Холли умылась, расплескав воду вокруг раковины, пригладила волосы и глубоко вздохнула. Они решили остаться в этом доме, но ночью Тёрнер не спала. Она не доверяла способностям Джека и следила, чтобы к дому не приближался никто подозрительный. К счастью, снаружи было тихо, многие дома на этой улице также сдавались в аренду, так что соседей вокруг было максимум три семьи. Никто не подобрался к ним этой ночью.

— Я осталась ради передышки. Без демонов, ангелов и прочих тварей, — напомнила она сама себе, смотря в небольшое окошко. — Помнишь? Надоело бегать и все такое. Немного тишины и покоя…

Вечерняя мантра была прервана неожиданным резким звуком, раздавшимся на первом этаже. Тёрнер вздрогнула и сжала губы. Казалось, еще чуть-чуть и у нее задергается глаз:

— Пе-ре-дыш-ка.

На кухне она нашла Джека. Он виновато улыбался, закрывая своей спиной что-то. В комнате витал запах паленого.

— Я просто хотел приготовить поесть, — начал оправдываться нефилим, увидев испытующий взгляд Холли. — Подумал, что если сделать все, как делает Дин на кухне, то у меня получится, но тут…

Холли молча продолжала сверлить его взглядом, пока Джек не сдался и не отступил в сторону, показав электрическую плиту и сковороду на ней. Оттуда-то и поднималась тоненькая струйка дыма.

Тёрнер подошла и оценивающе кивнула, увидев, что осталось от яичницы. Рядом на столе расположился пакет из продуктового магазина.

— То есть ходить в супермаркеты ты умеешь, а пользоваться плитами — нет, — уточнила она, заглядывая из любопытства внутрь пакета. — О боги, бекон, вяленое мясо, яйца, курица. У Винчестеров белковая диета?

— Извини.

Холли обернулась к Джеку и тут же пожалела о своем заносчивом тоне. Парень стоял, виновато глядя в пол, он выглядел таким расстроенным, будто не углядел за атомной станцией, а не за завтраком.

— Расслабься, поджигатель, — улыбнулась Тёрнер и прошла мимо него, чуть задев плечом. — Я частенько хожу недовольная. Ну да не об этом сейчас.

Она по-хозяйски развалилась на одном из стульев и закинула ногу на ногу, Джек тут же присел напротив и обратил все свое внимание на нее.

— Значит, ты умеешь взрывать сковородки, — начала перечислять Холли, загибая пальцы на левой руке. — Летаешь туда-сюда на своих нефилимовских крылышках, прячешься, как заправский хомяк, если его выпустить из клетки, и покупаешь еду, не имея даже кредитки?

Джек неуверенно кивнул, едва понимая все ее сравнения.

— Полезные умения, — протянула Холли, уже не надеясь, что парень распознает в ее голосе иронию. — Особенно учитывая твою фантастическую генетику.

— Еще я могу двигать карандаш! — внезапно вспомнил Джек и тут же забегал по кухне с невероятным азартом.

Тёрнер приподняла брови и скривила губы в сторону. Не замечая ее реакции, Джек схватил с полки первую попавшуюся вилку, положил ее на стол, сам сел на место и, воодушевленно улыбаясь, посмотрел на Холли:

— Смотри!

По мановению его руки вилка медленно поднялась в воздух и застыла в сантиметрах двадцати над поверхностью стола. Джек готов был танцевать от восторга, но слова Холли заставили его отвлечься, и вилка со звоном упала:

— Надо «левио́са», а не «левиоса́».

— Сэм говорил, — неуверенно начал Джек, — что это упражнение поможет мне… сконцентрироваться.

— Так это он придумал? — хохотнула Холли, зажмурив глаза на секунду. — Ох, надо послать ему открытку на Рождество. «Учитель года!» Ха-ха-ха! Карандаш!

Джек так и не понял, что именно насмешило Тёрнер, но, слыша ее заразительный смех, сам не смог сдержать улыбки.

— Ладно, Гудини, — успокоилась, наконец, Холли и смахнула слезинку с глаза. — Скажи, ты делал хоть раз что-нибудь подобающее твоему уровню? Что-нибудь невероятное?

— Ну, — протянул Джек, вспоминая все прожитые им дни. — Я отбрасывал от себя людей, когда злился…

— Это ничего, я раз в месяц сама так непроизвольно делаю.

— И я воскресил Кастиила из мертвых.

— Уау.

На этот раз глаза Холли раскрылись шире, она перестала кривляться и склонила голову чуть набок. Джек понял, что заинтересовал ее, и почему-то это ему понравилось. Наконец-то Холли молча сидела и слушала его, а не прерывала на полу-фразе своими странными репликами.

— Он был мертв, мы сожгли его тело, — рассказывал он. — Но я видел, как Дин мучается от этого, он винил меня в смерти Кастиэля. И я очень сильно захотел вернуть его. Не знаю, как именно это произошло, но через пару дней он появился у нас в бункере. Все тогда были сильно удивлены, и я тоже. Но Сэм назвал это чудом.

— Да, пожалуй, здесь он прав, — кивнула Холли, не сводя глаз с Джека. — Это стояще. Но Сэм все равно так себе педагог!

— Так, значит, — уточнил Джек, посмотрев на нее исподлобья, — ты будешь меня учить? Чтобы я больше не причинял никому вреда?

Последняя фраза словно отрезвила Холли. Ее глаза как-то потускнели, а насмешливое выражение пропало с лица. Она уставилась в одну точку и скрестила руки на груди, приподняв плечи, словно в комнате резко похолодало. Джек не знал, что сказать, Холли тоже молчала, так что на какое-то время на кухне воцарилась мертвая тишина.

«Черт! — это была первая мысль Холли, когда она снова подняла взгляд на нефилима. — Он ведь убил Стива. Убил его! Как я вообще согласилась помогать этому чудовищу?! Недалеко от папочки ушел, это правда. Что это на меня нашло, я, что, поддалась жалости? Я? Я предала Стива! Вот так легко?!»

Тёрнер потрясла головой и резко встала. Стул, на котором она сидела, упал на пол и, как гром среди ясного неба, разорвал царившее молчание.

— Прости! — тут же сказал Джек, хотя сам он вовсе не представлял, что не так было на этот раз. Он просто видел, что испортил Холли настроение, но не понимал, каким именно словом задел ее.

Холли предупреждающе приподняла руку и остановила Джека, который уже двинулся к ней:

— Не подходи, — хрипло посоветовала она. — Я ухожу.

— Не надо, пожалуйста! — взмолился парень и преградил белую входную дверь. — Я не знаю, что не так сказал, но я не хотел…

— Сказал? — переспросила Холли, сощурив глаза. — Ты думаешь, дело в том, что ты сказал?

Джек удивленно уставился на нее, он совсем не понимал человеческих эмоций, хотя сам был наполовину человеком. Но для сопереживания нужен был опыт, а для опыта — время, которого у него просто не было.

— Дело не в словах, Джек, — раскинув руки в стороны начала Холли, — дело в том, что ты натворил! Я почему-то уверена, что Винчестеры или на крайний случай Кастиэль предупреждали тебя не использовать силу почем зря! Не понимаю, зачем они вообще тебя таскали за собой! Тебя надо запереть ото всех! Говоришь, причиняешь людям боль? ДА! Еще как! Ты убил моего лучшего и единственного друга! Ты убил его, Джек! Что это для тебя значит? Что ты чувствуешь, когда смотришь мне в глаза? Посмотри же! Что ты видишь там?!

Джек, едва сдерживая слезы, медленно поднял голову и посмотрел на Холли, она была в отчаянии. В ней больше не чувствовалось той силы, которая уничтожала демонов, только бесконечная тоска. Ореховые глаза, широко раскрытые, светились безумием. Джек вдруг осознал, как ей тяжело просто видеть его рядом.

— Я не хотел, — шепотом произнес нефилим.

Он опустил взгляд и тут же почувствовал резкий удар по щеке, боль обожгла лицо, но Джек не стал отвечать или защищаться.

— Чудовище! — неистово кричала Холли, занося кулак.

И снова боль, а за ней еще и еще.

— Ненавижу тебя! — орала Тёрнер, изо всех сил избивая Джека.

Он чувствовал, как кровь из носа стекает на губы, подбитый глаз болел, кажется, Холли рассекла ему бровь. Новый удар ногой пришелся в живот. Этого Джек не ожидал, он согнулся пополам и начал медленно сползать на пол, прижимаясь спиной к двери.

— Ты возомнил себя богом?! Новым Сатаной?! Кем? Кто дал тебе право отнимать жизни невинных людей!

Холли нагнулась, больно сжала левое плечо Джека рукой, от чего он сморщился. Как только она увидела эту гримасу, тут же ударила в лицо снова:

— Теперь ты, наконец-то, что-то чувствуешь?

Ее голос оглушал Джека, у него сильно болели ребра, а на лице, казалось, не осталось живого места.

— Это ничто, Джек! — орала Холли, не замечая, как и ее костяшки покрываются кровавыми ссадинами. — Ничто по сравнению с моей болью! Когда я держала его тело у себя на коленях! Единственного, кто был мне дорог на этой проклятой земле!

Из груди Холли вырвался дикий крик, она заработала двумя руками, и на Джека обрушился настоящий шквал: в ребра, живот, в нос, щеки, подбородок. Он терпел. Хотя слезы на его лице уже давно смешались с кровью.

Он не знал, сколько прошло времени, час или больше… Иногда Холли останавливалась, отходила на пару шагов и громко рыдала, заламывая себе руки. Она постоянно причитала, но Джек не мог разобрать слов. После короткой передышки избиение продолжалось снова. Один глаз Джека заплыл, половину лица украсил огромный уродливый синяк, нижняя губа кровоточила.

Но последний удар Холли оказался вовсе даже и не ударом. Рука словно съехала по лицу, еще больше размазав кровь на нем, и беспомощно упала на рубашку. Джек приоткрыл здоровый глаз, веко было в крови, так что он видел, как сквозь дымку. Холли упала на колени рядом с ним и опустила голову, каштановые волосы скрыли ее лицо. Другой рукой она упиралась в дверь недалеко от головы Джека. Парень ждал, что будет дальше. 

Пару секунд спустя тело Холли покачнулось, она упала на грудь Джека, едва не потеряв сознание. Джек не на шутку испугался, он не знал, насколько сильно истерика и отчаяние могут измотать организм. Холли тяжело дышала.

Джек подождал еще минуту, думая все-таки, что Холли встанет и уйдет от него прочь, но она лишь тяжело дышала, безвольно опустив руки. Тогда он аккуратно приподнялся, держа ее за плечи. Словно куклу, Джек привел Холли в скромно обставленную гостиную и уложил на бледно-зеленый диван, что стоял напротив камина. Он взял с кресла коричневый теплый плед и накинул его на Холли. Она не реагировала, по ее щекам безостановочно лились слезы, глаза смотрели в одну точку, покрасневшие губы слегка подрагивали. Джек отправился на кухню, налил в небольшую миску холодной воды и стянул с полки белое полотенце.

Холли не двинулась, когда ее лба и щек коснулась мокрая, холодная ткань. У нее кончились силы злиться, бороться, драться. Кончились силы делать хоть что-либо. Джек последний раз прошелся холодным полотенцем по ладоням Холли, смывая с них свою и ее кровь. Когда он посмотрел на нее, глаза Тёрнер уже были закрыты.

Только после этого Джек прошел на кухню и смыл все с себя. Хотя царапины, шишки и синяки все равно красовались на его лице и теле. Джек вернулся в гостиную и бесшумно опустился в кресло. Он смотрел то на спящую Холли, то в окно, там на улицу уже опустилась ночь. Теперь помимо физической боли и чувства вины, которое преследовало его почти все время, он ощущал в себе еще что-то, но не мог пока дать определения этому чувству.

Холли приоткрыла глаза, в комнате было темно. Она удивленно обнаружила на себе теплый плед, костяшки рук горели огнем, во всем теле ощущалась слабость. Напротив себя Холли разглядела очертания камина с резной металлической решеткой. Она щелкнула пальцами, и там сам собой зажегся огонь. Только теперь Холли заметила рядом с собой кресло и парня, задремавшего в сидячей позе.

Джек проснулся от света и, открыв глаза, тут же встретился взглядом с Холли. Она смотрела уже без прежней горечи и бешенства, словно снова оценивала его. Джек не знал, стоит ли ему говорить.

— Ну, и рожа у тебя теперь, — низким голосом сказала Холли, еще не до конца проснувшись. — Только в цирке клоуном выступать. Даже грим не нужен.

Джек не знал, что такое цирк и клоуны, но, видя, как уголки губ Холли слегка приподнялись, подумал, что, наверное, это был комплимент:

— Спасибо.

Тёрнер хмыкнула, покачав головой:

— Ты неисправим.

Снова повисла пауза. Джек пытался угадать настроение Холли и значение ее слов, но смысл ускользал от него. Она же внимательно рассматривала отметины, которые сама же и оставила на лице нефилима.

— Теперь, наверное, я должна извиниться. Хотя не могу не признать, что мне стало легче. Немного.

Настала очередь Джека удивляться и хмыкать. Но все же он сдержался и вместо этого произнес:

— Нет. Не надо извинений. Это даже хорошо, что так вышло.

— Почему? — спросила Холли с искренним интересом, присев на диване.

— Потому что теперь я лучше тебя понимаю, — ответил Джек, смотря ей прямо в глаза. — Теперь я хоть что-то понимаю о тебе.

Холли молчала, скрывая свое недоумение за внимательным непроницаемым взглядом.

— Раньше я думал, что извинений достаточно. Меня ведь и так каждый день съедает чувство вины за все мои промахи. Но теперь понимаю, что если у Дина и Сэма бывают промахи, то у меня — это самые ужасные вещи, которые только можно придумать. И их невозможно извинить.

Джек еще немного помолчал, собираясь с мыслями, ему было важно выразиться так, чтобы Холли поняла его:

— Меня все считают выдающимся, но, на самом деле, я — угроза всему живому. И я никогда не должен об этом забывать.

Он дал время Холли осмыслить сказанное, а она некоторое время просидела неподвижно, смотря на мелькающие искры в камине:

— То же самое можно сказать про меня, — наконец, сказала она, и Джек невольно вздрогнул, чересчур уйдя в свои мысли. — Я была рождена с одной целью — служить Люциферу, быть его грозным оружием. И твой ангел-хранитель Кастиэль хотел убить меня за это. За одно мое существование.

Только сказав это вслух, Холли осознала, как похожи их с Джеком истории. Ведь и его зачали не просто так, наверняка, у Сатаны были грандиозные планы на своего наследника. Но, оказалось, что наследник имеет свое мнение, как и она, и не хочет слепо подчиняться. Он жаждет понимать и мыслить, решать и отвечать за последствия.

«За это я уважаю тебя, Джек», — призналась Холли сама себе.

— Но ты не должен каждый день грызть себя за все это, — сказала Тёрнер, в свою очередь, вспоминая некоторые неприятные эпизоды своей жизни. — Иначе задушишь в себе все силы, заблокируешь их. В конце концов, станешь беззащитен, и этим воспользуются.

Джек внимательно слушал ее, подавшись вперед. На этот раз он не просто соглашался с мыслями Холли, он чувствовал их, словно во время драки между ними возникла едва ощутимая, пока еще невесомая связь, и это было странно и ново для него. Слова перестали быть просто звуками, слетавшими с губ, они сами обрели эмоции и новый чувственный смысл.

— Поэтому ты должен двигаться дальше, — со скрежетом в сердце продолжала Холли, боль от потери друга снова дала о себе знать. — Вынести опыт из всего случившегося, не забывать об этом, но и не зацикливаться каждый день, не бегать за прощением к святому отцу. Поверь.

— Я верю.

Джек смотрел на Холли спокойно, но все его тело было напряжено. Он ожидал, что она с минуты на минуту встанет, скинет одеяло и громко хлопнет дверью, наказав что-нибудь грозное. Но минута шла за минутой, а Холли оставалась на месте.

— Я дам тебе пару заданий, — наконец сказала Тёрнер, отвлекшись от мягкого пламени. — Выполнишь их сначала. Потом посмотрим.

— Хорошо, — кивнул Джек, чувствуя, как с его плеч свалилась невероятная тяжесть.

— А пока завари нам чай… пожалуйста.

Джек молча вышел и уже был у двери, когда до него донеслась еще одна фраза Холли:

— И да. «Промахи», которые периодически совершают Винчестеры, обычные люди называют «Апокалипсис».

Джек ухмыльнулся и почему-то был уверен, что Холли тоже иронично улыбается, хотя стоял спиной к дивану.