Весь день Гилберт был паинькой.
Он послушно выполнил приборку, послушно вымыл моччи, и даже сам, без напоминания, покормил цветок. Подзвездник, кстати, теперь отреагировал на альбиноса куда положительнее, даже погладил листом по голове. Моччи прямо тянулся к Байльшмидту, в результате чего, парень с пару часов просидел на полу под лжеподсолнухом, рассказывая ему и «космическому колобку» (так он назвал моччи) различные истории. Всё это время дом не выходил на связь и не подавал признаков жизни. Наверно, он очень боялся, что Гил пристанет к нему с расспросами.
Остаток вечера альбинос провел в одиночестве в своей комнате, накапливая эмоции к приходу босса. До того накопил, что разозлился.
Наконец, клацнула входная дверь.
— Терпеть не могу оттепели... Хетрон! Включи сушилку! — донеслось с первого этажа. Гилберт хмыкнул, собрался с духом (как-никак на откровенные разговоры нарывается) и бесшумно спустился в прихожую. Прислонившись к косяку, скептически разглядывал фигуру стоящего к нему спиной Ивана Ивановича. Потом Байльшмидт заметил, что шибко увлекся этим делом и вспомнил, зачем собственно приперся.
— Привет, хозяин, — язвительно произнес он.
— Здравствуй, Ги... — руки инопланетянина замерли на пуговице, так и не расстегнув ее до конца. Поворачиваться Брагинский не спешил, ибо чувствовал, что всё лицо наливается краской смущения, и постарался это скрыть, однако тщетно: альбиносу сзади отчетливо были видны светящиеся синевой уши Ивана, старательно прячемые тем в шарф.
Молчание затягивалось.
Альбинос стремительно прошагал к боссу, развернул Брагинского за плечо лицом к себе и поразился: ни одной суровой черточки на физиономии от того мужчины, что растолкал его сегодня утром. Сейчас Иван Иванович напоминал мальчишку, без спроса съевшего варенье, и которому очень стыдно, ведь не знает, что дальше делать. Но Гилберт задавил в себе росток приступа жалости и умиления и жестко произнес:
— Ты ведь что-то хочешь мне рассказать? Говори, я внимательно слушаю.
— Только не в прихожей... — выдавил Колфармустер, который ощущал себя захваченным в плен и скованным какими-то страшными обязательствами.
Снятое влажное пальто просушивал виновато сопевший дом.

— Значит, ты спрашиваешь, почему у меня светло-синий кожный покров, «рабовладельческие замашки», говорящий дом и «хрен пойми кто в нем»? Тут дело вот в чем – я не землянин... я с другой планеты. Не надо делать такие глаза, я не вру... Ну и что, что не выходили на контакт! А как еще быть, если люди на всякого мирного прохожего с автоматом кидаются?! Почему я тебе это рассказываю? Во-первых, жалуюсь. Во-вторых, ты сам потребовал, а в-третьих, я должен открыться перед каждым своим питомцем. Как «с какого перепуга»? Ты сам согласился. А поздно уже что-то менять, ведь ты обедал с моей семьей. «И чо»? «И чо»?! По древнему обычаю, питомец, евший на одном столе с хозяевами, становится частью имущества, не способной отделиться... Уйти от темы? Ты же сам... А-а-а! Ну да, тебе же это напоминает о прежней работе, хех! Сидеть! Не ругаться! Не хватало еще, чтобы дом от тебя мата набрался... Нет, про дом я расскажу позже, а сейчас я буду говорить о себе... Не надо так блестеть глазами, я поясню только самое основное. Разочарованно вздыхать тоже не надо. О чем то бишь я?.. Ах да! Так вот, меня зовут Колфармустер, и мой дом раньше стоял на планете Маручикьюу в системе Хентакля... Хватит ржать! Между прочим, твое имя на наш язык переводится еще смешнее, «ключ к райским воротам Красных фонарей», ха-ха-ха-ха! Ладно, не дуйся. Так вот, мы бы с радостью сидели и дальше на своей планете, но пришел... Нет, не «пипец», а Век Косморазведчиков, и самых сильных из нас погнали осваивать вселенную. Не помню кто, а на самом деле наш нынешний правитель, по секрету тебе скажу, наткнулся на Землю аккурат во времена Второй Мировой. Человечки ему понравились, и он набрал себе тех пленных, что были милостиво предоставлены ему правительствами воюющих стран. Что правитель делал с теми людьми — мне не известно, однако после окончания войны он вернулся на родину очень огорченным. Я в те годы как раз исследовал планету подзвездников, а вернувшись на Маручикьюу, сразу получил задание — отправляться на Землю. Собрался, и сестры со мной напросились, прилетел. Некоторое время чисто излучением и спасался, сейчас люди вроде уже не такие внимательные, меня не опознают. Что? Сколько таких как я еще? Ну, на Земле мы есть в каждом крупном городе. По три штуки. Потому что это разделение на классы работы: воин, ученый, собиратель информации, его еще шпионом называют. Кто я? Я — ученый. Что значит «непохож»? Не совпадаю со стереотипом? Ну простите... Ну вот к примеру Артур — твой бывший начальник — тоже является ученым, и он прилетел не на свое место. Да, я его послал. Не в этом смысле... Хм, ну открыть тебе их личности я не могу, это всё-таки секретная информация, но воин работает охранником мэра этого города, а собиратель... он вроде бы травкой по ночным клубам торгует... не помню. Да, он собирает информацию о жизни в здешней среде, я ее, информацию, обрабатываю, а воин обязан защищать нас в случае чего... «Чего»? Нападение или бунт аборигенов, вражеские атаки из космоса... Враги вряд ли сюда сунутся, здесь для них слишком холодно... А мне не холодно, мне жарко... Да, хладнокровное. Сам ты лягушка.
...
Да, обиделся.
...
... Ничего не надо делать, просто попроси прощения... Это можно сделать и с той половины комнаты, не надо подходить. Не приближайся! Я, что ли, не говорил, что умею читать мысли?! Вот именно, «ой»! Перестань об этом думать, мне стыдно! Отойди... Сестры-то? Они на неделю в другой город уезжают и там работают... Зря я это сказал. Теперь-то ты мне со своими пошлыми мыслями прохода не дашь...

Гилберт и сам не зафиксировал в сознании тот миг, когда его так внезапно повело в сторону Ивана. Просто вдруг захотелось сесть поближе, прикоснуться. Дико захотелось, будто откровенность сработала спусковым крючком. Странное желание зародилось в мозгу и искрой подпалило интерес, азарт, мол, слабо? Слабо оказалось бедному телепату, который буквально вжался в кресло от приближающегося альбиноса. Когда Байльшмидт всё же совладал с ненормальным порывом, инопланетянин медленно встал и, не спуская с парня глаз, смылся в ближайшую стену.
— Что за бред? — смущенный Гил провел ладонью по лицу, и на мгновение ему показалось, что он словно снимает вязкую маску. — Вот ведь, с кем поведешься...
Чтобы оправится от внезапного испуга, босс пробрался на кухню и принялся глотать мясной отвар, вынутый из холодильника.
— Х... хозяин... — робко воззвал Ивана насторожившийся Хетрон. — Что это было?
— Не знаю, — Колфарнустер закрыл холодильник. — Знаю только, что сегодня я к этому питомцу ближе чем на семь метров не подойду.
— Что мне ему сказать?
— Скажи, что я приболел, — Иван, избегая коридора, пробрался в свою спальню, лег на кровать. — Кажется мне, что всему виной эта антенна в голове моего человека. Эх, поскорее бы Кровобух позвонил... — с такими надеждами Брагинский закрыл глаза.

Утро началось с напряженки. Инопланетянин и альбинос столкнулись у двери в ванную, потом у двери в туалет, а после окончательно встретились на кухне.
Во время завтрака бифштексами Гил заскучал и решился прервать молчанку:
— Я вчера с братом связался.
— М? — оторвался от своих мыслей Колфармустер. — Ты не говорил, что у тебя есть брат.
— Есть. Младшенький, — усмехнулся Байльшмидт, — и он мне предложил место работы.
— Здорово. Устраивайся. Вот подзаработаешь баксов и купишь себе квартиру... — что-то не горел Иван желанием долго находится в одном помещении с этим... этим. Непонятным и отчего-то жутким. Особенно после вчерашнего. — Что за работа хоть?
Гилберт усмехнулся.
— Продавец в огромном крутом зоомагазине, — с вызовом бросил он, хитро косясь на хозяина.
Брагинский отрезал очередной кусочек мяса, сунул в рот, прожевал, проглотил, и тут до него дошло.
— Не-е-ет! – застонал он, сползая лицом по столу, ведь единственный подходящий под описание зоомагазин находился прямо напротив здания фирмы «Продукшн». То есть из окна своего кабинета Ивану Ивановичу придется наблюдать широкие витрины и замечать за ними белую шевелюру своего питомца, что будет каждый раз вызывать в душе инопланетянина (а она у него есть?) противоречивые и непонятные ощущения.
Пока Колфармустер, углубившись в ужас, представлял себе детали такого разворота событий, альбинос тихо обошел стол и, наклонившись к уху Кола, ласково прошептал:
— Я тебя после работы ждать буду...
«Он меня испытывает! — понял Иван Иванович, — Надо срочно выходить из положения, или грош мне цена!»
Поэтому босс медленно повернулся лицом к еще не успевшему отстранится парню и улыбнулся:
— Я согласен тебя забирать. Только посуду вымой, подзвездник покорми и на работу не опаздывай, — встал и удалился из кухни. «Счет сравнялся!» — с удовольствием подумал Брагинский, вспоминая растерянное лицо своего питомца. Зато пока инопланетянин переодевался с личной комнате, ему пришлось дать волю коленям, и те выдрожались так, как никогда в жизни не вибрировали.
«Что со мной такое? — смущенно недоумевал Колфармустер. — Никогда такого не было, даже когда в плену на Хэппии сидел, а тут вдруг... Что он ко мне так привязался? Почему меня это пугает? Непонятно, и это не к добру».