унылый — и бороться с ним сложнее всего. Постоянная тоска и апатия убивают все эмоции и чувства. И наверно, это было бы даже на руку Михаэлю, стремящемуся максимально отгородиться от внутренних переживаний, не редко берущих верх над здравым смыслом, но… Но правда в том, что эта внутренняя безжизненность медленно, но верно сводит с ума. Противостоять ей, кажется, и вовсе невозможно. Михаэль закрывает глаза, крепче сжимая рукоять верного меча, и яростно бросается в бой на воображаемого врага.

       Воображаемые враги сменяются вполне себе реальными даже скорее, чем ангел может предположить. Где-то в глубине души он, пожалуй, этому даже рад — наконец-то реальная возможность проявить себя, показать свои способности и сказать «да, вы не зря рассчитывали на меня!». Впрочем, дело, конечно, не только в желании возвыситься: реальный бой отвлекает от серой безысходности, разъедающей изнутри, просто не оставляет время на глупые сомнения. Пьянит, словно дорогое вино, а в жарком пылу битвы Михаэль в полной мере чувствует себя живым.

       Свобода сражения кружит голову настолько, что Михаэлю кажется, будто он всемогущ. Он упускает из виду тот момент, когда оказывается отрезан от своего отряда и окружён толпой шипящих безумцев и терзающих себя садистов. Осматривается по сторонам, поудобней перехватывая в руке меч и готовясь отражать нападение ургашевых отродий. Те, однако, атаковать не спешат.

       Безумцы шипят ещё громче, врассыпную подаваясь в стороны; садисты щетинятся, выпуская костяные шипы, разрывающие плоть, но тоже отходят, и Михаэль едва заметно хмурит светлые брови, не понимая, чем вызвано такое поведение демонов. Впрочем, ответ на невысказанный вопрос приходит практически сразу, представая перед ангелом в виде внушительных владык бездны, во главе которых стоит сам Князь Разрушения.

       На мгновение Михаэль застывает в священном ужасе, но тут же сбрасывает с себя наваждение, неистово ругая за промедление и слабость. Крепче сжимает в руке меч и бесстрашной стрелой мчится на своего врага, обрушивая на него всю мощь гнева Эльрата. Азкаал ощеривается, с лёгкостью парируя атаку, и, телепортируясь, наносит удар.

       Их сражение не на жизнь, а на смерть длится не первый час. Напоминает дикую, полубезумную пляску, в которой ни один не чувствует усталости. Есть лишь противник и его разящие выпады да кружащий голову запах крови и гари. Ни один из них даже не думает отступать, и победа останется в руках достойнейшего.

       «Им буду я!» — решает для себя Михаэль, и неистовству его натиска может позавидовать любой разрушитель. Ангел уворачивается от очередного удара Князя Разрушения, и его клинок вонзается в демонический бок. Азкаал воет от боли, в ярости пытаясь дать ответный удар, однако Михаэль опережает его: лезвие разрезает адскую плоть наискось и вверх, рассекая живот и грудную клетку. Обессиленный от столь страшной раны, Азкаал оседает на землю. 

— Будь ты проклят, ангел, — хрипит, истекая кровью, глядя в переполненные праведным гневом и ледяной ненавистью глаза.

       Тот приставляет к толстой шее Князя Разрушения меч и безжалостным отточенным движением сносит адскому военачальнику голову. Которая сгорает, превращаясь в пепел, ещё до того, как касается земли.

       Эта победа приносит Михаэлю ту желанную славу, которой он так долго и упорно добивался. Но вместе с тем она меняет и характер ангела, делая его более замкнутым и жёстким. Вынуждает отдаваться тренировкам и упражнениям с новой силой и рвением. Товарищи по оружию и умудрённые опытом военачальники смотрят на это с одобрением — всегда стоит помнить о священной ненависти и непримиримом гневе к демонам. Однако в этом лишь доля истины. Остальная же правда заключается в том, что упорные тренировки и закрытое ото всех сердце — идеальное лекарство против безумия. Безумия, ещё более сильного, чем до этой войны. Безумия, вызванного на этот раз не серостью окружающего мира и насквозь пропитавшей его тоской. Нет.

       Михаэль тяжело вздыхает, прикрывая глаза. Он стоит на балконе, опираясь предплечьями о перила в гордом одиночестве, провожая пустым взглядом догорающий алым закат. Никому не ведома горькая правда: на этой войне, в сражениях с демонами, среди мерзкого ургашевого отребья Михаэль повстречал ту самую единственную и неповторимую родственную душу, что одна способна раз и навсегда окрасить мир в тысячи разных оттенков.

       Ангел прикрывает глаза, горько усмехаясь. Мир вокруг него больше никогда не будет чёрно-белым.