— И зачем ты пришёл?

Юнги подозрительно осматривает стоящего у него на пороге Хосока и прищуривает глаза.

— Хён, мне нужна консультация.

— Хорошо. Допустим. Но почему именно моя, и почему у меня дома? Как же Намджун?

— У меня дома Чонгук, поэтому там не вариант, а у Намджуна дома сестра Чонгука, что тем более не вариант. Поэтому пришлось ехать к тебе: больше мне никто не поможет.

Юнги ещё какое-то время молча разглядывает друга, а потом всё же впускает его в квартиру, тяжело вздохнув и подняв взгляд к потолку. «Какой я добрый сегодня», — бурчит он себе под нос, пока провожает Хосока в свою комнату.

— Давай, я слушаю, хоть и не обещаю, что могу хоть чем-то помочь.

— Вчера был первый минет в моей жизни, — выпаливает Хосок на одном дыхании и зажмуривает глаза в неопределённом страхе и смущении.

— Поздравляю, — слишком безразличным голосом отвечает Юнги, заставляя донсэна удивлённо распахнуть глаза. — Это такая травма для тебя. Полагаю, что до этого ты и не знал, что твой член может оказаться у кого-то во рту. Я даже и не знаю, как я должен тебя консультировать. Тебя успокоить и сказать, что это нормально, и все это практикуют?

— Ты не понял, — хрипит Хосок и замечает недоумение на лице хёна. — Это у меня вчера во рту оказался чужой чле…

— Так, стоп! — тормозит его Юнги, а в глазах у него плещется паника. Он подскакивает со своего места и направляется ко шкафу. — В таком случае советую тебе выпить. К тому же тебе не помешает дезинфекция полости рта.

— Не очень хорошая идея, — старший застывает с найденной полупустой бутылкой крепкого ликера и его брови вопросительно поднимаются вверх. — Если я сейчас напьюсь, то могу… повторить.

Юнги стоит озадаченный и, кажется, почти плачет.

— Я понял. У тебя этот, как его. «Когда я пью, я всех люблю». Ну или не всех, но я в общем понял. Ладно. Да. Не пей, а вот я выпью. Бедная моя психика, я ведь с самого начала знал, что что-то не так. Не надо было вообще с тобой начинать общаться. Мне мама ещё с детского сада говорила, что общение с подозрительными типами не приводит ни к чему хорошему, да и вообще, не очень хорошая идея…

— Хён, тебя понесло.

— Да, точно. Ты прав. Надо взять себя в руки, и стопки слишком маленькие, я лучше возьму супницу, из неё будет удобнее пить, — продолжает бубнить себе под нос Юнги, роясь на полках старого серванта. — Знаешь, я ведь совсем не имею ничего против твоих экспериментов в отношениях. Просто пока меня это не касается, мне живётся легко и спокойно. Но теперь ты приходишь и заявляешь такое, а мне не по себе. Считай, что я слишком впечатлительный и привык всё представлять на себе.

— Ну кто знает, будь ты на моём месте, тебе бы, может, тоже понравилось?

Юнги забивает на поиски подходящей ёмкости и решает пить прямо из горла, откашливаясь от въедливого лекарственного привкуса. Он косится в сторону Хосока и собирается уже сказать что-нибудь крайне ядовитое, когда замечает его опечаленный взгляд. Тогда старший фыркает себе под нос, делает ещё несколько глотков и садится напротив донсэна.

— Значит, ты признаёшь, что тебе понравилось. Но что-то тебя всё равно смущает, так?

— Ну да. Именно это меня и смущает.

— От меня-то ты чего хочешь?

— Сочувствия, понимания, напутствия, покурить, а то мелкий выкинул все мои сигареты, сказав, что со мной дохера неприятно целоваться, когда я накурюсь.

Юнги хлопает ладонью по лицу и ойкает, не рассчитав силу.

— То есть ты пришёл ко мне за сигареткой, и всё это под предлогом твоих страданий о вчерашнем отсосе?

— Это меня, вообще-то, тоже волнует. Просто я мог бы справиться и сам, но ни одной пачки дома не осталось. Я бы, конечно, мог купить, но Чонгук сказал, пусть я только посмею. Ну, я и решил, что не посмею.

— Всё. Тебя загнали под каблук.

— Что?

— Ты впустил его в квартиру, позволяешь ему сидеть на своей шее, пока он не работает, делаешь всё, о чём он попросит. Даже отсосал ему, хотя это немного не связано с каблуками, но всё же.

— Ну… он хорошо готовит, — неуверенно отвечает Хосок.

— Вот видишь. Я же говорю, загнал под каблук. Никакого у тебя самоуважения.

— Я не понял, Юнги-хён, ты дашь мне покурить или нет?

— Нету у меня. Если бы ты чаще обращал на меня внимание, то заметил бы, что я ещё в прошлом году бросил. К тому же, тебе запретили, послушный ты наш.

— Ну и иди к черту, хён. И горлышко так в рот не запихивай, а то ещё привыкнешь.

Юнги давится алкоголем и, пока он откашливается, Хосок стремительно его покидает, захлопывая за собой входную дверь с громким хлопком.

По дороге домой он раздумывает о том, как докатился до жизни такой. Его до ужаса раздражает незнакомое раньше чувство предвкушения и адреналина, появляющиеся, когда он вспоминает о Чонгуке, но прогнать его не получается. В голове вертится назойливая мысль: «ты влип, Чон Хосок, потому что это ещё цветочки», и он полностью с этими мыслями солидарен.

Когда Хосок замечает донсэна сидящим около их подъезда на старой деревянной лавочке, то внутри что-то ёкает, и приходит окончательное понимание, что всё. Кто-то влип.

Чонгук улыбается широко и шмыгает постоянно своим красным носом: на улице не слишком тепло, а этот мелкий сидит в одной футболке. Они вместе поднимаются наверх, и Хосок, нахмурившись, укутывает того в плед, несмотря на все попытки сопротивляться, и усаживает его пить горячий чай и отогреваться. И старшему искренне льстит, что порой донсэн словно зависим от него: ему даже кажется порой, что это отношение к нему Чонгука меняет его в лучшую сторону.

— Хён, пока тебя не было, я составил один очень важный список.

— Какой? — лениво протягивает Хосок, слушая эту радостную болтовню и понимая, что насмотреться на это счастливое лицо просто невозможно.

— Смотри. Это список плюсов. Сейчас всё поймёшь. Пункт первый: если глотать сперму, то уменьшатся проблемы с пищеварением. Пункт второй…

— Всё понятно. Спасибо. А теперь я пойду спать. Спокойной ночи, счастливо оставаться. Надеюсь, ты спишь сегодня на полу.

— Ну хён!

И всё-таки с таким раскладом просто невозможно измениться в лучшую сторону.