Каково же было моё удивление, когда я легко растворившись в воздухе придуманного мира, снова появилась в кафе на том же месте… только в момент его закрытия. Под ошалелыми взглядами охранника и уборщика я вылетела из Книголэнда пулей, улыбаясь до ушей.
Мне хотелось петь и танцевать от радости. Ведь только что я получила настоящее подтверждение того, что происходящее реально. Всё, что было со мной, было на самом деле. Невероятно, но я уже не могла сомневаться. Благодаря какой-то неведомой силе, рисунок из книги стал окном в мир созданный чужой фантазией.
Нет, как я успела убедиться, далеко не всё там является порождением писательской мысли. Например, Лагрис, ведущий себя совершенно не так, как описано в книге и постоянно называющий меня чужим именем. Изменившийся сюжет и этот странный лес-недоделка.
Размышляя об этом, я заглянула в ночной киоск, чтобы забрать с полки последнюю книжку о Лагрисе. Присев на свободную скамейку в парке, я пролистала вступление и едва не выронила роман из рук. Книга изменилась! Здесь было всё и даже больше. Наша встреча в лесу и безумные садистские танцы на балу. И поскольку повествование велось от третьего лица, некоторые моменты выглядели совершенно иначе, нежели в реальности.
Боль, причиняемая им, походила на сладостную пытку. Будь он палачом, она всё равно взошла бы на эшафот, доверив этим рукам самое ценное. Его чуткие пальцы, играли на ней мелодию боли и страсти, заставляя сходить с ума. Девушке стоило огромных усилий, чтобы улыбаться в те моменты, когда хотелось послать всё к чертям или набросится на него, чтобы подвергнуть не менее жестокому испытанию и сорвать с этих упрямых губ признание неправоты.
Мои уши запылали от стыда, будто эти слова могли выдать меня с головой и чтобы подтвердить их не хватало разве что только моей подписи.
Откуда здесь это? И самое главное — почему? Ведь я не думала ни о чём подобном.
Я захлопнула книгу и полной грудью вдохнула прохладный ночной воздух, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок.
Но вдруг взгляд упал на обложку.
«Эксклюзивное издание с автографом писательницы Златы Крыловской!» — гласила надпись, для пущего эффекта обведённая красным контуром. Теперь понятно, почему она столько стоила.
Обычно я равнодушна к таким вещам, но что-то заставило меня заглянуть под обложку…
Признаться, меньше всего я ожидала увидеть здесь затейливо выведенное и до зубовного скрежета знакомое имя.
Ноххэт.
Та самая особа, которую Лагрис называет богиней и обвиняет во всевозможных грехах. Та, кого он почему-то увидел во мне.
Говорить о том, что это невозможно, не имело в данном случае никакого практического смысла. Я уже успела убедиться в том, что действительно реально, а что — нет. Остаётся рассуждать здраво. Злата и Ноххэт — одно лицо. Богиня. Создательница мира не настолько совершенного, каким хотелось бы видеть его обитателям. И это до отвращения логично и объясняет почти всё, за исключением одного — почему Лагрис так сильно выпадает из общей картины? Он словно чужой там. И чувствую, что истинную причину я сумею выяснить только лично.
Только спохватившись, я вдруг поняла, что произошло ужасное — мой рисунок пропал! Видимо, я оставила его в Книголэнде.
Надеясь на благосклонность служащих книжного центра, я, едва не падая, рванула назад, словно от этого рисунка зависела моя жизнь.
Кажется, охранник принял меня за сумасшедшую, ведь я не придумала ничего лучшего, как сказать правду. Молодой мужчина решил сжалиться надо мной и запустил внутрь. Мы вместе обшарили кафе и даже заглянули в урны, но моего рисунка нигде не было. Охранник предположил, что я потеряла его в другом месте, и уже теряя терпение, предложил мне вернуться домой и рисовать там всё, что душе угодно.
Действительно. Выгляжу глупо. Ношусь как полоумная с этим рисунком, когда самое главное, талант и стремление, всегда при мне.
Дома меня встретили взволнованные родители и сестра. Всё это время они не спали и обзванивали больницы и морги, поэтому мне сильно влетело, когда я возникла на пороге родной квартиры в обнимку с книгой и пыталась оправдаться тем, что случайно заснула в кафе.
— Ну ты даёшь… — в который раз растерянно проговорила Светка, которая осталась в моей комнате, после того как родители закончили свои проповеди. — Мы с Ликой чуть с ума не сошли, когда обнаружили, что ты исчезла. Где ты была на самом деле? И не вздумай говорить, что заснула! Мы весь Книголэнд обошли перед закрытием!
— Ты мне всё равно не поверишь.
— Я обещаю попытаться.
Испытующе взглянув на сестру, я сдалась и рассказала ей о том, что произошло после того, как впервые нарисовала Лагриса, стараясь обходить наиболее откровенные сцены нашего знакомства.
Только, как и ожидалось, Светка не поверила.
— Похоже, я зря дала тебе эти книги. Ты описываешь мне сюжет…
— Да нет же, посмотри! — я схватила книгу и раскрыла её. — Разве ты не помнишь, что сюжет был другим? Героев было трое.
— А их и так всего трое. Марьэн же оказывается плодом воображения Лагриса и воплощением его первой любви — богини Ноххэт, — с невозмутимым видом объяснила Светка. — Ты слишком увлеклась, Марина. Тебе нужно больше отдыхать и снова начать читать свои любимые книги. Вот увидишь, это пройдёт.
Я разочаровано вздохнула и, захлопнув книгу, положила её рядом с собой.
— Почему-то мне всегда казалось, что люди вроде тебя, читают фэнтези, втайне мечтая, чтобы описанное там однажды оказалось правдой. Но когда так и произошло, ты пытаешься убедить меня в том, что я переутомилась.
— Ты ошибаешься. Я читаю эти книги для того, чтобы расслабиться, а не потому что одержима какими-то там мечтами. Всё это не всерьёз и я прекрасно понимаю это, всего-навсего оценивая писательский талант по достоинству. Это же так очевидно.
— Возможно, — тихо сказала я, подумав о том, насколько же мы сильно отличаемся с сестрой друг от друга. Выходит рассудительности у неё ещё и поучиться можно и из нас двоих мечтательницей оказалась я. Но Лагрис был настоящим!
Света улыбнулась и мягко дотронулась моей руки.
— Отдыхай, Марин.
— Спасибо. И извини за то, что заставила волноваться.
Она кивнула и, пожелав спокойной ночи, покинула мою комнату.
Я же не планировала ложиться спать. Разве можно теперь оставить это вот так?
Решительно схватив с полки принадлежности для рисования, я села за стол. Разговор с сестрой основательно выбил меня из колеи и, несмотря на всю свою уверенность, я чувствовала себя не в своей тарелке. Не то чтобы виноватой, но очень близкой к этому.
Моё настроение конечно передалось и рисунку. Несколько раз я перечёркивала результат и отправляла скомканные листки бумаги в корзину. Получалось совершенно не то…
А когда я завершила первый сносно нарисованный портрет Лагриса, то долго всматривалась в его лицо, прежде чем понять, что ничего не происходит.
Небо за окном уже начинало сереть, а я почти не обращала внимания ни на это, ни на усталость, пытаясь разгадать причину по которой раз за разом я терплю неудачу.
Лагрис Итдин.
Я невольно вспомнила, какие сильные эмоции он вызывал после прочтения книги, и какие противоречия поселились у меня внутри, после наших встреч. Его реальность. Его руки и губы, способные заставить испытывать как боль, так и наслаждение. Эти жестокие тёмные глаза, в последний раз выглядящие такими растерянными.
Рука снова обрела прежнюю лёгкость и заскользила над белым листом, оставляя идеальные штрихи, составляющие любимый образ. В этот раз я, не задумываясь, изобразила этого мужчину в его любимом кресле, за рабочим столом.
В книге была такая неоднозначная сцена, которая описывалась через некоторое время после первого бала. Лагрис, запершийся в своём кабинете с бутылкой вина. Тогда он пытался понять, кто именно угрожает Анелис, а как по мне, просто хотел забыться и отдохнуть от всех.
Рисунок получился идеальным, и я сама невольно залюбовалась им.
Нетрудно догадаться, к чему это привело.
Хотя, нет… того, что случилось дальше, не могла предугадать даже я.
Свалившись к Лагрису прямо на колени, я встретилась с изумлёнными и до крайности возмущёнными чёрными глазами.
— Что ты творишь, женщина?! — раздражённо рыкнул он.
Надо же, новая реакция. Он не назвал меня Ноххэт! Теперь оставалось приложить все усилия, чтобы он не прибил меня, пока я не объяснюсь.
— Прости, просто так получилось. Я уже почти потеряла всякую надежду, что вообще тебя когда-нибудь увижу. А дома меня почти записали в сумасшедшие… — я попыталась встать, понимая всю двусмысленность ситуации, но мне не дали.
Лагрис удержал меня и смерил задумчивым взглядом.
— Знаешь, а так тебе больше идёт.
Ну да, я уже успела снять платье и переоделась в длинную рубашку, в которой иногда спала. И о своём внешнем виде я напрочь забыла, когда села за рисунки. Видно так повлиял разговор с родителями и сестрой.
— И румянец у тебя совсем как настоящий. Пожалуй, в этом амплуа ты мне нравишься больше, Ноххэт.
Началось…
— Я. Не. Ноххэт, — я умудрилась вырваться и вскочить на ноги. — И если ты не прекратишь настаивать на обратном, то я больше никогда сюда не вернусь!
— Ага. Сделай милость, — фыркнул этот невыносимый мужчина, наливая себе бокал вина из тёмной высокой бутылки, чтобы с издёвкой отсалютовать.
Я едва сдерживалась от того, чтобы не отправиться обратно, чтобы порвать рисунок на мелкие клочки и больше никогда сюда не возвращаться.
— Между прочим, та, кого ты так яростно ненавидишь, прекрасно живёт и здравствует в моём мире, изображая из себя знаменитую писательницу. И чтобы сказать тебе об этом, я всю ночь провела, рисуя твой портрет. А ты не можешь даже нормально меня выслушать и поверить!
В глазах стояли слёзы, и я была на грани настоящего срыва. Не знаю, что удержало меня. Наверное, выражение его глаз.
— Какие рисунки? — спросил он, ставя бокал на стол и медленно поднимаясь из-за стола. Но мне уже было всё равно, что именно он собирается делать.
— Прочитав книгу о тебе, я нарисовала твой портрет. В ту же ночь. Тогда же мы и встретились в первый раз.
Я смутилась, вытирая слёзы и опустив взгляд. Лагрис подошёл совсем близко ко мне, и я чувствовала, как шевелятся волоски у меня на макушке от его тёплого дыхания.
— И ты всегда так ведёшь себя с незнакомыми мужчинами?
— Нет. Я не сразу поняла, что всё происходящее реально. Решила, что сплю…
Он приподнял меня за подбородок и заставил посмотреть в глаза.
— Почему я, а не Диллэм?
— Ты единственный, кто казался мне по-настоящему значимым и настоящим героем романа. И это заворожило меня.
Он скривил губы в странной усмешке, от которой мне стало не по себе.
— Марьэн. Кажется, тебя так зовут?
— Да, почти. Ты мне веришь?
— Верю. Только это ничего не изменит. Я — не герой. И возможно, заслужил своё наказание. С каждым прочтением, проживать маленькую жизнь. И умирать.
— Никто не заслуживает такой участи!
— И почему люди такие эмоциональные и непоследовательные? У тебя опять глаза на мокром месте, Марина. И всё из-за кого? Ты даже не знаешь всей правды обо мне. Для тебя я просто книжный герой, по какой-то причуде богов оказавшийся реальным. Более того, я уже показал себя не в лучшем свете, а ты всё равно стоишь на своём.
Он рассматривал меня со смесью сочувствия и неподдельного интереса, будто я действительно была какой-то диковинкой для него.
— Не пытайся выглядеть хуже, чем ты есть.
— Уходи и больше никогда не возвращайся, — он отпустил меня и сделал шаг назад.
Плечи поникли сами собой. Кто я ему? Как могу заставить бороться, если он не хочет. Невозможный мужчина. С такими претензиями налетел на меня, когда принял за Ноххэт, а теперь пошёл на попятную. И это меня он обвиняет в непоследовательности.
Повинуясь внезапному наитию, я обошла его и села за стол. Найдя подходящий лист бумаги и огрызок карандаша, я принялась рисовать. Лагрис молчаливо наблюдал за моими действиями.
— Я больше не вернусь сюда. Но оставлю тебе на память вот это, — я протянула листочек на котором изобразила свой портрет и улыбнулась, когда он принял его. — Береги себя.