– Я ведь могу тебя просто поцеловать и ты ничего с этим не сделаешь, – тоскливо пробормотал Люц. Я устало закатила глаза и сделала вид, что разговариваю по гарнитуре – никто из коллег не поймёт, если я буду разговаривать с воздухом.

– Самому не противно будет? Ты сам говорил, что я, мягко говоря, не в твоём вкусе, – и дёрнула бровью для пущей убедительности. Бесу, или как там его, явно поплохело; он поспешно отвернулся, чтобы не выдать своих эмоций. Я подавила смешок и откусила знатный кусок от бутерброда, не скрывая своего удовольствия. Я всегда была девушкой в теле, но неправильное питание в виде перекусов вообще превратили в пончик. Что ж, кто против? Мне даже идёт.

Только бес так не думал – на меня он смотрел с ужасом.

– Ты ведь понимаешь, что крохотный огурчик по утрам и бутылка обезжиренного йогурта по вечерам не исправят твою фигуру? – уточнил Люц, глядя на мой угрожающе большой бутерброд. Когда я радостно угукнула, он автоматически прижал руки к груди.

– Ты не шибко за сердце-то хватайся, – поспешила сказать ему я. Бес (или как там его) посмотрел на меня с такой надеждой, что я почти пожалела о последующей злорадной фразе, которая соскочила с языка раньше, чем я успела её осознать, – у тебя и его нет!

Если бы можно было убивать взглядом, я бы уже раз пять подавилась, но меня таким не пробьёшь. Тем более, перерыв заканчивался, а бутерброд надо было доесть.

Тем временем бес (что у него за звание такое) начал метаться передо мной, бормоча что-то вроде: «крепись, это твоя работа! крепись, это твоя работа!». В конце концов мне это надоело. Я промокнула рот салфеткой и положила её в пакет, встала и негромко, как будто самой себе, сказала:

– Послушай, бес…

– Не просто бес, а бес сознания! – взвился Люц, но я его перебила:

– Неважно, бессознательный ты мой. Хорош так нервничать из-за ерунды. Ну не соблазнишь ты меня ничем, ни богатством, ни любовью, понимаешь? Особенно когда ты так относишься к моей полноте, будто я прям щас от ожирения умру. Ты сам вон тощий, как жердь, а это всё от нервов.

Прозвенел звонок, информирующий о начале занятий, но я не спешила уходить – Люц внимательно меня слушал, что было редкостью.

– Бросай ты эту работу, – посоветовала я, – если тебя выводят из себя такие спокойные мадамы вроде меня, что ты скажешь истеричке со стажем?

– Ими управлять легко, – буркнул он, – но нервы они мотают будь здоров.

– И я о том же. Лучше увольняйся, новой жизнью заживёшь. Главное, – я хмыкнула и хлопнула себя по животу, – от новых нервов не полней.

– Уж не волнуйся, я в отца пошёл, а он астеник, – похвастался Люц и взглянул на меня как-то по-другому – по-доброму, – а с работы я и правда уволюсь. Надоела до смерти, – я пожала плечами (дело-то и в самом деле не моё) и двинулась в школу. Я прекрасно слышала, что он пошёл за мной, но останавливать не стала – всё равно не помешает вести занятия, он же невидимый, этот бес сознания.