Несомненно, сэр Реджинальд Харгривз никогда не был эмоциональным человеком. В широком значении этого слова. Но это не означало, что он не понимал, как работают отношения. Совсем наоборот.  

Так вот. Будучи в первую очередь человеком умным, - если не гениальным, - он прекрасно осознавал слабости каждого из своих детей. Ржавчина на его клинках, разъедающая закаленную волю и превращающая идеальное оружие в пыль.

Глупые привязанности. Мерзкие привычки. Несоразмерное силе эго. Банальный страх. Неконтролируемый хаос.

И он тратил свое время, на то, чтобы вычистить, уничтожить все изъяны в них. Тратил драгоценное время, которое мог бы приложить, как понял потом, к чему-то более полезному. Например, обучению Пого игры в шахматы.  

Потому что его дети не смогли понять главного - их задача, цель их жизни, была куда важнее всех неурядиц, всех соблазнов и обид, что они копили в себе. Их задачей было спасти мир. Ни больше, ни меньше. И, как умный человек, - иногда ему казалось, что на этой планете только у него хватает ума понимать такие простые вещи, - он ждал от своих детей хотя бы послушания.  

Если бы они слушали его, Шестой был бы жив. Если бы они слушали его, Пятый не исчез, сгинув во временной бездне. Если бы они слушали его, Четвертый стал бы кем-то, а не… превратился в Клауса.  

Да, Четвертый был его самым большим разочарованием. Если не считать Седьмую, конечно. Но ее он вычеркнул из уравнения уже слишком давно.

И все-таки, по какой-то необъяснимой, иррациональной причине, сильнее всех Реджинальд презирал Второго.  

Слабый. Мягкий. Самоуверенный. Не предрасположенный даже к минимальному планированию наперед.  

<i>Бесполезный. </i>

Реджинальд пытался исправить его. Сделать так, чтобы линия слома, - трещина, которую Реджинальд сам создал, - прошлась по всем его слабостям и сделала сильнее. Слишком поздно поняв, что работать над бракованным материалом бессмысленно.  

Очередная трата времени.  

Хотя, когда Второму было десять, Реджинальду показалось, что он нащупал нужное направление.  

Щенок прикипел к Грейс. Слишком сильно. Бесстыже демонстрируя свою привязанность, как будто бросая отцу вызов. Снова ввязываясь в сражение, из которого ему никак не выйти победителем.  

Было ли виной этому гениальность Реджинальда? Может, он слишком много свободы подарил Грейс, дав возможность переписывать свой код, подстраиваясь под обстоятельства? Или Второй с самого начала был бесполезным? Теперь нельзя сказать точно.

Но сам он склонялся ко второму варианту.  

Творение рук Реджинальда и должно было стать идеальным. Хотя это была всего-лишь реплика, фальшивка - но фальшивка искусная.  

Остальные дети не хотели обманываться дольше положенного. Каждый из них в какой-то момент перестал воспринимать Грейс человеком. Кто-то раньше, кто-то позже. И вот они все уже смотрят мимо нее и не улыбаются ей в ответ. Только Второй продолжал упорствовать, не без поощрения со стороны самой Грейс.  

Тогда Реджинальд усмотрел в этом возможность. Грейс случайно начала появляться на тренировочной площадке, попадая под удары своих детей. Он срезал кожу с ее рук, под предлогом урока работы с техникой. Он запер ее внизу почти на месяц. Заставил игнорировать любые проявления внимание Второго.  

<i>…Попытался заставить.</i>  

Что-то в ее коде работало со сбоем, решил он. Потому что, не смотря на прямой приказ, - приоритетнее любых ее желаний, - Грейс каким-то образом продолжала отзываться на вербальные и невербальные просьбы Второго. Реджинальд видел, как она смотрела сквозь Второго, пока тот крутился рядом, вымогая хоть каплю ее внимания - внешне все шло по его плану. Но затем уголки ее губ дергались и на секунду ее ладонь опускалась на его голову. Она все так же смотрела поверх головы мальчика, всем своим видом показывая, что не ответственна за действия своей руки. Но ладонь успевала скользнуть по его мокрой от слез щеке, прежде чем бессильно повиснуть.

Этот ребенок умудрился испортить Грейс. Сломать то, что создал Реджинальд. <i>И, ох, это злило его сильнее, чем все неудачи Второго вместе взятые. </i>Каким-то образом ребенок не отличающийся ни умом, ни сообразительностью, разрушил планы Реджинальда. Это был своего рода талант.  

Портить все, к чему он прикасался.  

Поэтому, когда в пятнадцать Второй объявил, что уходит из дома и забирает Грейс с собой, Реджинальд только усмехнулся ему в лицо.  

Все, что Второй мог забрать с собой - это свои неудачи.  

Реджинальд едко и скупо, - всем видом показывая, что разговор со Вторым для него скучная трата времени, - объяснил ему, что если он того захочет, Грейс прямо сейчас забудет Второго. Или возненавидит. Или попытается его убить - в конце концов если она не может быть Матерью, то какой от нее толк? Можно использовать ее в качестве манекена для отработки приемов.

Он напомнил этому бунтующему ребенку, кто создал ее. Что она принадлежит ему, - эти слова он выделил, и был доволен увидеть трясущуюся нижнюю губу Второго, - так же, как и их жизни. Только вот, у каждого из его детей есть свобода. Уйти и стать никем. Уничтожить шанс на достойную жизнь.  

А у Грейс этой свободы нет и никогда не будет.  

О чем бы Второй не мечтал, не выдумывал себе - Грейс всего лишь робот. Робот мистера Харгривза. И с этого дня ей будет запрещено выходить из особняка. А если Второй решит потратить еще хоть минуту времени своего отца, то, вполне возможно, Грейс придется разобрать на запчасти.  

<i>- Я у.. уб… убью тебя.

- Это звучало бы убедительнее, если бы не твое заикание, Номер Два. А теперь вон. Это твое решение - так учись нести ответственность за свою глупость. </i>

Реджинальд не собирался удерживать хоть кого-то силой. Он знал, - с момента смерти Шестого, - что все закончится именно так, поэтому уже тогда начал работать над запасным планом. Планом, который поможет спасти мир даже силами несовершенного, ржавого оружия. Другого у него не было.  

Но, стоит сказать, что когда Второй ушел из особняка и перестал портить Грейс, вынуждая раз за разом переписывать код и сбоить, Реджинальд испытал что-то вроде удовольствия.  

Грейс действительно принадлежала ему.  

И что-то ему подсказывало, что в итоге Второй мог разрушить и это.