Аид, задыхаясь, в ужасе смотрел на свои руки, с которых сыпался мелкий пепел. О, проклятье! Он снова это сделал!

— Кора… — прошептал он, — детка…

Она стояла перед его троном, бесплотная, такая же, какой он увидел ее в первый раз.

— Я могу понять, что тебе это не понравилось, — ее голос дрогнул, — но за что ты так со мной, Аид? Все было настолько плохо, что ты так завелся?

Аид встал и на негнущихся ногах приблизился к ней.

— Я не от ярости завелся, голубка моя, — его голос был сиплым. — Если бы я мог, то давно уже взял бы тебя прямо на этом столе.

Кора перевела взгляд на огромный стол в центре зала.

— Точнее, взял бы ту блондинку, в которую ты меня запихнул, — с горечью сказала она.

— Нет, уж поверь мне, — он коснулся пальцами ее лица, заставляя посмотреть себе в глаза. — Я захотел тебя еще тогда, когда ты напугалась Цербера и прижалась ко мне. Ну почему ты не богиня?!

— Куда уж нам уж… — она всхлипнула. — До смертных ты не опустишься. Ты понимаешь, что я сейчас даже заплакать не могу? У душ нет слезных желез. Мне сейчас очень больно, и я не знаю, как с этим справиться.

— Детка, я бы с удовольствием опустился, — тихо сказал он. — Я физически не могу этого сделать. Я горю в моменты любых сильных эмоций. Любых, понимаешь? От желания я горю даже сильнее, чем от злости… Ни одна смертная такого не выдержит. Нимфы испытывают от этого боль. Только богиням хоть бы хны. У меня из-за этого уже много столетий не было женщины — богини любят только светлых богов, они привыкли к светлому Олимпу. А я живу в мрачном Тартаре.

— Мне жаль, что я не богиня, — Кора слегка дрожала.

— А мне-то как жаль… — Аид вздохнул. — Если бы можно было тебя поместить в тело богини, я бы это сделал, но увы, они рождаются монолитными — душа неотделима от тела, в отличие от смертных…

Они молча стояли, глядя друг на друга. Кора закусила нижнюю губу. Аид хмуро морщил лоб. Внезапно в его глазах промелькнула какая-то мысль. Его зрачки сильно расширились, а рот сложился в какую-то дикую ухмылку.

— Аид? — Кора впервые с момента знакомства с ним затрепетала. — Ты что задумал?!

— Погоди, крошка, не прерывай мои тяжкие думы! — его лицо озарилось ликованием. — Слушай, а это может выгореть!

— О чем ты говоришь?!

— Кажется, я знаю один способ, правда, он сложный, с побочными эффектами… Если не получится… — на лице Аида отразилось беспокойство. Кора схватила его за руку и тихо сказала:

— А что мне терять? Я уже дважды мертва, мне терять нечего! — настойчиво сказала она.

Аид глубоко вздохнул.

— Тогда тебе придется довериться мне полностью, — решительно сказал он. — Я понимаю, что после истории с Геркулесом это тяжело — я ведь почти подставил тебя, но это — единственный, на мой взгляд, выход.

— Тогда сделай это! — ее пальцы сжались на его предплечье. — Потому что даже если ты запихнешь меня на Елисейские поля, я не буду там счастлива. Я тогда лучше вообще исчезну!

— О, не думаю, что до этого дойдет… Возможны проблемы с памятью, но ты все-таки будешь жива. Даже более чем. Нам надо в лабораторию!

По дороге Аид объяснил Коре, в чем прикол.

— Понимаешь, моя птичка, я уже давно экспериментирую с душами. Научился переводить их в концентрированное состояние, это больше похоже на жидкость. Когда такую душу помещаешь в человеческое тело — оно не выдерживает, взрывается. А вот божатинка может выдержать, — он ухмыльнулся.

— О, прекрасно, значит, я буду сгустком слизи, — пробурчала Кора.

— Скорее, ты будешь похожа на слегка маслянистую воду. То, что надо! — промурлыкал Аид.

Когда они оказались в лаборатории, Владыка подвел Кору к приспособлению, похожему на крест.

— Встань к нему спиной и прижмись как следует, — сказал он.

Кора сделала, как он сказал, и Аид затянул на ее руках и ногах ремни.

— Знаешь, это больше похоже на игрища извращенцев, — хмыкнула она.

— Будет немного неприятно, но ты потерпи, — Аид укрыл ее стеклянным куполом, внизу которого был краник, и подставил под кран небольшой фиал. Затем он приблизился к столу, на котором лежало несколько кристаллов. Владыка выбрал один из них и наставил на Кору.

— Начнем, пожалуй, — сказал он.

Это было не неприятно. Даже для такой бесплотной души, какой была Кора, это было больно. Кора забилась в тисках и закричала. Аид скрипнул зубами, но дело надо было довести до конца. Кора начала истончаться, на стекле купола появились капельки воды от испарины, а из краника тоненькой струйкой потекла золотистая жидкость. Когда все закончилось, на кресте не осталось даже частички души Коры, зато флакон был заполнен до отказа. Аид заткнул его филигранной пробкой и спрятал в складках своего хитона. Теперь надо было только найти подходящую богиню.

***

Нимфа Сотирия* даже и подумать не могла, что встрянет в такую передрягу. А все этот проходимец Гермес! Поспорил с ней на желание, когда услышал, как она похваляется, что ни один бог перед ней не устоит, и предложил Ареса в качестве кандидатуры на соблазнение. А она понятия не имела, что Аресу совершенно не нравятся блондинки, но зато он балдеет от рыженьких. Конечно, он ее послал. А Гермес — хитрая скотина! — потребовал в качестве выигрыша, чтобы Сотирия проникла в Тартар и утащила у Аида его знаменитый Шлем Невидимости.

Слава богам, нимфа была знакома с одним кентавром, который показал ей еще один вход в Тартар — обычным входом Сотирия воспользоваться никак не могла, потому что просить перевозчика Харона переправить ее через Ахерон, было все равно, что оповестить Аида о своем приходе. Это было довольно опасно — она ведь не в гости к Аиду шла, а воровать у него. А тот проход позволял ей проникнуть сразу на другой берег Ахерона, практически рядом с Башней Смерти, где были Аидовы покои.

Когда нимфа оказалась в Тартаре, ее пронзила нервная дрожь. Она привыкла к солнечному свету, который царил на Олимпе, к веселью, постоянному празднику, а в Тартаре был сумрак, тишина, прерываемая стонами душ, и тоска. «Ни за что не смогла бы тут жить… Ужасное место!» — подумала нимфа, содрогаясь. Надо было быстренько украсть проклятый Шлем и бегом, бегом на Олимп! Сотирия не хотела здесь находиться ни лишней секунды больше, чем положено.

Она прокралась в Башню и застыла. Чертовы коридоры! Это просто лабиринт, запутаться проще простого… На нимфу нахлынуло такое отчаяние, что комок встал в горле. Она поняла, что еще немного — и она расплачется. Но, когда Сотирия услышала голоса, она впала в почти панический страх. Ее увидят! И поймают! Она даже представить себе боялась, что тогда с ней сделает Аид, который сильно не жаловал тех, кто жил на Олимпе. Сотирия прижалась к каменной холодной стене и застыла. Из-за угла вывернули бесы: один — красноватый и толстый, второй — синий и тощий. Они волокли ведра и тряпки и вполголоса переговаривались.

— Я уже устал отскребать у него в покоях пепел от пола и стен, Паник! — хныкал толстый. — Когда он уже успокоится! Ведь каждую ночь полыхает, сколько можно?!

— Боль, так это происходит с тех пор, как Владыка сжег ту крошку, — вздохнул тощий. — По-моему, он к ней сильно привязался, и теперь злится на себя, что не смог сдержаться, когда она его взбесила. А еще сильнее он разозлится на нас, если мы не наведем чистоту, так что перестань ныть и делай свою работу!

Владыка! Они говорят об Аиде и идут в его покои! Нимфа приободрилась. Очень тихо и осторожно она последовала за этими двумя, изо всех сил стараясь не шуметь и не попасться им на глаза. Бесы привели ее к огромной двери. Сотирия спряталась в самом темном углу и приготовилась ждать. Ждать пришлось довольно долго. Наконец, ее ожидания увенчались успехом: бесы, вздыхая, вышли из покоев Аида и направились восвояси. Нимфа настороженно оглянулась — не идет ли там еще кто-нибудь, тихо подошла к двери и с робостью ее приоткрыла. В покоях больше никого не было.

Сотирия вошла в комнату. Большое и мрачное помещение с огромным ложем, по углам — подставки, на которых стояли какие-то амфоры, фигурки и даже оружие. Но ее внимание привлекла только одна подставка, где лежала невзрачного вида шапка из шкур. «Шлем!» Нимфа ликовала. Гермес совершенно точно описал, как он выглядит, не узнать было невозможно. Сотирия приблизилась к Шлему и взяла его в руки. Теперь — бежать отсюда что есть мочи!

Она уже шла по направлению к двери, как ее остановил мягкий вкрадчивый голос:

— Так-так-так. А что это за пташка к нам прилетела? Воруешь помаленьку?

Нимфа вздрогнула, обернулась на звуки голоса и чуть не завизжала. Перед нею стоял сам Аид. Его рот растянулся в добродушной улыбке, но глаза были мрачны и холодны, как лед. Нимфа взвизгнула и опрометью кинулась к двери. Безуспешно. Аид уже стоял там и загораживал ей единственный выход. Он сложил пальцы рук шатром и поинтересовался:

— Ты хоть знаешь, что с тобой будет, когда на Олимпе узнают о твоей выходке, детка? Да, они меня не любят, но воровать там имеет право только Гермес. Я совершенно спокойно могу подвесить тебя башкой вниз и живьем спустить с тебя шкуру, рыбка моя. И мне никто слова не скажет. Как тебе такая идейка, а?

Его улыбка перекосилась в оскал, а пламя на голове приобрело багровый цвет и растеклось по плечам. Было совершенно очевидно, что Аид в бешенстве. Нимфа упала на колени.

— Прошу тебя, Владыка, отпусти! — пропищала она. — Это все Гермес! Я ему проспорила! А он потребовал принести твой Шлем! Я не виновата! Я…

— Да, нехило он тебя подставил, — Аид кивнул. — Но меня это не волнует, крошка. Ты посягнула на вещь бога, и теперь я буду делать с тобой все, что хочу.

— Пожалуйста… — по щекам нимфы градом катились слезы. — Я сделаю все, что ты скажешь, только не надо со мной ничего делать!

— Все, что скажу, значит… — Аид задумчиво потер подбородок. — Ты ведь Деметре прислуживаешь, да?

— Да, Владыка!

— Я слышал, что твоя госпожа беременна, — он даже подмигнул нимфе. — Как же ты ее огорчишь своим воровством, не представляю… Или представляю. Возможно, даже будет выкидыш. Ты ведь ее любимица, а?

Нимфа сжалась. Беременность была для богини Деметры большим счастьем, Зевс даже закатил грандиозное празднество по этому поводу.

— Владыка, умоляю! — простонала Сотирия. — Она так ждала этого…

— Ну что ж, исключительно из уважения к ней я могу тебя отпустить, — Аид вернул на свое лицо добродушную улыбку, и нимфа радостно встрепенулась. — Но у меня есть одно малюсенькое условие. Совсем крошечное, тебе это ничего не будет стоить.

— Да, Владыка, я все сделаю! — нимфа буквально забилась в приступе благодарности.

— Отлично! — весело сказал Аид и достал из складок хитона изящный флакон, наполненный золотистой жидкостью. — Ты сейчас возьмешь этот эликсир и подольешь его в нектар своей госпоже.

Нимфа похолодела. Он что, хочет отравить Деметру?!

— Нет, я не могу… я не… Зачем вы хотите извести ее? — Сотирия опять впала в отчаяние.

— Извести? Киса моя, да ты спятила что ли от страха? — Аид даже засмеялся. — Это всего лишь тоник, который только пойдет на пользу твоей госпоже и ее ребенку. Извести Деметру, надо ж такое ляпнуть… — его лицо приобрело серьезное выражение, и он торжественно сказал, — я клянусь Стиксом, что с твоей госпожой ничего плохого не случится.

Клятва немного успокоила нимфу. Она поднялась на дрожащие ноги и протянула руку, куда Аид вложил флакон.

— Не разбей, лапуля, — ласково сказал он и посторонился. — Да, еще одно… Если ты меня обманешь, я тебе голову оторву. Учти, руки у меня длинные, доберусь до тебя даже на Олимпе.

— Я поняла, Владыка, — Сотирия спрятала флакон у себя на груди и поползла к двери.

Она уже почти вышла, как ее настиг голос Аида:

— Эй, ты кое-что забыла!

— А? — она обернулась и робко посмотрела на него, не понимая, чего он еще от нее хочет.

— Шлем мой назад отдай.

Нимфа трясущейся рукой протянула ему Шлем. Аид забрал его и промурлыкал:

— Теперь — брысь отсюда!

Нимфа, очертя голову, кинулась со всех ног из этого проклятого места.

Аид положил Шлем обратно на подставку и радостно потер руки. Надо же, как все удачно сложилось! Беременность Деметры — это такой прекрасный шанс для него. Мойры уже сказали ему, что богиня ждет девочку, и теперь только оставалось ждать, когда Сотирия исполнит приказ и запустит весь этот механизм. Только бы дурочка нимфа не подкачала!

Весь оставшийся день Сотирия была сама не своя. Гермес этот еще над ней издевался каждую секунду… А ведь Аид смертельно ее напугал — она была наслышана, как он расправляется с теми, кто посмел оскорбить его. И воровство Шлема было бы большим оскорблением. Надо обязательно выполнить то, что он сказал — тогда можно будет считать, что она легко отделалась! И, когда нимфа подносила Деметре нектар, то незаметно вылила в чашу всю жидкость из того флакона, что дал ей Аид. Богиня так хотела пить, что мгновенно осушила чашу до дна и только потом, слегка причмокнув, нахмурилась.

— Какой-то у этого нектара был странный вкус, Сотирия. Не так, как обычно, — с недоумением сказала она.

— Но я подала вам тот, что вы пьете обычно, госпожа. Простите, в следующий раз я хорошенько вымою чашу, прежде чем наполнить ее для вас, — потупилась нимфа.

— Ну, я ведь не сказала, что это было неприятно, — богиня ласково улыбнулась ей. — Просто необычно. Не огорчайся, дорогая.

Пару дней Сотирия напряженно следила, не станет ли плохо ее госпоже. Но, похоже, Аид не обманул, Деметра была даже бодрее, чем обычно. Нимфа вздохнула с облегчением и постаралась выкинуть этот позорный эпизод из своей памяти. Однако, после всего, что она пережила, она уже больше никогда не хвасталась понапрасну.

Боль и Паник, принявшие облик голубей, пристально наблюдали за Сотирией. Аид строго-настрого наказал им следить за любыми ее действиями и передвижениями. Они полоскались в луже рядом с фонтаном, возле которого сидела Деметра, и видели все в подробностях. Бесы еще немного повозились в луже, затем упорхнули с Олимпа и, приняв свой обычный вид, со всех ног кинулись в Тартар. Аид уже ждал их, сидя на своем троне.

— Дело сделано, Ваша Беспросветность! — задыхаясь от бега, пропищал Паник.

— Да, Деметра выхлестала ваше зелье одним махом! — поддакнул ему Боль.

— Отличная работа, ребята, на все двести! — Аид выставил большие пальцы на руках вверх. — Теперь мы можем на несколько лет расслабиться. Да, вот еще что… Как у Деметры родится младенец, приглядывайте за ним в оба. Хоть это будет и богиня, но все-таки новорожденная, и я хочу, чтоб с ее головы ни волоска не упало.

— Сделаем в лучшем виде, Ваша Беспросветность! — бесы бодро запрыгали на месте. Если Владыка так доволен, то в ближайшее время он не будет на них отрываться за мелкие ошибки. Это безумно радовало.