Темное пространство было наполнено ими, дышало и пульсировало, содрогалось в экстазе и агонии, всё благодаря отражающим поверхностям мертвых людских душ. Сколько их тут — миллионы, миллиарды, триллионы — мальчик давно сбился со счета.
Все зеркала были кривыми — мальчик знал — людям живется плохо, и это «плохо» коробит их души, заставляя реальность искажаться в подобии насмешливой улыбки, злой шутки: мол, когда смешно, тогда не страшно! И зеркала душ смеялись, смеялись до трещин-расколов, истекая кровью и умываясь слезами.
Давным-давно попав сюда, мальчик от всего сердца пожалел зеркала, и они жадно выпили его жалость, не понимая, что ребенок — сосуд хрупкий, и вакуум его просто разрушит. А странные зеркала исковеркались еще сильнее, ведь мальчик был не просто человеком — он был страной. Поняв это, зеркала завопили: «тебя много!ты сильный!помоги нам!отдайся нам ПОЛНОСТЬЮ!» — и напали на мальчика-страну всем скопом, миллионами, миллиардами; допили чувства, выгрызли душу, отняли форму и цвет. От небесно-голубых глаз остались пустые красные блюдца, от золотистых локонов — белесая мякина, и зеркала брезгливо отвернулись: «фу, какой ты теперь... призрак».
И темное пространство продолжало существовать странной жизнью, паразитировать над тем миром, куда мальчику-призраку-бывшей-стране больше не было входа. Зеркала забыли про мальчика и перестали его отражать.
В полном одиночестве по сумасшедшему многоуровневому лабиринту летал бледный силуэт с алыми светящимися пятнами глаз.
Но однажды мальчик встретил Его.
Точнее Он отыскал, наконец, мальчика.
Они столкнулись в пустоте — двое, неотражаемые зеркалами.
«Ты пришел забрать меня?» — беззвучно спросил мальчик, ведь голоса у него не было.
— Да. Пойдем со мной в мир, пойдем домой, — улыбнулся Он. Полы Его длинного одеяния струились волнами, а за спиной полоскались в потоках несуществующего ветра не то крылья, не то щупальца, не то обкусанный временем плащ. — Как ты хочешь, чтобы я тебя называл?
Глядя на Его улыбку, призрак задумался.
«Раньше меня звали Священная Римская Империя», — ответил он затем.
— Это имя выпили зеркала вместе с твоим телом, — вспыхнули веселой искоркой аметистовые глаза. Он простер вперед руки, словно распахнул отеческие объятия, — я подарю тебе одно из своих имен, ведь я щедр.
«Сколько же у тебя названий?»
— Их легион.
«Ты дьявол...»
— Но я могу вернуть тебе чувства и жизнь! Пойдем со мной, и ты снова будешь существовать.
«А душа?»
— К чему излишки? Душа и память лишь доставляют боль. Идем, мой мальчик... — и бывшая страна рискнул вложить свою бесплотную ручонку в эту огромную длань.
Они пошли.
Сквозь тьму, огонь и воду, туда, где тело мальчик получил.
Они пошли.
— И кем теперь я буду? — спросил ребенок. — Кому я нужен? Все меня забыли...
— Мне нужен, — улыбнулся Он.
— Так дай мне имя! И... как зовут тебя вот в этом мире?
Он шарф поправил и, секунду медля, задумчивый взгляд кинул на снега.
— Я «Русь» зовусь. А ты — мой пасынок теперь и будешь имя... Пруссия носить. Вот так велю, и будет!
И Пруссия вдохнул морозный воздух и понял, что теперь он не один.